В тот же день все катера были отозваны из Пумманок в главную базу. После ремонта они вернулись на Рыбачий, но теперь маневренную базу для них уже создали в поселке Цыпнаволок, на северо-восточном побережье полуострова. Однако и там торпедникам не обеспечили надежной защиты от атак с воздуха.

Тем временем командующий Северным флотом вице-адмирал Головко все же пошел навстречу настойчивым просьбам генерал-лейтенанта Кабанова. Он приказал передать последнему 112-й ОЗАД, в составе которого имелись три батареи 76-мм зениток. По сути дела, этим закладывалась основа системы ПВО полуостровов Средний и Рыбачий. Одну батарею дивизиона установили в Эйне, вторая прикрывала позиции 113-го артдивизиона, а третья – все тот же пресловутый аэродром в Зубовке.

18 сентября немецкие самолеты атаковали в Мотовском заливе сторожевой катер СКА-16. Это был бывший рыболовный мотобот № 216 «Риф», принадлежавший до войны Севгосрыбтресту. В конце июля 1941 г. он был мобилизован, вооружен одним 7,62-мм пулеметом и включен в состав Северного флота. В ходе пушечно-пулеметного обстрела он получил такие тяжелые повреждения, что командир принял решение выброситься на мелководье. Позднее катер был сожжен своей командой.

Через несколько дней над губой Эйна появились двадцать семь Ju-87, которых сопровождали восемь Bf-109. Они нанесли удар по причалу, по разгружавшимся и стоявшим на якорях судам. В ходе бомбежки был разрушен причал, уничтожены две позиции зенитных пулеметов, сгорели три бочки с бензином.

По советским сведениям, зенитчики 112-го ОЗАД сбили сразу две «Штуки». Одна из них, загоревшись, еще в воздухе развалилась на куски и рухнула в Мотовский залив. Вторая же упала на занятый немцами берег и взорвалась. Однако по данным Люфтваффе, в течение всего сентября 1942 г. в ходе боевых вылетов над Советским Заполярьем не было потеряно ни одного Ju-87.

Несмотря на якобы достигнутые успехи, очередной налет на Эйну все же показал, что двух батарей 76-мм зениток мало для ее полноценной защиты. Генерал-лейтенант Кабанов в очередной раз поднял вопрос об усилении ПВО полуостровов, и вскоре на Рыбачий доставили новые батареи.

В ноябре 1942 г. под покровом наступившей полярной ночи, когда действия Люфтваффе были крайне ограничены, на Рыбачий на яхте «ПС-1» прибыл командующий Северным флотом вице-адмирал Головко. В ходе бесед с ним командующий СОР генерал-лейтенант Кабанов настаивал на необходимости создания надежной системы ПВО всего района, и прежде всего губы Большая Мотка, тылов, госпиталей и командного пункта СОРа. Последний прикрывала одна зенитная батарея № 541 с 76-мм орудиями, доставленная на полуостров в октябре. А для противовоздушной обороны поселка Большое Озерко пришлось даже снять по одной батарее 45-мм и 37-мм орудий, которые до этого защищали позиции береговой артиллерии на западном берегу полуострова Средний.

Кабанов говорил и о необходимости создания ПВО в Пумманках. Там уже был построен аэродром, а без зениток с ним могла повториться история с передовой базой торпедных катеров. Генерал также просил реорганизовать непомерно «распухший» 112-й ОЗАД в отдельный участок ПВО.

Головко заверил настырного генерала, что все поднятые им вопросы уже «решаются в Главном морском штабе». Вот до каких высот поднималось обсуждение в общем-то частных вопросов одного из участков боевых действий Северного флота. Вице-адмирал обещал выделить Кабанову одну батарею 76-мм орудий и одну батарею малокалиберных зениток. Однако при этом командующий настоятельно рекомендовал использовать их только для прикрытия аэродрома и стоянки торпедных катеров.

Большего Головко не дал, ссылаясь на то, что немцы «сильно бомбят Мурманск, Полярный и аэродромы ВВС флота». В целом он недооценивал значение СОРа, не признавая его «своим», а самого Кабанова воспринимал как чужака, навязанного ему сверху. Так, командующий флотом отдал приказ о срочном снятии с Рыбачьего и Среднего сразу 3500 человек из числа рядового и сержантского состава и последующей их отправке под Сталинград.

