— Да. Когда я пришла ее навестить, она тут же отозвала меня в сторонку и стала умолять никому об этом не рассказывать. Во-первых, потому, что Кен может узнать. Во-вторых, она вообще не хотела, чтобы ее имя как-то связывали с Харланом Манцем. Вряд ли стоит ее за это винить! Вы со мной согласны?

— Да, — ответила Мардж. — Но все же ей следовало быть более откровенной с сотрудниками полиции.

— Вы что же, собираетесь вызвать ее к себе и начать расспрашивать об этом? — снова занервничала Бренда.

— Да, — подтвердила Мардж. — Но я вовсе не намерена сообщать ей, от кого получила информацию.

— Вы меня очень обяжете, — вздохнула Бренда Миллер. — Я вам все рассказала не потому, что мне нравится быть доносчицей, просто я не хочу, чтобы люди придавали нескольким встречам Уэнди с Харланом Манцем больше значения, чем они заслуживают.

— Вы имеете в виду кого-то конкретно? — спросила Мардж.

— Нет, и это правда, клянусь богом. Но люди ведь всегда разное болтают. После того, что случилось в ресторане «Эстель», многие нервничают... чувствуют себя беспомощными. Иногда в таких случаях они начинают придумывать всякую чушь. Бедняжке Уэнди сплетни ни к чему, особенно после того, что она пережила.

— Вы все сделали правильно, — успокоил Бренду Оливер.

— Нет, в самом деле, детектив. Уэнди — очень прямой человек. Если она говорит, что встречалась с Харланом всего пару раз, значит, это так. Если она утверждает, что все это было несерьезно, — ей надо верить.

— Не исключено, что для нее это было несерьезно, — заметила Мардж, — а для Харлана — серьезно, и даже очень!

Оливер бросил в рот пригоршню тыквенных семечек и самодовольно улыбнулся. Он был страшно горд собой. Закатив глаза, Мардж распахнула перед ним правую переднюю дверцу. Оливер скользнул в машину и открыл изнутри дверцу со стороны водителя. Когда Мардж уселась за руль, он принялся многозначительно рыться в своем бумажнике.

— Смотри-ка, — сказал он, — у меня целых три доллара. Пожалуй, смогу угостить Бренду стаканом домашнего вина.

— Я знаю, сколько зарабатываю я и сколько зарабатываешь ты, — заметила Мардж, включая зажигание. — Со мной твой номер не пройдет, Скотти.

Оливер расхохотался и предложил Мардж тыквенных семечек. Она отрицательно покачала головой и стала выбираться со стоянки. Выехав на шоссе номер 405, она свернула на эстакаду, ведущую на север, и нажала на педаль акселератора. Мотор взревел, машина рванулась вперед.

— Итак, кажется, нам удалось кое-что нащупать, — подытожила она. — Харлан и Уэнди были знакомы. Более того — они встречались.

— Но ведь Уэнди осталась жива, Мардж.

— Возможно, Харлан стрелял в нее, но промахнулся.

— Ну да, а между делом уложил тринадцать человек, двое из которых к тому же сидели за тем же столом, что и Уэнди.

Оливер явно был настроен скептически.

— А что, если он как бы выпендривался перед ней? Дескать, посмотри, вот что я натворил — и все из-за тебя, — предположила Мардж

— Если Харлан хотел покуражиться перед Уэнди, почему тогда стрельбу вели два человека? Выпендриться он мог и без посторонней помощи.

— Но мы пока не уверены, что стрелявших было двое.

— Однако склоняемся именно к этому.

— Если честно, я вообще не знаю, к чему мы склоняемся, — призналась Мардж. — Мы ведь даже не можем точно сказать, что, собственно, ищем.

— Прежде чем мы приехали в фирму «Ашман и Рэйнард», я поговорил с Бертом о вдове Уолтера Скиннера. Она, между прочим, обожает «Старушки и мышьяк».

— Ты имеешь в виду фильм?

— Да, фильм.

— Мне вполне понятно, почему она его обожает. Там главные героини — две бабульки.

— Две бабульки, которые убивают людей.

— Люди, погибшие в ресторане «Эстель», были застрелены, Скотт, а не отравлены.

— И все же это наталкивает на определенные размышления. Ее старик ей изменял.

