Столица машин поражала своей индустриальной железной красотой: острые углы, гладкие, плавно искривленные поверхности и во всем – невероятная мощь, заставляющая все строения перемещаться и менять форму в такт неслышной мелодии. Угловатые здания и башни без окон занимали каждый квадратный метр поверхности. Барон не видел здесь ни отвратительных оранжерей, ни никому не нужных цветов, ни природного ландшафта – ни листочка, ни цветка, ни былинки.
Синхрония была вызывающим символом производительности – в сочетании с высокой доходностью и политической властью, если, конечно, мыслящие машины научились обращать внимание на такие вещи. Может быть, он, Владимир Харконнен, покажет Омниусу, как это делается.
После долгого путешествия с Каладана барон и Паоло ехали в вагоне городской железной дороги по подвижному центру машинной столицы. Гхола Атрейдеса во все глаза смотрел на дома и башни сквозь закругленное окно, глаза мальчика были широко раскрыты от удивления и жадного внимания. В вагоне, кроме них, находились восемь лицеделов сопровождения. Барон пока не понимал, что связывает их с Омниусом и новой Синхронизированной Империей. Высоко в небе пролетела какая-то машина, со свистом рассекая воздух между танцующими зданиями.
Когда они углубились в центр города, здания стали перемещаться вверх и вниз, словно исполинские поршни, грозя раздавить бегущий по дороге вагончик. Барон заметил, что, когда ожившие здания стали колыхаться, как водоросли, колеблемые течением, лицеделы принялись качаться в унисон, улыбаясь своими плоскими, невыразительными, как у трупов, лицами, как будто и они были частью этого хореографического спектакля.
Словно игла, пронизывающая лабиринт отверстий, вагон на большой скорости устремился к высокому зданию, стоявшему в центре города, словно шпиль грандиозной башни, возвышающейся над низиной. Вагон со звонким щелчком остановился на своеобразно живописной центральной площади.
Горевший желанием все увидеть поближе, Паоло бросился к выходу. Несмотря на неуверенность и грызущий его страх, барон как зачарованный смотрел на многочисленные костры, расположенные в строгом геометрическом порядке, на каждом костре, как древние мученики, горели люди. Очевидно, завоевывая одну за другой населенные людьми планеты, машины отбирали человеческие экземпляры для своих экспериментов. Эта экстравагантность показалась ему захватывающей. У этих машин был кое-какой потенциал, пожалуй, они даже обладали некоторым воображением.
Он подумал об огромном флоте мыслящих машин, который сейчас методично распахивал населенную людьми территорию. Из того, что рассказал Хрон, становилось ясно, что, когда машины получат своего личного Квизац Хадерача, Омниус поверит в то, что наверняка исполнятся математические пророчества, и тогда поражение машин станет невозможным. Барон находил забавной способность машин все рассматривать как абсолют. Похоже, что за прошедшие пятнадцать тысяч лет они так ничему и не научились.
Паоло был захвачен мегаломаническим вихрем. Задача барона состояла в том, чтобы и дальше питать эту иллюзию, постоянно, правда, учитывая опасность положения, в каком он оказался, и напрягать поэтому весь свой ум, чтобы не попасть в западню. Не зная, что его ждет впереди – личная слава или унизительная смерть, барон все время напоминал себе, что он – всего лишь катализатор для Паоло. Вот уж действительно второй по важности предмет!
Откуда-то из закоулков сознания возникла Алия. Она перебила поток мыслей барона, убеждая его в том, что машины избавятся от него сразу, как только он выполнит свою задачу. Когда он мысленно залепетал в ответ что-то бессвязное, она визгливо захохотала. Дедушка! Вспомни свою первую жизнь – ты же не всегда был таким внушаемым глупцом!
Барон тряхнул головой, чтобы выбросить строптивую внучку из сознания. Может быть, этот мучитель в образе Алии – всего лишь опухоль, давящая на когнитивные центры его мозга? Маленькая злокачественная Алия, окопавшаяся в его черепе. Может, робот-хирург сможет ее удалить…
Лицеделы повели барона и его юного подопечного сперва по платформе, а потом по лестницам на площадь. Паоло бежал впереди, пританцовывая от радости.
