Сэр Уильям быстро наклонил голову:

– Рад, Хэдли, что вы об этом спросили. Не думайте, что я обижусь на ваше предположение. Но лично я никого не подозревал… Во всяком случае, когда обнаружил кражу. Естественно, их я не подозреваю. Еще не хватало!

– Естественно, – благодушно повторил инспектор. – Итак?

– В настоящее время мои домочадцы – это дочь Шейла… Хэдли слегка нахмурился, не поднимая головы и глядя на стол.

– Собственно, я говорил о слугах, – буркнул он. – Но продолжайте, прошу вас.

Старший инспектор поднял голову, и его спокойный взгляд встретился с пронзительным взглядом рассказчика.

– Значит, моя дочь Шейла, – продолжал тот, – мой брат Лестер и его жена. Племянник моей жены Филип живет отдельно, но обычно обедает у нас по воскресеньям. Вот и все, за исключением моего гостя – мистера Джулиуса Эрбора, американского коллекционера. – Сэр Уильям замолчал, пристально разглядывая отполированные ногти. – Что касается вопроса о том, кто знал о рукописи, – вновь заговорил он, небрежно взмахнув рукой, – то моя семья, разумеется, знала, что я привез из-за границы ценную рукопись. Но никто из них не питает ни малейшего интереса к таким вещам. И мне достаточно было просто сказать им, что я привез еще одну рукопись. Должен признаться, время от времени я делал кое-какие намеки, как взволнованный человек, который уверен, что никто их не поймет. Но…

– А мистер Эрбор?

– Я собирался показать ему свое приобретение, – спокойно ответил сэр Уильям. – У него превосходная коллекция первых изданий По. Но я даже не упоминал про нее.

– Продолжайте, – флегматично протянул Хэдли.

– Как я сказал, в субботу днем я изучал рукопись. Позднее я отправился в Тауэр…

– В Тауэр?

– Мой старый друг, генерал Мейсон, – заместитель директора музея. Он и его секретарь произвели очень интересное изучение архива Тауэра. Они хотели показать мне недавно обнаруженные записи, касающиеся Роберта Девере, графа Эссекса, который…

– Понятно, – прервал его речевой поток Хэдли. – А потом?

– Возвратившись домой, я пообедал в одиночестве, после чего отправился в театр. Тогда я не входил в кабинет, а из театра вернулся поздно и сразу лег спать. Я обнаружил пропажу в воскресенье утром. Попытки проникнуть в дом путем взлома не было. Все окна были заперты, и в доме больше ничего не тронуто. Рукопись просто исчезла из ящика стола.

Хэдли потеребил мочку уха и взглянул на доктора Фелла. Но тот сидел, опустив голову на грудь, и хранил молчание.

– Ящик был заперт? – продолжал Хэдли.

– Нет.

– А ваша комната?

– Нет.

– Понятно. И что вы сделали?

– Я вызвал камердинера. – Сэр Уильям опять побарабанил длинными пальцами по столу, подергал длинной шеей и несколько раз безуспешно попытался заговорить. Наконец он справился с волнением. – Должен признаться, Хэдли, сначала я заподозрил именно его. Он новый человек, проработал у меня всего несколько месяцев. У него был свободный доступ к моим комнатам, поэтому он мог бродить где ему вздумается, ни у кого не возбуждая подозрений. Но камердинер казался таким честным, таким преданным и таким ограниченным во всем, что выходило за рамки его служебных обязанностей! А я льщу себя надеждой, что хорошо разбираюсь в людях.

– Все мы так думаем, – согласился Хэдли с кислой миной. – Поэтому у нас и возникает столько проблем. Ну-с?

– Но я оказался прав в моем суждении о камердинере, – решительно заявил сэр Уильям. – Его наняла моя дочь Шейла. Он пятнадцать лет был в услужении покойного маркиза Сандиваля. Я лично говорил вчера с леди Сандиваль, и она решительно отмела саму мысль о том, что Маркс может быть вором… Но я упомянул, что сначала подозревал его. Он был явно растерян, не мог связать и двух слов, но это было следствием его природной тупости.

– И что он рассказал?

– Ничего! – раздраженно воскликнул сэр Уильям. – Он не заметил ничего подозрительного. Абсолютно ничего! Я с трудом вбил ему в голову, что вещь была очень важной, поэтому я ее и ищу. То же самое и с другими слугами. Они ничего не заметили. Но их я не подозревал. Все они давно у меня служат, я знаю прошлое каждого из них.

