– Нельзя сказать, что наши силы вообще остались без руководства. Теперь, когда всемирного разума больше нет, я могу осуществлять управление машинами. У меня есть коды доступа и все – самые сложные и запутанные – средства программирования.

Дункан решил, что это отчасти предзнание, отчасти интуиция, а отчасти простой блеф.

– Но это управление может взять на себя и Квизац Хадерач.

– Это куда лучшее решение. – По текучему металлическому лицу робота скользнуло странное выражение. – Ты мне интересен, Дункан Айдахо.

– Отдай мне все коды доступа.

– Я могу дать тебе нечто большее – да, это потребует многого. Я отдам тебе всю машинную империю, миллионы ее фрагментов и деталей, запасных частей и прочего. Я разделю все это с тобой, всю эту цельность, как делили со мной лицеделы все эти удивительные, собранные ими человеческие жизни. Но для Квизац Хадерача это будет самая обычная вещь.

Робот не успел рассмеяться еще раз. Дункан шагнул вперед, схватил платиновую руку, торчавшую из-под роскошного рукава.

– Так сделай это, Эразм.

Он придвинулся ближе к роботу, протянул вторую руку и прижал ее к лицу Эразма странно интимным жестом. Предзнание вело Дункана, он и сам не очень хорошо сознавал, что делает.

– Дункан, это опасно, – сказал Пол, – ты же знаешь.

– Это я представляю теперь опасность, Пол. Мне же ничто угрожать не может. – Дункан стоял теперь в нескольких дюймах от робота, чувствуя свои растущие возможности. Хотя в его представлении о будущем и были белые пятна, ловушки и западни, которых он пока не мог предвидеть, Дункан все же чувствовал себя очень уверенно.

Робот помедлил, как будто что-то прикидывая, потом схватил Дункана за руку и – таким же жестом – протянул другую, чтобы коснуться лица человека. Темные брови Дункана сдвинулись, когда он испытал странное ощущение. Холодный металл показался ему мягким, казалось, он вот-вот погрузится в него. Дункан расширил сознание, мысленно потянулся к Эразму, к неизведанному пространству мышления независимого робота, а Эразм сделал то же самое по отношению к нему. Пальцы робота удлинились, обхватив кисть Дункана словно перчаткой. Флоуметалл покрыл запястье и пополз дальше, на предплечье. Дункан ощутил жгучий холод, когда Эразм заговорил.

– Я чувствую, как растет доверие между нами, Дункан Айдахо.

Шли мгновения, Дункан не мог сказать, сам ли он берет что-то у Эразма или робот отдает все, что было нужно нарождающемуся Квизац Хадерачу, – буквально все. Несмотря на то что теперь они были слиты воедино, Дункану было мало и этого. Вязкий металл покрывал его руку, как песчаные форели в свое время – очень и очень давно – покрыли кожу и совершенно поглотили тело юного Лето II.

Машинный город был почти полностью разрушен. С исчезновением Омниуса конструкции Синхронии перестали менять свои формы. Строения перестали раздуваться и опадать, двигаться, как кусочки мозаики, здания перестали менять свою конфигурацию. Словно огромный сломанный двигатель, город остановился, застыл. Улицы оказались перегороженными, некоторые здания погрузились в землю, некоторые приняли незаконченный вид. Уличные вагоны повисли в воздухе, болтаясь на невидимых электронных нитях. Всюду валялись гротескные трупы лицеделов и изуродованные остовы боевых роботов. К небу поднимались столбы огня и дыма.

Уставшая, несмотря на одержанную победу, Шиана с удовлетворением оглядывала поверженный вражеский город. Она шла по разрушенной улице, когда увидела одинокую фигурку мальчика, стоявшего среди покореженных зданий. Вид у него был расстроенный, но Шиана никогда до сих пор не видела его таким сильным – этого преображенного теперь Лето II. Он покинул червей, отправив их заканчивать разрушение города, но даже теперь он все равно оставался частью этих чудовищ.

Лето, задрав голову, рассматривал болтавшийся в воздухе вагон. Шиана увидела, что с мальчиком вообще творится что-то странное, что-то, чего не было в нем еще вчера. Шиана все поняла.

