Лавиния ворвалась в комнату, не утруждая себя стуком. Ее лицо казалось немного бледным.

– Вы с кем-то говорили, Пит?

– Не пугайтесь, тетя. Я всего лишь перечитываю удачные места из своей книги, – невозмутимо улыбнулся Пит. – Это меня бодрит. Так сказать, стимулирует творческий процесс.

– А-а… – с облегчением вздохнула Лавиния. – А я уже начала за вас волноваться. Сьюлен сказала, что вы кричали. Просила отнести вам виски.

– Было дело, – согласился Пит. – Мне кажется, вы совершенно забываете, что живете под одной крышей с писателем. А мы все – немного чокнутый народ.

– Ох, простите, – смущенно пробормотала Лавиния. – Я, наверное, мешаю вам работать… Я лишь поставлю виски и уйду.

– Ничего страшного, Лавния… – улыбнулся Пит. – Просто в следующий раз, если я буду говорить сам с собой или громко кричать – не пугайтесь. Знайте, что это – часть моей профессии. Точнее, побочный эффект, как от лекарств в медицине.

– Да, да… – кивнула Лавиния. Она уже хотела удалиться, чтобы осмыслить все то, что сказал ей Пит, но тот ее окликнул:

– Простите, тетя Лавиния, вы не могли бы сказать мне, который час? В замке, а тем более за работой, я совершенно утрачиваю чувство времени…

– Да, конечно, Пит. Сейчас около… половины седьмого.

Половина седьмого?! Триш уехала в десять и до сих пор не вернулась! Какого черта она себе думает?! А может быть, с ней что-то случилось?!

– Спасибо, тетя.

– Ну что ты, Пит… Я надеюсь, ты спустишься к ужину? Сьюлен приготовила очень вкусный пирог. Ты не против, если она заглянет, чтобы позвать тебя к столу?

– Конечно нет, – пробормотал Пит и, как только Лавиния закрыла за собой дверь, захлопнул ноутбук и кинулся на поиски мобильного телефона.

Ни одного звонка! И это за все время, которое они живут в замке… А ведь ему должен был звонить Руп. Да и старина Пирс Добсон наверняка жаждет выяснить, как у него дела… Как странно… Впрочем, что может быть страннее того, что он услышал и увидел сегодня и вчера?

Стоит ли рассказывать об этом Триш? Да и где сама Триш? Может быть, ему стоит съездить за ней в поместье этого похитителя чужих жен Джека Конноли?

Съездить… Это невозможно. Придется разговаривать с Циклопом, а тот наверняка найдет причину, чтобы не повезти его. Говорить об этом теткам – глупо. Они, как и в прошлый раз, три часа будут отговаривать его от поисков Триш. Сьюлен? Нет, это исключено. Как только он видит эту девчушку с глазами ангела, он забывает обо всем на свете. И в первую очередь – о Триш. Странное дело, только сегодня в часовне он как будто увидел Сьюлен другими глазами. И вспомнил о Триш…

Пит никогда не влюблялся и не изменял жене. Может быть, так происходит у всех, кто влюбляется? Видишь другую и забываешь обо всем на свете? Но он не влюблен в Сьюлен. В ней нет ни одного достоинства, которые поставили бы ее выше Триш. Она не глупа, но и не умна. Она не такая смелая, не такая безрассудная, как Триш. Она красивая, добрая и прекрасно готовит. Безусловно, на всех этих достоинствах может жениться типичный американец, но только не Пит. Хотя, говорят, что любят не за достоинства, а просто так, по велению сердца… Но разве так бывает, что тебя влечет к девушке, пока ты ее видишь, а через несколько минут ты уже не чувствуешь к ней ничего?

Пит плюнул и решил не отвечать на вопросы, которые не поддавались логическому объяснению. Больше всего сейчас его волновало отсутствие Триш, и он намерен был найти жену, чего бы ему это ни стоило. Раз она в поместье Джека – значит, он поедет туда. Или пойдет. Главное, выйти из замка незамеченным…

Удивительное совпадение: бывшая жена Джека была писательницей, как и Пит. Правда, занималась она беллетристикой. Судя по словам Джека, эта дамочка была довольно заносчивой и придавала своему творчеству гораздо больше значения, нежели оно того заслуживало.

