– Как идет работа в Исторической комиссии?

– Как и следует ожидать. Мы снабжаем их документами из секретных архивов, они производят анализ при наименьшем нашем вмешательстве. Предварительный доклад об их находках должен поступить через полгода. После этого они начнут работать над многотомной историей.

– Есть указания на то, в каком направлении будет сделан предварительный доклад?

– Как я сказал, мы пытаемся поставить дело так, чтобы Апостольский дворец как можно меньше вмешивался в работу историков.

Габриель с сомнением взглянул на Донати поверх своего бокала с вином. Не будь на монсеньоре священнической одежды и узкого белого воротничка, Габриель счел бы его профессиональным шпионом. Самая мысль, что у Донати нет в комиссии по крайней мере двух источников, была оскорбительна. И Габриель, потягивая фраскати, высказал это монсеньору Донати. Священник признался:

– Хорошо, скажем, мне не все известно о том, что творится в комиссии.

– И?

– В докладе будет учтено огромное давление, какое оказывалось на Пия, однако, боюсь, даже в таком случае его действия не будут выглядеть очень пристойно, как и действия национальных церквей в Центральной и Восточной Европе.

– Похоже, вы нервничаете, Луиджи.

Священник нагнулся над столом и заговорил, казалось, тщательно подбирая слова:

– Мы открыли ящик Пандоры, мой друг. Начав подобный процесс, теперь уже невозможно предсказать, где он кончится и какие другие стороны церкви он затронет. Либералы ухватились за действия святого отца и требуют большего – Третий Совет Ватикана. Реакционеры вопят о ереси.

– Что-то серьезное?

Снова монсеньор необычно долго молчал, прежде чем ответить.

– До нас доходят очень недобрые слухи о недовольстве реакционеров во Франции, в районе Лангедока, – тех, что считают Ватикан-два творением дьявола, а всех пап после Иоанна Двадцать Третьего – еретиками.

– Я думал, в церкви полно таких людей. У меня самого было столкновение с «дружелюбной» группой прелатов и мирян, именовавших себя Crux Vera.[16]

Донати улыбнулся.

– Боюсь, группа, о которой я говорю, скроена из такого же материала с той разницей, что в противоположность Crux Vera она не имеет мощной опоры в курии. Они – чужаки, варвары, стучащиеся в ворота. Святой отец в очень малой степени контролирует их, и атмосфера там начала накаляться.

– Дайте мне знать, если я чем-то могу помочь.

– Будьте осторожны, мой друг, я могу ведь поймать вас на слове.

Прибыло филе трески. Донати выжал лимон на рыбу и заглотнул одно филе целиком. Запил рыбу фраскати и откинулся на стуле – на красивом лице его читалось полнейшее удовлетворение. Священнику, работающему в Ватикане, бренный мир предлагал мало удовольствий, более манящих, чем ленч на залитой солнцем римской площади. Донати взялся за второе филе и спросил Габриеля, что он делает в Риме.

– Пожалуй, можно сказать, что я занимаюсь одной проблемой, связанной с работой Исторической комиссии.

– А именно?

– У меня есть основание подозревать, что вскоре после окончания войны Ватикан, очевидно, помог разыскиваемому эсэсовцу по имени Эрих Радек бежать из Европы.

Донати перестал жевать, лицо его неожиданно стало очень серьезным.

– Будьте осторожны в словах и ваших предположениях, мой друг. Вполне возможно, что этот Радек получил от кого-то в Риме помощь, но не от Ватикана.

– Мы полагаем, что это епископ Гудал из «Анима».

Напряжение исчезло с лица Донати.

– К сожалению, добрый епископ действительно помог целому ряду беглецов-нацистов. Этого нельзя отрицать. Что дает вам основание думать, будто он помог этому Радеку?

– Разумная догадка. Радек был австрийским католиком. Гудал был ректором австрийской семинарии в Риме и отцом-исповедником немецкой и австрийской общины. Если Радек приезжал в Рим за помощью, то он наверняка обратился к епископу Гудалу.

Донати кивнул в знак согласия.