— Разве Берт сказал, что ее это бесило?

— Нет, он этого не говорил. Он сказал, что у нее в душе борются два чувства — горечь по поводу фортелей Уолтера с молодыми девицами и вполне искренняя печаль по поводу его смерти.

— Что ж, на мой взгляд, это нормально, — заметила Мардж. — Пожалуй, это единственное, что есть нормального во всем деле.

— Да, дельце и правда сложное. — Оливер бросил в рот еще несколько тыквенных семечек. — Ты есть не хочешь, Мардж? От этих бутербродиков, которыми нас угостили, только аппетит разыгрался.

— А ты знаешь, пожалуй, я бы перекусила.

— Как насчет «Дели» — ну, того заведения, где командует Оскар?

— А где это? На углу Вудли и Вентуры?

— На квартал западнее. — Оливер догрыз семечки. — Но только платишь ты. Мне теперь надо экономить — как-никак предстоит визит в «Краб и бочку».

Добраться до Жанин Гаррисон оказалось непросто. Декера то и дело переключали с одной линии на другую и просили подождать. Лейтенант успел переговорить с целой чередой секретарей и ассистентов, чем был немало удивлен — он не мог понять, зачем Жанин такой большой штат сотрудников, поскольку у него не было ясного представления о том, чем, собственно, она занимается. Мардж говорила, что Жанин много времени уделяет какой-то меценатской и благотворительной деятельности. Однако не только у Декера — у многих возникал вопрос, чем же она все-таки зарабатывает на жизнь.

Взяв наконец трубку, Жанин Гаррисон была очень вежлива и назначила лейтенанту встречу в своем офисе. Оказалось, что он расположен в особняке, выстроенном в псевдовикторианском стиле. Обилием витражей и свинцовыми переплетами на окнах этот особняк напоминал главное здание Гринвэйлского загородного клуба. Декер подумал даже, что оба строения, возможно, проектировал один и тот же архитектор.

Жанин Гаррисон облюбовала для себя и своих сотрудников помещение в роскошном пентхаусе. Приемная для посетителей была небольшой, но весьма шикарной — облицованные полированными ореховыми панелями стены, обитый глянцевой кожей диван с двумя кофейными или чайными столиками по обе стороны от него. На одном из столиков стояли недавно срезанные живые цветы, на другом лежали местные еженедельные газеты с фотографиями городских знаменитостей на первых полосах, а также несколько номеров «Архитектурного вестника». Секретарша лет сорока с небольшим предложила Декеру сесть и сказала, что Жанин вот-вот будет.

«Вот-вот» обернулось получасовым ожиданием, но, едва взглянув на Жанин Гаррисон, Декер подумал, что, будь он одиноким мужчиной, ему не пришло бы в голову жалеть о потерянном времени.

У Жанин было удивительно приятное овальной формы лицо с высокими скулами, отличная фигура и красивые, стройные ноги. Светлые, до плеч, волосы поблескивали и развевались, когда она шла. Широко расставленные зеленые глаза имели несколько неестественный оттенок, который им, по всей видимости, придавали контактные линзы. Грациозная, ростом около пяти футов и восьми дюймов, с тонкими лодыжками, изящными ступнями и чуть бледноватой, безукоризненной кожей, Жанин выглядела бесподобно. Лейтенанту показалось, что представшая перед ним женщина, вполне возможно, танцовщица или когда-то была таковой.

Жанин Гаррисон заглянула Декеру в глаза и, элегантно сплетя пальцы, тяжело вздохнула.

— Скажите, это будет очень невежливо, если я попрошу вас зайти еще раз через час? — спросила она.

— Вовсе нет, — сказал Декер, отводя глаза. — Что-нибудь случилось?

— Вы ведь знаете, всегда что-нибудь случается. — Она посмотрела в сторону, и на лице ее промелькнуло едва заметное озабоченное выражение. — Вы просто чудо. Итак, увидимся через час.

Чудо? — подумал Декер.

— Разумеется, — сказал он вслух.

Не говоря больше ни слова, Жанин Гаррисон повернулась и пошла прочь — очень медленно, с легким шуршанием, когда ее обтянутые колготками ноги соприкасались при ходьбе. Декер вернулся к машине, чувствуя себя заинтригованным и... смущенным.