– Может быть, в первый раз мы задавали не те вопросы. – Гарими поставила локти на стол.

– Спрашивайте, – сказал Тег. – Чем раньше вы избавитесь от своих подозрений, тем скорее мы вырвем с корнем эту раковую опухоль. Нам нужен какой-то другой тест.

Обычно тренированной сестре Бинэ Гессерит для установления истины требовалось задать один-два вопроса, но на этот раз чрезвычайное дознание длилось больше часа. Так как следовало заново проверять кадры верных союзников и единомышленников, Шиане и ее сестрам пришлось проявить верх придирчивости. Все должно быть сделано наилучшим образом. Три Преподобные Матери внимательно следили за ответами мужчин, стараясь выявить малейшую нерешительность. Но Тег и Дункан не дали им такого шанса.

– Мы верим вам, – сказала наконец Гарими. – Если вы не дадите повод изменить наше мнение.

Шиана согласно кивнула.

– Временно мы допускаем, что вы двое действительно те, за кого себя выдаете.

Тег, казалось, был изумлен до глубины души.

– Дункан и я тоже временно признаем вас настоящими.

– Лицеделы способны к имитации. Они могут изменять свою внешность, не способны изменять свой генетический код, свою ДНК. Теперь, когда мы взяли анализ трупа самозванца Сафира, наши врачи Сукк смогут разработать точный и надежный тест.

– Мы очень на это надеемся, – сказал Тег. Потеряв своего подопечного, баши казался очень расстроенным. Теперь он не верил уже ничему и никому.

На лице Гарими появилось выражение железной решимости.

– Очевидный ответ заключается в том, что Хават был рожден лицеделом, а потом был доведен до взрослого состояния нашим Мастером-тлейлаксу. Кто мог знать лицеделов лучше, чем старый Скитале? Мы же знаем, что он хранил клетки лицеделов в своей нуль-энтропийной капсуле. Если этот сценарий верен, то обман продолжается уже восемнадцать лет.

Шиана продолжила эту мысль:

– Младенец-лицедел мог с самого начала имитировать внешность человеческого ребенка. По мере того как лицедел рос, он принимал обличье человека, согласно архивным данным и изображениям молодого воина ментата Дома Атрейдесов. Ведь никто на корабле – включая и тебя, Дункан, – не помнит настоящего, исходного Хавата подростком или юношей, и эта маска не обязательно должна была быть совершенной.

Дункан понимал, что Шиана права. В своей первой жизни, когда он бежал от Харконненов и явился на Каладан, Сафир Хават был уже закаленным в битвах ветераном. Дункан хорошо помнил свой первый разговор с реальным Сафиром Хаватом. Сам он в то время был слугой на скотном дворе, где выращивали и держали салузанских быков, с которыми старый герцог любил сражаться, устраивая из этих боев грандиозные спектакли. Кто-то подсыпал быкам вещество, которое сделало их бешеными, и когда Дункан попытался поднять тревогу, ему никто не поверил. Когда бык насмерть забодал герцога, Хават лично проводил расследование и допрашивал Дункана, так как все улики показывали, что он шпион Харконненов…

А теперь этот Сафир оказался лицеделом! Разум Дункана все еще отказывался признать неопровержимую реальность случившегося.

– Значит, все дети гхола могут быть лицеделами, – сказал Дункан. – Предлагаю вызвать Скитале. Он – наш первый подозреваемый.

– Или, – ломающимся голосом произнес Тег, – лучшим источником информации. Гарими уже сказала, что никто лучше его не знает лицеделов.

Когда Мастера-тлейлаксу доставили в комнату допросов, Дункан и Тег заняли места по другую сторону стола, став равноправными участниками расследования. Скитале выглядел испуганным и подавленным. Тлейлаксу-гхола было пятнадцать лет, но он совершенно не был похож на мальчика. Его маленькое, как у эльфа, личико, острые зубы и серая кожа заставляли Скитале выглядеть чуждым и подозрительным, но Дункан понимал, что это всего лишь рефлекторная реакция, вызванная примитивным предрассудком и прежним горьким опытом.

Скитале сел, и Эльен подалась вперед. Из всех присутствующих у нее был самый суровый и беспощадный вид.

– Что ты сделал, тлейлаксу? Что ты задумал? Как ты пытался предать нас? – она говорила Голосом, заставившим Скитала вздрогнуть от ужаса.