– А домочадцы?

– Моя дочь Шейла отсутствовала всю субботу. Вернувшись, она провела в доме очень мало времени и затем отправилась на обед с молодым человеком, с которым обручена… Кстати, с секретарем генерала Мейсона. Но… – с подозрительной поспешностью добавил он, – э… мне говорили, что у молодого Далри очень большие связи.

О чем я говорил?.. Ах да! Мой брат Лестер с женой уехали погостить к друзьям на запад Англии. Они вернулись только в воскресенье вечером. Филип – Филип Дрисколл, мой племянник, – навещает нас только по воскресеньям. Итак, в то время, когда была украдена рукопись, никто не заметил ничего подозрительного или странного.

– А этот… как его… мистер Эрбор?

Сэр Уильям задумчиво потирал руками.

– Это… Он один из лучших представителей еврейского народа, – произнес сэр Уильям, будто изучал что-то для внесения в каталог. – Сдержанный, очень образованный, иногда слишком саркастичный. Довольно молодой человек, должен сказать. Ему едва больше сорока. А о чем вы спрашивали? Да, о мистере Эрборе. К сожалению, он тоже вне подозрений. Друг из Америки пригласил его к себе в гости за город на уик-энд. Он уехал в субботу и вернулся только сегодня утром… Кстати, это правда, – заговорил он своим обычным тоном, злобно усмехаясь, – я звонил и его другу, чтобы удостовериться в том, что он находился у него.

«Черт побери! – возмущенно подумал Рэмпоул. Затем упрекнул себя: – В конце концов, у этого человека пропала ценная рукопись, у него есть право подозревать посторонних, даже таких серьезных собирателей книг, как он сам». Мысль о взрослых джентльменах, которые, как дети, роются во всяком мусоре в поисках старых рукописей, вызвала у него усмешку. Но он тут же стер ее с лица, поймав на себе холодный взгляд сэра Уильяма.

– К тому же я совершенно не желаю поднимать шум, – закончил тот. – Поэтому я к вам и обратился, Хэдли. Такова история. Рукопись была, а теперь ее нет. И ни малейшего следа, по которому можно ее разыскать.

Хэдли кивнул, словно что-то обдумывая.

– Я пригласил нашего консультирующего эксперта. – Он кивком указал на доктора. – Доктор Фелл сделал мне одолжение и приехал. Издалека. С этого момента я умываю руки до тех пор, пока вы не найдете вора и не пожелаете подать на него в суд. А я думаю, что вряд ли вы этого захотите. Но я хотел бы просить вас об ответной услуге.

– Об услуге? – удивленно переспросил сэр Уильям. – Ну конечно, дорогой мой! Все, что смогу!

– Вы говорили о своем племяннике, мистере Дрисколле…

– О Филипе? Да. А что такое?

– Который пишет для газет…

– Ах да! Да, пишет. По крайней мере, пытается. Я воспользовался своими связями, чтобы помочь ему сделать себе имя в журналистике. Между нами, издатели считают, что он может стать неплохим писателем. Но у него отсутствует чутье на новости. Хэрботтл говорит, что он способен пройти перед собором Святой Маргариты по колено в рисе и даже не подумает, что здесь происходит венчание. Поэтому пока он подвизается в журналистике на правах свободного журналиста. Но он не поверит мне, если я сообщу ему о мнении редакторов. Вот если бы я писал в газеты…

Хэдли с непроницаемым видом взял газету со стола и хотел что-то сказать, как вдруг рядом возник встревоженный официант и что-то зашептал ему на ухо.

– А? – вопросил старший инспектор. – Да говорите же громче!.. Да, это мое имя… Хорошо. Благодарю вас. – Он осушил стакан и быстро взглянул на компаньонов. – Очень странно! Я сказал, чтобы ко мне не обращались, если только… Простите, джентльмены, я на минутку.

– В чем дело? – поинтересовался доктор Фелл, выходя из задумчивости и растерянно мигая глазками.

– Мне только позвонить. Сейчас вернусь.

Сидящие за столом хранили молчание, пока Хэдли торопливо удалялся вслед за официантом. Удивленный Рэмпоул заметил тревожное замешательство старшего инспектора. Американец посмотрел на сэра Уильяма, который тоже с любопытством провожал Хэдли взглядом…