– Да, против этого не возразишь. Епископ Гудал был заинтересован в том, чтобы защитить своих сограждан от того, что он считал мщением со стороны союзников-победителей. Но это еще не значит, будто он знал, что Радек является военным преступником. Откуда он мог это знать? Италию после войны наводнили миллионы перемещенных лиц, и все они искали помощи. Если Радек пришел к Гудалу и рассказал ему печальную историю, Гудал скорее всего предоставил ему кров и помощь.

– А разве не следовало Гудалу спросить такого, как Радек, почему он в бегах?

– Наверное, следовало, но вы наивный человек, если думаете, что Радек правдиво ответил бы на этот вопрос. Он солгал бы, а у епископа Гудала не было бы повода для сомнений.

– Человек не становится беженцем без причины, Луиджи, и холокост не был тайной. Епископ Гудал должен был понимать, что он помогает военным преступникам уклониться от правосудия.

Донати подождал с ответом, пока официант подавал спагетти.

– Вы должны понимать, что в то время было много организаций и людей как в самой церкви, так и вне ее, помогавших беженцам. Гудал был не единственным.

– Откуда он брал деньги, чтобы финансировать свою операцию?

– Он утверждал, что все деньги шли со счетов семинарии.

– И вы этому верите? Каждому эсэсовцу, которому помогал Гудал, требовались карманные деньги, плата за проезд на корабле и за визу, а также средства для новой жизни в чужой стране, не говоря уж об оплате проживания в Риме до отъезда. Считают, что Гудал помог таким образом сотням эсэсовцев. Это стоило больших денег, Луиджи, – сотен тысяч долларов. Мне трудно поверить в то, что у «Анима» было такое количество свободных денег.

– Значит, вы полагаете, что кто-то давал ему деньги, – произнес Донати, ловко накручивая спагетти на вилку. – Кто-то вроде святого отца, например.

– Деньги должны же были откуда-то поступать.

Донати опустил вилку и в задумчивости сложил руки.

– Есть свидетельство того, что епископ Гудал действительно получил от Ватикана фонды для оплаты работы с беженцами.

– Они не были беженцами, Луиджи. По крайней мере, не все. Многие из них были повинны в неописуемых преступлениях. Вы хотите сказать мне, будто Пий понятия не имел, что Гудал помогает разыскиваемым военным преступникам избежать правосудия?

– Давайте скажем прямо, что на основе имеющихся документов и показаний выживших свидетелей будет очень трудно доказать такое обвинение.

– Я не знал, что вы изучали церковное право, Луиджи. – И Габриель повторил свой вопрос, медленно, по-прокурорски подчеркивая определенные слова. – Знал ли папа, что Гудал помогал военным преступникам избежать правосудия?

– Его святейшество выступал против Нюрнбергского процесса, так как считал, что это только еще больше ослабит Германию и поощрит коммунистов. Он считал также, что союзники жаждут мести, а не справедливости. Вполне возможно, его святейшество знал, что епископ Гудал помогает нацистам, и одобрял это. Однако доказать, что он придерживался такой точки зрения, – другое дело. – Донати нацелил вилку на нетронутое спагетти Габриеля. – Вы бы лучше поели, пока они совсем не остыли.

– Боюсь, я потерял аппетит.

Донати воткнул вилку в спагетти Габриеля.

– Что все-таки, судя по слухам, наделал этот Радек?

Габриель кратко изложил выдающуюся карьеру в СС штурмбаннфюрера Эриха Радека, начиная с работы на Эйхманна в Центральном бюро еврейской эмиграции в Вене и кончая тем, когда он возглавил «Акцию 1005». К концу рассказа Габриеля Донати тоже потерял аппетит.

– Неужели они действительно верили, что смогут скрыть свидетельство столь огромного преступления?

– Я не уверен, что они считали это возможным, но в значительной мере это им удалось. Благодаря таким людям, как Эрих Радек, мы никогда не узнаем, сколько народу действительно погибло в холокосте.

Донати задумчиво посмотрел на свое вино.

– Что вас интересует в той помощи, какую епископ Гудал оказал Радеку?