Черт, как будто в лото играем. Манго позвонил в ресторан, а я тем временем разглядывала стены.

Обои с двухцветным орнаментом коробились на стенах, как короста.

– Я зайду в ванную? – спросила я.

Он показал мне, где это. Ванная была безобразная. Немытая ванна. Нечищеный унитаз. Краны, покрытые известковым налетом. Старая зубная щетка и крохотный кусочек мыла, видимо прихваченный из отеля или самолета. Я быстро заглянула в застекленный шкафчик – всегда любопытно, что люди там держат. Боже мой! Женский косметический набор, дезодорант. Маленькая бутылочка масла для тела «Ойл оф Юлэй» и большой баллон лака для волос. Какой фирмы? Мне было приятно, что это оказался «Хэд старт» – тот самый, над рекламой которого работал Кит. Я вернулась и снова села на диван, а Манго поколдовал с видавшим виды магнитофоном и поставил Эллу Фитцджеральд. Несомненно, это худший ужин со времен колледжа. Сколько он еще продлится, прежде чем мне удастся уйти? И все же Манго привлекателен. Действительно очень симпатичный. А я умирала от голода. Стакан хорошего вина только усилил аппетит. Поесть бы и быстренько откланяться.

Позвонили в дверь. Манго открыл и принял наш заказ – четыре картонные коробки. Затем донесся его голос:

– Тиффани, у меня немного не хватает. У тебя не будет наличных?

– Да, сейчас, – ответила я, роясь в сумочке и мысленно называя его Манго Мак-Браун.[81]

– Мне нужно еще пятнадцать фунтов. Пятнадцать фунтов!

– Спасибо.

Он прошел с коробками в кухню и вернулся с тарелками и пластиковыми вилками, маленькими пакетиками с солью и перцем, на которых значилось «Дэн эйр». Ну хотя бы еда вкусная, думала я, когда он подливал мне вина. А затем, не знаю уж, как это получилось, может быть, потому что я наелась, немного выпила и расслабилась, я откинулась на спинку дивана. И поэтому не придала большого значения тому, что он сел рядом и принялся говорить о своей жене и разводе.

– …Просто возмутительно, она получила ордер на выселение… выкинула меня из дома… и знаешь, большая часть денег, вложенных в этот дом, были моими… она и не работала вообще… только немного преподавала… я никогда не нравился ее родителям… большие проблемы с ее отцом… он юрист, поэтому, естественно, они и обошли меня… никогда бы на ней не женился… дети у меня замечательные… хотя она старается настроить их против меня… надо вздернуть этих ее сектантов…

– А почему ты не поинтересуешься, как мои дела? – спросила я возмущенно.

Нет, конечно, ничего такого я не сказала. Потому что мне было наплевать. Я знала, что больше никогда его не увижу, несмотря на то что он очень, очень, очень привлекательный. Я только кивала и издавала вежливые звуки, когда пафос его монологов достигал заоблачных высот.

– …И никакого секса, представляешь. Она не хотела.

– Ну как минимум пять раз вы этим занимались, – сказала я.

– Да, – ответил он мрачно. – И все пять раз по моей инициативе.

– Надо же.

– Как тебе мой костюм? – вдруг спросил он, показывая на свой пиджак из вискозы.

– Очень мило, – ответила я.

Мило и блестит.

– Всего тридцать пять фунтов заплатил, – похвастался он. – На оптовой распродаже.

– Хорошо, – сказала я, мельком взглянув на часы. Десять минут одиннадцатого. Господи, скоро я смогу уйти!

И тут случилось нечто странное. Манго встал и убавил свет. Затем направился к телевизору и включил видеомагнитофон. А потом снова сел на диван рядом со мной – совсем близко, так что наши бедра соприкасались. Что происходит? – подумала я. Телевизор ожил. Манго повернулся и одарил меня сальной ухмылкой. Боже мой, только не порнофильм. Пожа-а-луйста. Я с тоской уставилась на его воротник, концы которого закручивались, как будто от отвращения. И этот воротник все приближался, и тут я поняла, что он пытается меня поцеловать. Определенно. Ну и ну. Назрела пикантная ситуация. Его лицо приблизилось к моему, губы раздвинулись, обнажив ровные белые зубы. О, ну поцелуй есть поцелуй.

– Рассвет над Аберистуитом, – произнес голос на кассете, явно голос Манго.

