«Значит, проникновение началось не вчера и не сегодня. Они готовятся уже давно, и никто не может сказать, во что это выльется…» — Сергей решительно оборвал себя, вспомнив о том, что его мысли могут быть доступны для иновремянина.

— Не все. Только те, которые ты предназначаешь специально для меня.

«Разумеется. Так я в это и поверил…»

— Мы должны доверять друг другу, хотя бы в самом начале. Пока не выяснится, что такое доверие не оправдано. Это один из основных принципов нашей этики.

— Вернемся к деталям проекта, — решительно заявил Сергей, уводя разговор от опасной темы. — Предположим, мы выбрали кого-то для изоляции, сделали ему соответствующее предупреждение. Он посмеялся над нами, усилил охрану и стал на всякий случай максимально осторожен. Что делать дальше?

— Генератор невидимости скроет вашего агента и позволит ему беспрепятственно проникнуть куда угодно. Не помогут никакие технические средства защиты, никакие замки и охрана. Приблизившись к объекту на расстояние не менее десяти метров, агент может включить портативный парализатор, обесчувствить объект, затем сделать его невидимым и доставить преступника на базу. Там вы зачитаете ему официальное постановление об изоляции, объясните суть происходящего и предложите взять с собой ближайших родственников, это может быть жена, сыновья, даже любовница. Не более пяти человек.

— Еще и родственники? А если они не согласятся?

— Только в случае их добровольного согласия. Если они откажутся, вы отправите его одного. Тогда родственникам, посвященным в происходящее, придется сделать амнезию кратковременной памяти. Проснувшись, они не вспомнят ничего из того, что произошло с ними за последние сутки. Как видите, мы предусмотрели все.

«Действительно, все… Даже амнезию… Интересно, применят ли ее по отношению ко мне, если я все-таки откажусь? — На какое-то мгновение Сергею самой ужасной представилась перспектива проснуться завтра и даже не вспомнить о том, что с ним здесь произошло. — Впрочем, этого не случится, они совершенно уверены, что я соглашусь… Вот только откуда мне знать, куда на самом деле попадут те, кого мы отправим по их телепортационному каналу?»

— Помните о первом этическом принципе и о том, что мы собираемся максимально уменьшать страдания людей, а не увеличивать их, — ответил на его незаданный вопрос Павел.

«Действительно, и чего это я сомневаюсь? Сколько уже было попыток улучшить общество насильственными мерами — ни у кого не получалось. Почему бы не попробовать еще раз?»

Становилось жарко, солнце медленно поднималось к верхней точке горизонта, над водой летали какие-то птицы, по форме крыльев больше похожие на белых летучих мышей.

— Возможно, расчетчики ошиблись, такое иногда бывает. Редко, но бывает, — проговорил Павел, задумчиво пытаясь ковырять ногой песок, в который носок его ноги погружался, не оставляя на поверхности никакого следа.

— Ты о чем?

— Я о тебе. Мне кажется, ты не справишься с предложенной тебе миссией. Там может потребоваться способность мгновенно принимать правильные решения. В тебе этого нет. В твоем характере доминируют сомнения, колебания, нерешительность.

— До сих пор мне приходилось принимать решения за себя одного. Теперь же речь идет обо всей цивилизации.

— Всего лишь об одном городе.

— Это пока — об одном городе. Во что в дальнейшем выльется ваша акция, никто не знает. Даже вы сами. Да вас это и не слишком волнует. После того как дыра во временном слое затянется, вам будет на нас наплевать. Вам и сейчас, по большому счету, на нас наплевать.

— А разве вы думали о нас, когда устраивали эту дыру во временной оболочке?

— Мы вообще не знали о вашем существовании.

— А какое право вы имели вмешиваться в область, о которой не имели ни малейшего представления? Изменять мировые постоянные, смещать временные слои?

На это Сергей не нашел что ответить, и разговор вновь завяз в тягучей неопределенности. Похоже, Павлу начинала надоедать его несговорчивость. Далеко над горизонтом сгущались тучи, ветер постепенно усиливался, и мачты стоявшей недалеко от берега яхты раскачивались все сильнее.

