В результате получилась на редкость странная подборка компонентов. Казалось, она была составлена наугад, но Рэй все же решилась воспользоваться рецептом. Предложенное врачами средство не остановило воспаления, а хирург сказал, что для примочек слишком поздно. Знал ли Джерри, что делает? Или просто бредил? Но другого выхода, кроме ампутации, все равно не было.

Перечислив все необходимое, Джерри впал в забытье. Пальцы его разжались, и Рэй со всех ног пустилась изыскивать компоненты для примочки. Домочадцы спали, и царившая в жилище тишина превратилась в зловещий фон для ее лихорадочной активности.

Для начала Рэй поставила греться воду, потом вышла в сад, где набрала полную миску рыхлой темной земли. Она растерла ее с небольшим количеством воды в густую массу, нашла среди специй нужные коренья. Чтобы раздобыть кору деревьев, пришлось пробежаться в темную рощу.

За это время вода успела нагреться. Пока земля кипела и растворялась в медном тазу, Рэй измельчила в кашицу все остальное. Из ступки поднялся неаппетитный запах. Часть глины из тазика Рэй равномерно распределила по куску полотна, в котором обычно обтекал творог. Вторым слоем легла кашица из трав. Она должна была прикрывать рану. Когда все было готово, девушка понесла полотно в комнату Джерри.

Пока она отсутствовала, он успел сбросить покровы. Длинная льняная рубаха сбилась выше пояса. Из опасения, что кто-нибудь заглянет, Рэй прикрыла Джерри так, чтобы иметь доступ к раненой ноге. Рана под бинтами выглядела пугающе. Хоть Рэй и наложила примочку со всей осторожностью, Джерри содрогнулся от боли.

— Что все это значит?! — неожиданно раздалось от двери.

Девушка вздрогнула и обернулась. На пороге в кое-как наброшенном халате стояла ее мать. Волосы женщины были заплетены в косу, чепец, прикрывавший голову, съехал в сторону. Отец стоял у матери за спиной. Он держался за косяк двери и, изумленно подняв брови, смотрел на Рэй. Это был человек громадного роста, но добродушного нрава. Обычно глаза его искрились усмешкой. Однако теперь они были мрачны.

— Нас разбудил какой-то шум, — сказала Чарити, проходя в комнату, — но мы и помыслить не могли, что…

Роберт продолжал сверлить Рэй взглядом. Мало того, что он был разбужен среди ночи, его незамужняя дочь пыталась врачевать ногу постороннего мужчины! Как будто в этом доме нет слуг мужского пола!

— Мама, папа, я приготовила мистеру Смиту примочку по его собственному рецепту.

— Я так и подумал, судя по запаху, — проворчал Роберт.

Он последовал за женой внутрь, заметно прихрамывая на ходу. Впрочем, держался он так, что никому не приходило в голову слишком заострять внимание на его физическом недостатке. С минуту отец молча наблюдал за действиями Рэй, потом слегка улыбнулся. Похоже, она вполне обошлась без посторонней помощи. Нелепо было упрекать дочь за то, чему он сам ее учил с юных лет.

— Ну и вонь! — только заметил он, морща нос. — Что ты туда добавила? Надеюсь, не какую-нибудь дохлятину?

Рэй перечислила компоненты.

— Откуда этот человек взял такой рецепт?

— Насколько я поняла, перенял у индейцев.

— Припоминаю, припоминаю… — пробормотал Роберт. — Салем говорил о том, что Смит какое-то время жил среди семинолов. Но как он ухитрился изложить дело, он ведь едва дышит!

— Думаю, его толкнул на это страх перед ампутацией. Он умолял о помощи, и я не нашла в себе сил отказать.

— Разумеется.

Джерри начал метаться. Рэй пришлось прекратить разговор. Роберт засучил рукава халата.

— Я помогу! Все-таки сил у меня побольше. — Сев, он поднял взгляд на Рэй. — Страх перед ампутацией… мне он хорошо знаком. Знаешь, пожалуй, я побуду со Смитом, а вы с Чарити займитесь этим языческим лекарством. Пусть его будет вдоволь.