Я посмотрела на экран. Манго в плаще с поднятым воротником стоял под порывами ветра на морском берегу. «Здесь место обитания уэльского морского моллюска, – говорил он, прогуливаясь по песку. – Промысел, который обеспечивает занятость сотен местных жителей. И теперь… – сказал он, поворачиваясь и драматично глядя на море, – запасы моллюсков иссякают».

Я взглянула на Манго, сидевшего рядом на диване. Он больше не смотрел на меня. Он смотрел на свое изображение с выражением напряженной, но счастливой сосредоточенности.

– Хорошо получилось, – доверительно шепнул он мне, когда на экране появился интерьер местного ресторана.

И снова Манго, с салфеткой на шее, с ложкой, занесенной над тарелкой с супом. Он поднес ее ко рту, попробовал содержимое и задумчиво улыбнулся в камеру. «Похлебка из моллюсков, которую можно попробовать в Аберистуите, так же хороша, как и в Новой Англии», – сказал он.

Внезапно Манго остановил запись и перемотал назад.

«Похлебка из моллюсков, которую можно попробовать в Аберистуите, так же хороша, как и в Новой Англии…»

– Знаешь, что тут интересно? Раньше я никогда не пробовал сниматься с набитым ртом, – объяснил он.

– Да, это замечательно, – сказала я со скучающим видом.

– Верно, мне очень понравилось. А операторская группа была в полном восторге.

Он снова перемотал пленку, и мне пришлось смотреть весь сюжет, состоящий из интервью с валлийскими ловцами моллюсков и с возмущенными местными жителями, дополненный душераздирающими кадрами с детьми, чье будущее в роли упаковщиков на местной рыбоперерабатывающей фабрике оказалось под угрозой. Затем на экране появился Тревор Мак-Дональд. «Это был веповтаж Манго Бвауна из У-уэвьса», – сказал он. Весь репортаж длился десять минут.

Я повернулась к Манго, чтобы попросить еще вина, но он возился с пультом дистанционного управления. Экран потемнел, потом снова просветлел – и вот опять Манго Браун в плаще с поднятым воротником, на этот раз сидящий на камне в пустынном поле, продуваемом ветром. «Это Дальние Гебриды, – начал он, перекрикивая ветер. – Жизнь здесь течет так же, как и десятки лет назад. Столетия назад. Но теперь конец двадцатого века вторгается в мирную жизнь этих фермеров и несет с собой новую угрозу…» – Внезапно мимо проехал фермер на тракторе, показывая камере кулак.

– Ух! Нам пришлось это вырезать, мы зашли на его землю, – пояснил Манго. – Подожди немного. – Он перемотал вперед.

«… новую угрозу традиционному образу жизни здесь, на острове, в виде вирусов, поразивших компьютеры…»

Полчаса спустя, после того как я узрела Манго Брауна в Ноттингэмпшире, беседующего с бывшими шахтерами, Манго Брауна в Стаффордшире с гончарами, Манго Брауна в Линкольншире с фермерами, выращивающими лук, я была сыта по горло Манго Брауном.

– Все это замечательно, – заявила я, вставая, – но мне надо двигаться.

– Нет, двигаться буду я, – сказал он с пьяным смехом, схватил меня за талию и попытался повалить на диван.

– Бога ради, оставь меня! Я тебя даже не знаю как следует! – прошипела я, когда он начал развязывать галстук.

– Да ладно тебе, Тиффани. Я знаю, что ты хочешь.

– Какая наглость! Как ты смеешь! Ты за кого меня принимаешь!

– Но ты же сама сюда пришла, – сказал он с оскорбленным видом.

– Нет, я пришла сюда, думая, что будет шесть человек, – парировала я. – Я и не предполагала, что мы окажемся тет-а-тет.

– Ну ладно. – Он встал, залившись краской, и поправил свой полиэстеровый галстук. – Ошибочка вышла.

– Да, – сказала я. – Вышла.

– Но я думал, что ты, может быть, захочешь… ну, понимаешь…

– Что?

– Плыть по течению.

– Я хочу плыть по течению, – сказала я. – По направлению к дому. Я ухожу. Не мог бы ты подать мне пальто? Спасибо. До свидания и… – Что могла я сказать? «Спасибо» тут говорить было не за что. – Удачи с разводом.