Как часто случается, мобильный телефон запиликал в самое неподходящее время.

Бетси Корриген только что проводила мистера Паттерсона, местного врача, проживавшего в поселке Роузвилл, неподалеку от ее собственного дома. Сюда, в поместье Рокки-Брук, доктор Паттерсон прикатил на своем известном каждому в округе красном «лендровере» по вызову все той же Бетси. Подобные визиты были ему не в диковинку: он выезжал из Роузвилла даже на самые отдаленные фермы.

Проводить-то Бетси доктора Паттерсона проводила – лишь с крыльца. Но еще предстояло открыть перед «лендровером» ворота и затем закрыть, когда доктор минует их, – не вручную, разумеется, а с помощью пульта дистанционного управления.

Обычно это делал старик Томас – вечный эконом в поместье Рокки-Брук, – в обязанности которого входило также встречать и провожать гостей. Однако в этом-то и заключалась вся проблема: Томас не мог проводить доктора Паттерсона, потому что именно к нему того и вызвали.

И вот когда Бетси, стоя в сумерках на крыльце с пультом в руке, следила за движением «лендровера», чтобы в нужный момент нажать на кнопку, в кармане ее джинсов залился трелями сотовый телефон. Она машинально вынула его другой рукой, однако взгляд по-прежнему удерживала на автомобиле. Только после того, как «лендровер» миновал ворота и те, повинуясь воздействию инфракрасного импульса, закрылись, Бетси поднесла трубку к уху.

– Алло?

– О, Бетси! Ты все-таки дома… А я звоню-звоню… Здравствуй, девочка.

– Привет, мам.

Это была Фейт, мать Бетси. Она звонила из Ларедо, где в настоящий момент проживала с Питом Корригеном, своим мужем и отцом Бетси. Переехав туда из Роузвилла, супруги Корригены осуществили давнюю мечту: открыли обувной магазинчик. Ларедо же выбрали по той простой причине, что это был родной город Пита. Там он вырос, и там же его отец когда-то – пока не обанкротился в один из периодов спада экономики – держал обувную лавку, по иронии судьбы в том самом доме, где Пит и Фейт сейчас арендовали помещение для своего магазинчика.

– Сначала я позвонила тебе по стационарному телефону, – сказала Фейт, – но безрезультатно. Ты не слышала звонков? – Не успела Бетси ответить, как Фейт продолжила: – Так как ты не подошла к телефону, я поначалу решила, что, возможно, у тебя какие-то дела. А потом дай, думаю, наберу номер сотового – и, видишь, получилось! – Фейт рассмеялась так радостно, будто ей удалось справиться с невесть какой сложной задачей. – Как удобно, когда есть два разных…

– Мам! – прервала ее Бетси. – Ты сейчас пользуешься услугами другого оператора, тебе придет большой счет.

– Что? – спросила захваченная своими мыслями Фейт. – Ах да, понимаю… Собственно, я звоню по делу. Хочу попросить тебя о небольшом одолжении.

– Да? – Бетси сморщила лоб, пытаясь сообразить, что такого могло понадобиться от нее матери, когда рядом с ней находится отец. – Ну говори, если смогу – сделаю.

В трубке на минутку воцарилась тишина, затем Фейт осторожно произнесла:

– Видишь ли, моя просьба может тебе не понравиться.

Бетси нахмурилась и машинально бросила взгляд на левое крыло дома, где на первом этаже светилось единственное окно. Там находилась комната Томаса, который сейчас лежал в постели после сделанных доктором Паттерсоном уколов. Пора было проверить, все ли у старика-эконома в порядке, однако сначала предстояло выяснить, чего хочет Фейт.

– Ладно, мам, говори, я слушаю.

– Дело в том, что сегодня утром я беседовала по телефону с Томасом и он мимоходом пожаловался на самочувствие. Понимаешь, что это означает?

– Хм…

Бетси понимала. Дело в том, что Томас не любил разговоров о его здоровье, демонстративно избегал их, всем своим видом показывая, что эта тема не достойна обсуждения. И если уж он «мимоходом пожаловался на самочувствие», то можно смело давать девяносто процентов из ста, что положение серьезное. Кому это было знать, как не Бетси, ну и Фейт, конечно, тоже, ведь они являлись единственными близкими родственницами Томаса. Фейт приходилась ему племянницей, а степень своего родства Бетси всегда затруднялась определить, поэтому звала Томаса просто по имени. Впрочем, Фейт делала то же самое.

