Недолгое молчание. Или, скорее, то, что осталось нам волей Неба. Ног длиннее в стране не сыщешь. Тортхельм (распевно) Вознес главу он венцов превыше владык языческих; сердцем светел и чист душою, прямей и тверже клинка стального он слыл, чья доблесть испытана смелым в кровавой сече; стоил он больше звонкого злата, и равных не было в целом свете ни в бранном деле, ни в деле мирном; суды его справедливы были, и щедро дары он дарил достойным, как древний владыка из древних песен. Он мир покинул и путь к Престолу Небес направил, снискавши славу — блаженный Бьортнот! Тидвальд Неплохо, Тотта! Словес плетенье усладой служит сраженным скорбью. Но к делу, друже: успеть бы к утру, до погребенья. Тортхельм Нашел! Вот меч его! Я поклясться готов, что он это — золотые бегут узоры по рукояти. Тидвальд Зачем злодеи его не забрали? Труп весь изрублен, и мало толку, мнится мне, шарить вокруг и подле — эти мерзавцы не шутят шуток, и немногое нам осталось. Тортхельм Скорбь и слезы! Проклятая погань! Голову отсекли от тела, а тулово, изверги, изрубили! Не битва — бойня! Тидвальд Ты рвался в битву, а эта, право, ничуть не хуже тех, что воспеты в твоих же песнях, где Фрода пал, и повергли Финна. Тогда рыдали так же, как ныне, и в струнах арф отдаются стоны. Нагнись, Тотта! Надобно тело унесть отсюда. Возьмись сзади и поднимай его осторожно. Еще немного... Вот так-то лучше. Медленно движутся прочь. Тортхельм Даже мертвый, он будет нам дорог, пусть изрублен, пусть изувечен. Голос Тортхельма опять начинает звучать распевно. В траур оденьтесь, англы и саксы, от границ моря до границ леса! Пал оплот наш, и плачут жены, огонь пылает, и пышет пламя костром сигнальным. Курган насыпьте, заройте в землю славные кости, сложите доспехи его в могилу, золотой панцирь и меч со шлемом, убор богатый и украшенья — все, чем владел сей вождь величайший, благороднейший из благородных, спорый в помощи, пылкий в дружбе, справедливый отец народа. Славы искал он — и стяжал славу; курган его пребудет зеленым, покуда не дрогнут устои мира, пока существует скорбь на свете, и свет не сгинул, и слышно слово. Тидвальд Изрядно спето, сказитель Тотта! Трудился до петухов, должно быть, покуда мудрые мирно дремлют, — без сна лежал, словеса сплетая. Но я бы выспался, будь я Тотта, и дал бы мрачным раздумьям отдых. Мы христиане, хоть крест и тяжек; Бьортнота несем мы — не Беовульфа. Костер ему не пристал погребальный, и не воздвигнут ему кургана, а золото отдадут аббату: пускай оплачут вождя монахи и мессу за упокой отслужат! Чернецы ученой латынью в путь последний его проводят, коль мы домой сумеем добраться — долга дорога, а груз нелегок! Тортхельм Труп тянет книзу. Дай передышку! Спина разбита, дыханье сперло! Тидвальд Когда бы меньше словес ты тратил — и дело спорилось бы лучше. Крепись! Уж близко. Давай-ка, Тотта, берись опять — и ступай, да в ногу: так будет легче. Тортхельм неожиданно останавливается.
Да что ты — спятил? Опять споткнулся? Тортхельм Во имя Божье, смотри скорее! Тортхельм Сюда, налево! Там тень крадется — она темней, чем на небе тучи! Их две! Должно быть, то тролли, Тида! А может, призраки из преисподней: они ползут, к земле припадая, и мерзкими шарят во мгле руками. Тидвальд Неведомые ночные тени — вот все, что вижу. Пускай поближе подкрадутся — тогда посмотрим. Уж не колдун ли ты, коли взглядом творишь в туманной тьме привиденья из смертных? Тортхельм Чу! Ты слышишь, Тида? Из тьмы голоса донеслись глухие — смеются, шепчут, бормочут, блеют... Уже близко! Тидвальд Тише! А ну, живо, ложись близ тела и жди молча! Ни слова больше! Шаги все ближе! Оба прижимаются к земле. Кто-то крадучись приближается. Подпустив неизвестных поближе, Тидвальд внезапно выпрямляется и громко восклицает: Привет, братцы! Вы припозднились, коль ищете битвы; но так и быть уж, будет вам битва, и по дешевке! |