– К тебе вернулась память.

– В мельчайших подробностях. Я переживаю ее и сейчас. – В глазах Лето отражалось бремя столетий, а сами глаза были синими – он насытился специей в тесном контакте с червями, которыми управлял.

– Я – Тиран, Бог-Император.

Голос его был громким, но невероятно усталым и тусклым.

– Но ты, кроме этого, Лето Атрейдес, брат Гханимы, сын Муад’Диба и Чани.

Он улыбнулся, словно сбросив с плеч часть тяжкого груза.

– Да, и это тоже. Я все, чем был мой предшественник, – и я червь. Жемчужина сна внутри них раскрылась, и я проснулся.

Шиана вспомнила этого тихого мальчика таким, каким он был на борту корабля-невидимки. Его прошлое было самым ужасным, оно было хуже, чем у кого-либо другого, и вот теперь того невинного мальчика больше нет.

– Я помню каждую смерть, причиной которой был. Каждую, все до единой. Я помню всех моих Дунканов и помню причины, по которым они лишались жизни. – Он снова посмотрел вверх, схватил Шиану за руку и оттащил ее под навес одного из уцелевших зданий.

Спустя секунду лопнул невидимый трос и вагон рухнул на землю на то место, где они только что стояли. В вагоне кучей лежали мертвые лицеделы.

– Я знал, что он упадет, – сказал Лето.

Шиана нежно улыбнулась.

– У каждого из нас свои особые таланты.

Они взобрались на разбитое здание, чтобы лучше осмотреть разрушенный город. Дезориентированные роботы бестолково суетились среди дымящихся развалин, словно ожидая инструкций.

– Я Квизац Хадерач, – отчужденно сказал Лето II. – Им был и мой отец. Но теперь все стало другим. Неужели я мог планировать все это тогда, давно, как часть моего Золотого Пути?

Как будто повинуясь его зову, из-под земли с шумом вынырнули четыре червя и нависли над развалинами. Потом Шиана услышала скрежещущий шорох, и из-под земли появились еще три червя, пришедшие с другой стороны, разбрасывая в стороны строения и пробуравливая руины. Они стали больше, чем были. Теперь черви выстроились, окружив Шиану и Лето.

Самый большой из них по кличке Монарх повернул голову к людям. Лето без страха взобрался на верхний этаж здания и приблизился к чудовищу.

– Ко мне вернулась память, – сказал Лето Шиане и шагнул вперед, – но не восстановилось мое дремлющее бытие, каким я обладал, будучи Богом-Императором, когда люди и черви стали единым целым.

Монарх положил голову на колонну под ногами Лето, и остальные черви последовали его примеру. Они выглядели сейчас, как верноподданные у трона своего владыки. Коричный запах меланжа наполнил воздух.

Лето протянул руку и погладил Монарха по голове, провел рукой по краю его пасти.

– Мы будем мечтать вместе снова, да? Или мне отпустить вас, чтобы вы продолжали мирно и счастливо спать?

Шиана тоже бесстрашно коснулась червя, ощутив ладонью твердые кольца.

Вздохнув, мальчик добавил:

– Я скучаю по людям, которых когда-то знал, особенно по Гханиме. Вы не вернули ее мне своей программой гхола.

– Мы не подумали о таких личностных последствиях, – сказала Шиана. – Прости нас.

Синие глаза Лето наполнились слезами.

– У меня так много мучительных воспоминаний из тех времен, когда я еще не покрылся песчаными форелями и они не стали моей частью. Мой отец отказался сделать выбор, какой сделал я, – он отказался платить кровью за Золотой Путь, но я, как мне казалось, сделал лучший выбор. Какими же надменными и самонадеянными бываем мы в молодости!

Перед Лето возникла голова червя. Пасть его была раскрыта, как пещера, полная специи.

– По счастью, я знаю, как вернуться в дремлющую сущность Тирана, Бога-Императора. Как снова стать истинным сыном Муад’Диба. – Он посмотрел на Шиану и сказал: – Я уже сделал свои несколько глотков человечности.