Некогда все трое – и Пит четвертый – жили в Роузвилле. У Томаса там был свой дом, правда наведывался он туда лишь изредка. Почти всю свою жизнь Томас прослужил экономом в расположенном милях в десяти от поселка поместье Рокки-Брук – Горный родник. Оно находилось почти у самого берега Мексиканского залива, на участке, который назывался точно так же – Рокки-Брук, – потому что здесь, в ущелье, прямо из отвесной скалы бил ключ.

Поместье сейчас принадлежало Джиму Тейлору, а до того – его отцу, ныне покойному Уильяму Тейлору.

Кроме Томаса в хозяйском доме некоторое время служила горничной и Фейт. Что касается Бетси, то в юности она часто выполняла поручения и Фейт, и Тейлоров, поэтому поместье и его обитателей изучила как свои пять пальцев. В те времена она приезжала из поселка на велосипеде.

Но сейчас многое изменилось, Бетси стала учительницей, преподавала в младших классах и ездила на олдсмобиле.

– Из-за Томаса я тебя и потревожила, – сказала Фейт.

Бетси вновь взглянула на светящееся окно в левом крыле здания.

– Это я уже поняла. Но наверняка ты звонишь не для того, чтобы передать мне разговор с Томасом?

– Верно, – ответила Фейт. Затем, несколько нерешительно произнесла: – Ведь в школе все равно сейчас каникулы, у тебя отпуск… В общем, скажи, не могла бы ты завтра прокатиться в поместье навестить старика? – Задав вопрос, Фейт тем не менее не стала дожидаться ответа, а сразу же добавила: – Знаю, что тебе это не по душе, и я бы ни о чем таком не просила, но дело в том, что Джима сейчас в Рокки-Брук нет. Поэтому ты можешь съездить туда, абсолютно ничего не опасаясь. – После этой фразы Фейт наконец замолчала и в трубке воцарилась напряженная тишина.

– Странно, что ты об этом говоришь, – медленно произнесла Бетси.

Фейт еще немного помедлила, потом спросила:

– Почему?

– Потому что в эту самую минуту я нахожусь в Рокки-Брук.

– Как, ты не дома?! Но каким образом я с тобой связалась?

– Ох, мама! – нетерпеливо простонала Бетси.

– Ах да, ведь я позвонила на твой мобильный телефон! – По-видимому, Фейт успела забыть об этом.

Бетси вздохнула.

– Разумеется.

– Значит, ты сейчас в поместье… – удивленно протянула Фейт.

– Странно слышать, правда?

– Да, признаться, странновато. Как же ты там оказалась?

Бетси машинально пожала плечами.

– Ты не поверишь.

Повисла короткая пауза, затем Фейт вкрадчиво произнесла:

– Не хочешь ли ты сказать, что тебя пригласил Джим?

– Ну, мама! – в ту же минуту взорвалась Бетси. – Не ожидала услышать от тебя подобную глупость. И потом, Джима все равно нет в поместье, ты сама только что сообщила мне об этом.

– Так что же привело тебя туда? – с беспокойством спросила Фейт.

– Хорошо, скажу, хотя прозвучит это диковато…

– Да не тяни же! – В голосе Фейт послышались сердитые нотки.

– Меня вызвал по телефону Клатчер, – сдержанно произнесла Бетси.

Реакция Фейт последовала незамедлительно.

– Послушай, я ведь серьезно, а тебе все шуточки!

Бетси состроила гримасу.

– Ладно, мам, это не телефонный разговор, долго все объяснять… Если коротко, то у Томаса сегодня вечером случился гипертонический криз, так сказал доктор Паттерсон.

– Кто его вызвал?

– Я. И только что проводила.

– А Томас где?

Бетси в очередной раз взглянула на освещенное окно.

– Лежит у себя в комнате. Доктор Паттерсон сделал ему уколы.

– А Ник что делает?

– Точно не скажу, я его еще не видела. Слышала только, как он разговаривал с Клатчером… Помнишь, ты рассказывала, что Ник беседует с ним? Хотя, постой, Клатчер все время находился с нами – с доктором Паттерсоном, Томасом и мной… С кем же тогда общался Ник? Непонятно… Разве что с какой-нибудь из игрушек.