Гивин вновь сделал паузу, и вновь у Энакина сложилось впечатление, что он слушает чей-то далёкий голос.

– Принято, – сказал додециан. – Оборонительный экран был саботирован. К счастью, он может быть восстановлен.

– Значит ли это, что вы будете сражаться? – спросил Корран.

– Я не знаю. Решение принимать не мне. Но мы примем к сведению всё, что вы нам сказали.

– Дайте мне связаться с Корускантом, – попросил Корран. – Я попробую выпросить у них подмогу, хотя и не обещаю, что всё получится.

– Ваш запрос будет удовлетворён, – принял гивин.

– Ещё одно. Что вы сделали с йуужань-вонгами, которых мы держали на корабле в плену?

– Их допрашивают. Чтобы подтвердить или опровергнуть вашу легенду.

– Но Таан… – начала Тахири.

– С ней всё будет в порядке, – успокоил её Корран.

– Пленникам не причинят вреда, – подтвердил додециан. – А теперь, если не возражаете, мой помощник проводит вас в ваши комнаты и подаст вам еду, которая принята у вашей расы.

– Нас берут под стражу?

– Я бы предпочел, чтобы вы считали себя просто нашими гостями. Вам даже вернут оружие. Но вам следует оставаться в комнатах и не применять его. Станция очень хрупкая. Любой вид насилия на борту приведёт к разрушительной декомпрессии.

– Я понимаю, – сухо согласился Корран.

Энакин тоже всё понял. Вежливая угроза. Попробуете убежать – наглотаетесь вакуума. Это было одно из тех самых равенств, в которых лучше всего разбирались гивины.

– Вот и отлично, – произнёс додециан.

А в мыслях гивина Энакин уловил что-то четко осязаемое, что почти можно было сложить в слова. Если бы так и произошло, это звучало бы, как У нас есть джедаи, чтобы заключить хорошую сделку. Это тоже благоприятный фактор.

Хотя настроение мастера Каэ Кваада менялось едва ли ни каждые пять минут, идея о совершенных гратчинах прочно засела у него в мозгу. Нен Йим и инициаты были оторваны от обычной рутины и по самую макушку погрузились в процесс выведения новых экземпляров гратчинов, внимательно следя за тем, чтобы подопытные не давали отклонений по форме и цвету от тех параметров, которые задал им мастер. К тому времени Каэ Кваад стал ещё более агрессивным и требовал от подчинённых беспрекословного выполнения своих до дикости странных желаний: однажды он заставил Нен Йим работать обнажённой, а её подопечного Суунга встать на четвереньки, чтобы мастер смог усесться на него, как на стул. Таких унижений были достойны только самые последние рабы.

Нен Йим перебрала в голове список особо опасных ядов, которые можно случайно проглотить, и варианты различных происшествий, которые могут случиться в деле формирования. Её планы к тому моменту уже были вполне очевидны.

                                                                                                          ***

Она Шаи сдавила ладони за спиной и бросила на Нен Йим полный отчаяния взгляд.

– Капилляры мау луура извергают полусгнившие отходы в районе сектора Тухи, – пожаловалась она. – Многие отверженные заболели из-за едких испарений и больше не способны выполнять свою задачу с полной эффективностью. Некоторые уже умерли.

– Это прискорбно, – согласилась Нен Йим. – Однако я не могу понять, почему вы обсуждаете этот вопрос со мной.

– Потому что мастер не желает принять меня и отказывается общаться со мной через виллип, – брюзжала префект.

– Я его адепт. Я не могу ничего сделать без его позволения.

– Когда вы были главным формовщиком на корабле, тут хоть что-то делалось для спасения жизней, – промолвила Она Шаи. – Когда прибыл мастер, всё только ухудшилось.

– У меня нет права поддерживать подобные речи, – заявила Нен Йим.

– Я не прошу вас стоять и сплетничать со мной, как будто мы – пара простых рабов, – вспыхнула префект. – Я хочу, чтобы вы донесли мои слова до ушей мастера, чтобы он хоть что-то сделал для «Баану Миир». Чтобы он разрешил вам – ну или хотя бы Суунгу Ару – заняться наконец мау лууром.