– Все это мое? Где будет мой тронный зал? – Он оглянулся на барона. – Не волнуйся, я найду тебе место среди моих придворных. Ты сделал мне много добра.
Что это? Остатки атрейдесовской фамильной спеси? Барон недовольно скривился.
Лицеделы втолкнули барона в лифт, позволив Паоло войти самостоятельно. Вместо того чтобы начать подъем, как ожидал барон, лифт полетел вниз, куда-то в адские глубины. Харконнен с трудом подавил желание закричать.
– Если ты действительно Квизац Хадерач, Паоло, то, может быть, ты научишься использовать свою власть… немедленно.
Мальчик молча пожал плечами, показав, что не сознает всей опасности положения, в котором они оказались.
Как только лифт плавно остановился, стены вокруг растаяли, открыв взору огромное помещение без пола. Здесь, как и снаружи, ничто не оставалось неподвижным. Вращающиеся стены и пол из прозрачного плаза вызывали головокружение, барон потерял ориентацию, ему казалось, что они оба повисли в пустом пространстве.
Поднялся туман, сгустившийся в силуэт большого безликого человека, похожего на призрак. Туманная фигура высотой в два человеческих роста остановилась перед ними. От фигуры повеяло ледяным воздухом, пахнувшим металлом и смазочным маслом. На лице появились два глаза. Из туманного бесформенного рта зазвучал низкий голос:
– Итак, это наш Квизац Хадерач.
Паоло гордо поднял голову и на память повторил то, чему научил его барон, вложив в слова всю свою юную страстность:
– Я буду тем, кто способен прозревать одновременно все места и все вещи, тем, кто поведет за собой легионы. Я – сокращение пути, спаситель, мессия, я тот, о ком гласят бесчисленные легенды.
Из тумана в ответ тоже зазвучали слова:
– У тебя харизматические данные, и я нахожу это очаровательным. Люди испытывают неистребимую потребность следовать за физически привлекательными, чарующими их вождями. Если тебя правильно воспитать и держать под контролем, то ты сможешь стать полезным и весьма разрушительным орудием в наших руках. – Туманное создание рассмеялось, дыша ледяным ветром. Потом таинственные глаза обратились к барону. – Ты будешь отвечать за то, чтобы мальчик сотрудничал с нами.
– Да, конечно. Вы Омниус?
– Я говорю от имени Омниуса.
Туманное облако съежилось, уступив место сверкающему роботу из флоуметалла, к лицу робота была приклеена преувеличенно широкая, но угрожающая улыбка.
– Для удобства я называю себя Эразмом.
Стены снова переместились, как кусочки калейдоскопа, и по периметру помещения стали видны боевые роботы, похожие на больших жуков. Их глаза излучали непримиримую враждебность.
– Возможно, сейчас я допрошу вас. Или сделать это позже? Нерешительность весьма свойственна людям, знаете ли. Но что в том, у нас в распоряжении все время мира. – Улыбка снова, как по команде, приклеилась к металлическому лицу. – Мне так нравятся ваши клише.
Двадцать три года спустя после бегства с Капитула
Даже обладая невероятными ментальными преимуществами навигатора, я не могу забыть об узах, связывающих нас с остальным человечеством, о древнем чувстве надежды.
Навигатор Эдрик. Неподтвержденное послание Оракулу Времени
Четыре специализированных судна Гильдии, обтекаемые, похожие на «шершней», оснащенные сенсорами, на малой высоте стремительно скользили над волнами Баззеллского океана. Сканнеры были нацелены на океан и улавливали движение подводных объектов. Сидевший в головном корабле Вафф пристально вглядывался в забрызганные водой иллюминаторы, надеясь увидеть морских червей. Волнение и предвкушение тлейлаксу мало-помалу становились осязаемыми. Черви были где-то там, внизу. Они росли.