Примочки нужно было накладывать теплыми, но остывали они довольно быстро, поэтому ночь для троицы пролетела незаметно. Зато к утру они единодушно признали, что их усилия не прошли даром: опухоль опала, воспаленная кожа вокруг раны обрела более естественный оттенок. Джерри дышал теперь глубже и менее часто. Когда взошло солнце, в комнату явились Эшли и Лия, чтобы сменить родичей. В полдень можно было не опасаться за состояние больного. Джерри впервые за последнее время по-настоящему погрузился в крепкий сон.

Ближе к полудню приехал доктор, чтобы прооперировать больного. Его отвели к пациенту. После осмотра ему ничего не оставалось, как объявить о произошедшем чуде. К тому времени стол уже был сервирован, и медик сделал свое заявление в дверях столовой, где семья собралась для трапезы. Все утро Рэй одолевала тревога, поэтому слова доктора бальзамом пролились на ее душу. Нечего было и стараться скрыть свое счастье. От домашних не ускользнул ее сияющий взгляд, и тайна, которую так усердно хранили Эшли, Дарлин и Гарет, была раскрыта. Поняв это, Рэй залилась краской и потупилась, не решаясь взглянуть на отца и мать. После неловкой паузы Чарити и Роберт наперебой принялись упрашивать доктора отобедать с ними. Тот согласился, все прошли к столу и уже там заговорили разом, прося друг друга передать хлеб, печеный картофель, домашнюю колбасу.

Перестав быть объектом всеобщего внимания, Рэй облегченно вздохнула. Однако она хорошо понимала, что все украдкой следят за тем, сколько она съест (ведь у влюбленных, как принято думать, совсем нет аппетита), и наполнила свою тарелку до краев. Она вышла из-за стола почти сразу, как доктор откланялся. Прикрыв за собой двери столовой, Рэй услышала, как отец громогласно объявил, что желает знать, почему от него скрыли такое важное обстоятельство. Девушка улыбнулась и поспешила в комнату Джерри, чтобы отпустить горничную.

— Если хотите, мисс Рэй, я могу остаться еще немного. Надо же покормить мистера Смита!

— Иди, не то твой обед на кухне простынет. Я справлюсь сама.

Когда горничная ушла, Рэй с сомнением посмотрела на стол, на котором стояла глубокая фаянсовая миска с мясным бульоном, обильно посыпанным гренками. Она не любила кормить больных. Братья, если им случалось тяжело заболеть, ненавидя собственную слабость, всегда вымещали плохое настроение на том, кто их кормил с ложки. Только поэтому Рэй смотрела на миску как на недруга.

— Боишься, что она на тебя прыгнет?

Девушка круто повернулась. Джерри выглядел подозрительно живо для человека, днями не приходившего в сознание.

— И давно ты… вы не спите?

— С тех пор как вы здесь, мисс Маклеллан.

— Вот как!

На губах Джерри была та самая ленивая улыбка, которая всегда смущала девушку. Рэй почувствовала себя не в своей тарелке.

— Как самочувствие? — осведомилась она очень деловым тоном.

— Паршиво.

— Прошу вас, мистер Смит, следите за своим языком!

Джерри так изумился, что перестал улыбаться. Как? Ему нельзя сказать даже «паршиво», когда он слышал из уст этой девушки столько непечатных выражений! Выходит, она забыла и то, как он расписал за это ее круглые ягодицы?

— Что с вами, мистер Смит? — вежливо спросила Рэй. — У вас такой странный вид… может быть, немного опия?

— К черту опий!

— Мистер Смит!

— Ну хорошо, хорошо.

Рэй отвернулась, чтобы взять с подноса миску, и улыбнулась: если ей удастся и дальше пресекать всякие вольности, возможно, обойдется без щекотливых моментов. Теперь, когда Джерри заметно оправился, он не задержится в Маклеллан-Лэндинге. Покинув его, он так никогда и не узнает, как много для нее значил.

— Хотите поесть? Или аппетит еще не вернулся? Тогда лучше отдыхайте и набирайтесь сил.

— Пожалуй, я что-нибудь съем, мисс Маклеллан.

— Конечно.

Рэй получше взбила подушки и помогла Джерри усесться, стараясь при этом не сместить примочку на раненой ноге. Потом присела на край постели и приступила к процедуре кормления.

Джерри едва сдерживал улыбку. Неся к его рту ложку с дымящимся варевом, Рэй от усердия сдвигала брови и высовывала язык. Было совершенно очевидно, что она относится к своей задаче с полной ответственностью.