– Я постараюсь обратить его внимание на ваше беспокойство.

Она Шаи сдержано кивнула и повернулась к адепту спиной. Собираясь с мыслями, Нен некоторое время разглядывала её спину, полную рифлёных мускулов, таких же тугих, как снасти-сухожилия на десантном судне. Она обратила внимание, что префект недавно принесла в жертву богам три пальца руки.

– Этот корабль должен протянуть ещё по меньшей мере год, адепт. Если к тому моменту кто-то из его обитателей выживет, возможно, у них появится шанс быть переброшенными на другой «летающий мир"…

– Я поговорю с мастером, – повторила Нен Йим. – Но большего не обещаю.

Она Шаи уронила голову.

– Быть может, мы и покрыты пятном позора, Нен Йим, – пробормотала она. – Но мы не заслужили такого проклятья от богов: умирать посреди открытого космоса, в то время как наш народ близок к полному покорению неверных. Мы видим эти яркие звёзды новой галактики, но не можем дотянуться до них. Смерть – ничто, но вот связанное с ней бесчестие…

– Я поговорю с ним, – понурив голову, повторила Нен Йим.

Её обратный путь к апартаментам формовщиков пролегал через толпы возбуждённо галдящего народа. Сектор Тухи был не единственной частью корабля, откуда шла дружная эмиграция в связи с хулиганствами головного мозга-рикйама: со временем обезлюдел и рукав Фуур, и ещё несколько небольших отсеков «Баану Миир». Отверженные и рабы-беженцы, которым было некуда податься, толпились в коридорах. Их трескотня замерла на мгновение, когда формовщица проходила мимо, но за её спиной она продолжилась, и в ней были слышны недовольные нотки. Раз или два ей даже послышалось слово джиидай, и она почувствовала, как мурашки побежали у неё по коже.

Цавонг Ла расправился почти со всеми отверженными и рабами, которые присутствовали тогда на Явине 4, однако легенда о джиидаях каким-то образом просочилась даже на этот корабль.

Неужели ей теперь придётся винить себя ещё и за это?

Она нашла Каэ Кваада там, где обычно: в её лаборатории, склонившегося над личинками гратчинов; его бесполезные руки бесхозно лежали у него на коленях. Когда она вошла внутрь, мастер даже не удостоил её своим взглядом.

– Я говорила с префектом, – произнесла Нен Йим. – Она Шаи просит нас уделить хоть какое-то внимание главным функциям корабля. В секторе Тухи стали возникать едкие испарения.

– Интересно, – задумчиво произнёс Каэ Кваад. Он указал на одну из личинок, неотличимую от других. – Эту следует уничтожить. Её цвет не идеален.

– В самом деле, – покорно согласилась Нен Йим.

– Присмотри за ней, – приказал Кваад. – А мне нужно отдохнуть.

– Вам надо поговорить с префектом, – настаивала Нен Йим.

– И что может мастер-формовщик сказать таким отбросам, как она? – взорвался Кваад. – Ты говорила с ней. Этого достаточно.

Нен Йим проследила за его отбытием из лаборатории и невольно обратила своё внимание на личинку. Она понесла её к отдушине, чтобы скормить в мау луур, но неожиданно остановилась, поняв, что она не только размышляет о расправе над мастером, но уже и приводит её в действие. И она выбрала способ убийства.

Гратчины использовались йуужань-вонгами в качестве абордажного орудия: они присасывались к кораблям неверных и с помощью едкой кислоты дырявили их оболочки, прогрызаясь сквозь самые твёрдые сплавы. Одного укуса такого существа было бы достаточно, чтобы покончить с презренным мастером.

Так что, вместо того, чтобы уничтожить куколку, она решила потрудиться над ней. Она удалила нейроны из её крошечного мозга и, воспользовавшись протоколом Ка, запечатлела в нём простую серию рефлексов, ключом для которых должен был стать запах Каэ Кваада – образец она добыла в личных апартаментах мастера из клеток его кожи. Для надёжности, она сделала выполнение рефлексов зависимым от кодового слова.

Когда гратчин будет подготовлен, она произнесёт слово «Межань», и Каэ Кваад умрёт во славу ей прежней наставницы.