– Я ничего не сделал.

– Ты и твой генетический предшественник знали, кто растет в аксолотлевых чанах. Мы протестировали все клетки, прежде чем разрешить тебе создать новых гхола, но ты каким-то образом обманул нас с Сафиром Хаватом. – Скитале показали изображение мертвого лицедела. Дункан видел, что изумление Скитале непритворно.

– Все ли дети гхола имеют тот же изъян? – спросила Шиана.

– Ни один, – упрямо произнес Скитале. – Если их не заменили после того, как их отделили от чанов.

Эльен прищурилась.

– Он говорит правду. Я не вижу никаких признаков лжи.

Шиана и Гарими молча переглянулись и одновременно кивнули. Потом Шиана заговорила:

– Если он сам не лицедел.

– Не похоже, что Скитале – лицедел, – заметил Дункан. – Лицедел избрал бы другую личину, которая позволяла бы ему более свободно передвигаться среди нас.

– Выбрал бы кого-то вроде Сафира Хавата, – добавил Тег.

Юный Скитале явно занервничал.

– Эти новые лицеделы прибыли к нам из Рассеяния. Отступники-тлейлаксу модифицировали их каким-то непонятным нам образом. Мне теперь ясно, что даже я не в состоянии отличить лицедела от обычного человека. Поверьте мне, я никогда не подозревал Сафира Хавата.

– Но каким образом могли попасть лицеделы на борт корабля-невидимки, если не из твоей нуль-энтропийной капсулы? – спросила Шиана.

– Лицеделы могли быть внедрены на корабль еще до нашего отлета с Капитула, – начал рассуждать Дункан. – Как можно проверить все сто пятьдесят человек, которые ринулись тогда на корабль, чтобы бежать?

Тег с сомнением покачал головой.

– Но почему тогда они ждали больше двадцати лет, чтобы начать действовать? Я не вижу в этом никакого смысла.

– Может быть, это был законсервированный агент, – предположила Шиана. – Или лицедел долгое время был кем-то другим и только потом принял облик Сафира Хавата.

– Ищете козла отпущения, – горько посетовал Скитале, сгорбившись на слишком большом для него стуле.

В глазах Шианы сверкнул огонь.

– Я уже распорядилась изолировать друг от друга и запереть всех детей гхола, на случай, если кто-то из них окажется лицеделом, и приказала врачам Сукк взять у них пробы крови. Они никуда не убегут и не смогут причинить никакого вреда.

Дункан подумал: не говорит ли такая горячность Шианы о том, что она сама – лицедел. Он прищурил глаза и принялся внимательно за ней наблюдать. Придется вообще наблюдать за всеми и постоянно.

Гарими обвела глазами присутствующих – маленькую когорту избранных, заслуживающих доверия.

– Я – или кто-то другой, по нашему выбору, могу остаться на капитанском мостике корабля-невидимки, а всех остальных надо собрать в зале собраний. Надо загнать их туда всех до единого, включая детей, запереть двери и всех протестировать. Одного за другим, и узнать наконец правду.

– Какой тест мы можем считать окончательным и пригодным для каждого из нас? – спросил Тег.

– Мне думается, что я смогу разработать надежный метод, – пропищал Скитале. – Пользуясь пробой тканей лицедела Хавата, я приготовлю сравнительный тест. Есть определенные методики, которые я могу использовать. Этот лицедел один из новых, которых тдейлаксу-отступники привезли с собой из Рассеяния, поэтому он отличается от старых образцов. Но с помощью пробы тканей…

– А почему это мы должны тебе доверять? – спросила вдруг Гарими. – Твоя собственная чистота еще не доказана.

На лице Скитале появилось несчастное выражение.

– Но должны же вы кому-то доверять?

– Мы должны?!

– Пусть за мной наблюдают ваши специалисты, пока я буду готовить тест.

Дункан взглянул на Мастера-тлейлаксу.

– Мне нравится предложение Скитале.

– Но я могу предложить и другую альтернативу. Когда лицеделы предали моих товарищей-мастеров на Тлейлаксе и других планетах, у некоторых из нас было время дать им достойный ответ. Мы создали яд, который специфически поражает лицеделов. Это очень селективный яд. Если вы дадите мне доступ в лабораторию, то я смогу синтезировать этот токсин и произвести его в виде газа.