Через два дня после отъезда вице-адмирала Головко с Рыбачьего случилась новая неприятность. На подходе к губе Большая Мотка немцы обнаружили буксир, тащивший лихтер – несамоходное судно водоизмещением около 3000 тонн, оборудованное погрузо-разгрузочными механизмами. Трюмы последнего были загружены зимним обмундированием для частей СОР, а верхнюю палубу некие «умники» из числа снабженцев уставили бочками с бензином. С южного берега Мотовского залива по лихтеру открыли огонь сразу три немецких 105-мм батареи.

Снарядные осколки быстро изрешетили бочки, вытекающий бензин вспыхнул, и вскоре огонь охватил уже всю верхнюю палубу. Буксир все же смог подвести горящий лихтер к причалу у Большого Озерка. Однако все попытки потушить пламя оказались безрезультатными, поскольку средств пожаротушения практически не было. Бочки с бензином взрывались одна за другой. Правда, часть из них удалось сбросить в воду и на берег и тем самым уберечь от огня.

Горящий бензин с верхней палубы лихтера проникал в трюмы, где начали гореть тюки с обмундированием. Чтобы пламя не перекинулось на единственный причал, экипажу буксира пришлось снова отвести лихтер от берега и снять с него всех людей. При этом немецкие береговые батареи продолжали стрелять все это время. Пылающий лихтер был хорошо виден с другого берега, и укрыть его просто было негде. В результате он сгорел вместе со всем обмундированием, находившимся в его трюмах. Эта потеря стала тяжелой для частей СОР, так как во второй половине ноября на Рыбачьем и Среднем уже наступила настоящая зима.

Хотя полярная ночь сильно ограничивала действия авиации, она все же не сводила их к нулю. Так, 2 декабря четыре Як-1 из 255-го ИАП [63]перехватили над северо-западной оконечностью Рыбачьего немецкий разведчик. Это был FW-189A-3 W.Nr.2248 «V7+1C» из 1‑й эскадрильи Aufkl.Gr.32, вылетевший с аэродрома Луостари. «Яки» атаковали врага, и лейтенант П. А. Рассадин смог подбить «раму».

Самолет совершил вынужденную посадку в районе горы Пограничной, в паре километров юго-западнее мыса Скоробеевский. Туда были срочно направлены поисковые партии из 347-го отдельного пулеметного батальона. И вскоре они смогли захватить двух уцелевших немецких летчиков, третий же член экипажа погиб.

В плен попал тяжелораненый штурман «Фокке-Вульфа» и одновременно командир его экипажа [64]обер-лейтенант Герман Петерсен (Hermann Petersen). Во время жесткой посадки он, ударившись лицом о приборную доску, потерял левый глаз. Ему оказали медицинскую помощь, но в дальнейшем Петерсен категорически отказался отвечать на какие-либо вопросы. Второй же летчик в звании обер-фельдфебеля, практически не пострадавший при посадке, оказался более разговорчивым и сообщил на допросах все известные ему сведения.

Пользуясь «благоприятным» временем года, Северный флот усиленно завозил на Рыбачий оружие, боеприпасы и снаряжение для частей СОР. За четыре-пять месяцев полярной ночи планировалось доставить туда: боеприпасов для всех видов оружия – минимум на шесть месяцев ведения боевых действий, продовольствия – на девять-десять месяцев, а вещевого снабжения – на целый год. Так что напряжение у причалов в Эйне и Большом Озерке не только не ослабло, а, наоборот, еще больше возросло.

Почти ежедневно туда приходило множество мотоботов, буксиров, барж и других мелких судов. Позднее появились и крупные транспорты. Все это, естественно, не осталось без внимания немцев. Чтобы компенсировать действия авиации, которая большую часть суток оставалась на земле, они усилили артиллерийские обстрелы бухт и причалов.

Батареи 104-го артполка СОР вели активную контрбатарейную борьбу, но потери все равно были. Так, из пяти транспортов, пришедших в течение декабря 1942 г. в Эйну и Большое Озерко, два получили сильные повреждения. Затем один из них – военизированный пароход «Енисей» – пришлось на буксире отправить в Порт-Владимир.