— Тебе пора возвращаться к своим баранам.

— Вы даже пословицы наши изучили?

— Мы многое изучили, потому что наблюдаем за вами не один десяток лет. Событие, которое произошло вчера, было давно предсказано нашими учеными. Мы готовились к нему, хотя и не могли ничего изменить, пока один из вас не пробил временнeq \o (у;ґ)ю оболочку. Только теперь мы получили возможность направить к Земле наши информационные модули.

— Значит, яхта была не одна? Или ты не ее имеешь в виду?

— Тебе пора.

— Считай, что я согласился, — неожиданно севшим голосом проговорил Сергей и почувствовал, как сердце гулко ударило два раза и замерло на секунду перед следующим ударом.

— Я знаю, что ты согласился. Ты давно уже согласился и все это время лишь старался выжать из меня дополнительную информацию.

Какое-то время оба молчали, словно исчерпали все силы в этом затянувшемся споре, полном недомолвок и скрытой угрозы.

— Ну и что дальше? Что я должен делать? — спросил Сергей, поднимаясь на ноги и отряхивая с брюк прилипший к ним песок.

— Отправляйся обратно на яхту. Она доставит тебя в тот самый пруд, в котором ты спустил ее на воду.

Неожиданная волна горького разочарования накатилась на Сергея. Значит, поезд уже ушел, ушел без него… Он не стал ни о чем больше спрашивать и медленно, понуро побрел к яхте. Ноги постепенно погружались в теплую воду. Чтобы не замочить ботинки, он вынужден был нести их над головой. И лишь когда его рука нащупала перила легкого трапа, наполовину погруженного в воду, он услышал долетевшие с берега слова Павла. И хотя теперь их уже разделяло не меньше ста метров, звук голоса, казалось, усилился, и он отчетливо слышал каждое произнесенное иновремянином слово, словно Павел все еще стоял рядом с ним:

— В своей каюте найдешь спутниковый телефон. Он настроен на твое биополе, и никто другой не сможет им пользоваться. Старайся его не потерять. Когда решишь, что полностью готов к началу акции, свяжешься со мной по этому телефону.

Паруса подсохли. Они казались теперь светлее и легче. Только когда их наполнил ветер, а яхта, повинуясь рулю, описала широкую дугу в бухте и пошла прочь от острова, Сергей позволил себе оглянуться. Издали остров казался на поверхности моря лишним, почти неуместным.

Он закрепил руль и спустился в каюту. Прежде чем взять со стола небольшую пластиковую коробочку телефона, о котором говорил Павел, он налил из бутылки, стоящей на столе, стакан искрящейся прозрачной воды и выпил его залпом. Ему давно хотелось сделать это. Хотя он и подумал, что вода здесь не может быть настоящей, она показалась ему прохладной и вкусной.

Свет солнца, ложившийся из иллюминатора на пол каюты, постепенно темнел. Яхта входила в область тумана, разделявшего временные зоны, и навсегда уносила его прочь от острова и от этого незаконченного разговора.

В десятом временном слое, в невероятном далеке от острова, от яхты и от нашего героя, два существа, сами похожие на сгустки тумана, плавали в среде, напоминающей разбавленный кисель, и вели неторопливую беседу, слова которой невозможно было бы отыскать ни в одном известном человечеству языке.

— Ты уверен, что все сделал правильно, Дир Сан? Он показался мне ненадежным.

— Конечно, он ненадежен. Но ведь кто-то должен установить портал и кто-то должен его охранять, пока мы не получим настоящих посредников с Земли. На их подготовку уходит много времени, а ждать мы не можем. Дикий канал, пробитый их сумасшедшим ученым, может схлопнуться каждую минуту.

— Он тебе не поверил.

— Если он установит портал и подсоединит его к каналу, это уже не будет иметь значения. Самое главное — установить постоянный портал. Мы не можем больше ждать случайных временных флуктуации. В диком канале их образуется достаточно, но никто не может рассчитать точное время появления этих флуктуации.