Мадэлайн Конноли обожала быть в центре внимания и всячески старалась отодвинуть Джека на задний план. Он относился к ее попыткам снисходительно. За его веселый характер, дружелюбие, умение и желание проводить время за интересными занятиями его любили не только собственные друзья, но и друзья Мадэлайн. Этого она так и не смогла ему простить. Ей хотелось, чтобы весь этот мирок, который она создавала в течение многих лет, вращался только вокруг нее. Но, увы, отвратительный Джек и его мерзкая улыбка всякий раз вползали на трон, где Мадэлайн желала красоваться в одиночестве.

Джек изо всех сил старался угодить своей обожаемой женушке. Он постоянно собирал гостей, стараясь пригласить как можно больше людей, приятных Мадэлайн, и – упаси господи! – не пригласить тех, кто ей неприятен. Таким образом, Джеку пришлось распрощаться со многими своими друзьями, которые не раз говорили ему о том, что его жена – пустышка, надутый шарик, наполненный собственным самомнением.

Но Мадэлайн была по-прежнему недовольна. Ей вздумалось ревновать Джека к каждой юбке, которая посещала их гостеприимный дом. Разумеется, никаких поводов для ревности Джек не подавал, но на это было совершенно наплевать его взбалмошной жене. Достаточно было самой обычной улыбки, брошенной Джеком в сторону вновь прибывшей гостьи, чтобы Мадэлайн устроила мужу истерику.

Если бы только это! Сама Мадэлайн флиртовала со всеми напропалую и даже умудрилась завести пару романов, которые, правда, так ничем и не закончились, потому что в глубине души Мадэлайн прекрасно понимала – она никогда не найдет мужчину, который был бы лучше Джека.

И все-таки однажды это случилось. В гости к Джеку заехал его старый приятель, капитан в отставке, интересный мужчина, но, увы, не имеющий ровным счетом никакого представления о том, что такое – законы дружбы. Он принялся ухлестывать за Мадэлайн. Выпуская изо рта клубы ароматного вишневого дыма, он рассказывал о своих – кто знает, выдуманных или нет? – подвигах, о соблазненных им женщинах и о глубокой душевной ране, которую нанесла одна из этих ярких представительниц «фам фаталь». Мадэлайн слушала его, раскрыв рот, и жадно внимала каждому слову, вырвавшемуся из этих пропахших вишневым табаком уст. Стоит ли говорить, что уже через пару недель бравый вояка завоевал маленькое и колючее сердце Мадэлайн Конноли.

Джек не придал значение частым беседам жены и друга, списав их на взаимную заинтересованность или легкий флирт. Спустя пару месяцев Мадэлайн пришла к нему и со слезами на глазах объявила, что сладкоречивый капитан в отставке соблазнил ее и она уезжает с ним. Джек пытался ее отговорить, но все было бесполезно. Его друг и его жена уехали.

Джек долго и болезненно переживал ее уход, но как-то, одним прекрасным утром, на него снизошло откровение. Его друзья были правы: пустышка Мадэлайн чуть не испортила ему жизнь. Он понял вдруг, что должен быть благодарен капитану в отставке, который избавил его от вечных истерик жены, от ее тупого самодовольства, от ее бесчисленных комплексов и от всего того, что омрачало жизнь Джека все годы после женитьбы.

Это откровение позволило Джеку зажить хоть и одинокой, но спокойной жизнью, которую он посвятил самому себе и парочке друзей, с которыми Мадэлайн не успела его рассорить.

Ровно через год вернулась неверная женушка, которую бравый вояка бросил ради молоденькой девушки. Мадэлайн пыталась уговорить Джека вернуть все назад. Но Джек, умудренный опытом, одинокой жизнью и снизошедшим на него откровением отказался. И Мадэлайн уехала ни с чем.

– Твоя жизнь – настоящая мелодрама, – покачала головой Триш, отпивая из стакана глинтвейн. – А ведь я, признаться, удивилась, что ты неженат. Неужели с тех пор тебе не встретилось ни одной женщины, достойной тебя?

– Ну что ты, достойных встречалось много, – улыбнулся Джек. – И потом – я не эталон мужчины, чтобы рассуждать, достойна женщина меня или нет… Просто я ни разу не видел женщины, которая была бы… моей… Может, я неудачно выразился…

– Вообще-то я понимаю, о чем ты, – серьезно кивнула Триш. – Есть – мое, есть – не мое. Как части пазла. Пазл либо собирается, либо нет. Так и с людьми.