В болотистой местности нашёл какие-то коренья и ягоды. На вкус погань, но голод немного утолил. Недалеко от границы Зоны растительность и земля, вроде, не слишком радиоактивны. Рельсы железной дороги проржавели насквозь. Ни на станции, ни в посёлке при ней никакой жизни не угадывалось. Я выпустил рубашку наружу, скрыв за ней пистолет, заткнутый за пояс. Пора идти.

Через несколько минут взобрался на железнодорожную насыпь. ЖД-станция, церковь, несколько двухэтажек барачного типа и пара десятков коттеджей — вот весь посёлок, уютно расположившийся у моих ног. С минуту вглядывался в пустые провалы выбитых окон — кажется, никого…

Войдя в полуразрушенный зал ожидания, предварительно осмотрелся. Казалось, на секунду мир вокруг ожил, зашевелился, наполнился десятками суетливых, спешащих по своим делам образов. Через огромные окна, выходящие на открытый перрон, пробивалось весеннее солнце, подсвечивая своими радостными лучами миллиарды частиц пыли, плавающей в прохладном утреннем воздухе, ещё изрядно отдающем ночной свежестью. Почудился даже голос диктора в динамиках, объявляющий о приходе пригородной электрички, идущей в сторону города Припять — такое ощущение, что я на несколько мгновений с головой окунулся в эпоху беззаботного 86-го, где не было ни коммерции, ни капитализма, ни частной собственности. Из динамиков доносились пропагандистские речи, вселяющие надежду в солнечное, безмятежное будущее. Будущее, которое мы, верилось, построим, несмотря на разлагающее воздействие Запада, давно катящегося в пропасть. Зазвучали песни про войну, про общее равенство, и в каждой из них ощущалась неподдельная искренность, вера в то, что эта эпоха настанет, через десять, двадцать, сто лет, — но настанет, заставит затхлый Запад биться в конвульсиях, ежесекундно убеждаться в собственной несостоятельности. На несколько секунд пахнуло образами детства — песочница, солнечные блики на столе, и последовавшая вслед за этим перестройка — нечто непонятное неокрепшему детскому рассудку, нечто необъяснимое, но, тем не менее, важное, перебросившее наивное сознание сразу в эру компьютеров, дорогих иномарок и расцвета всемирной глобальной сети. В эти короткие минуты я совершенно искренне грезил о тех солнечных днях своего детства, какими бы сумрачными они ни показались сейчас. На несколько секунд я был абсолютно счастлив.

И тут меня как бы перенесло во времени — Я оказался в абсолютно чистом, убранном зале ожидания, который наводнили толпы разных, и в то же время абсолютно одинаковых людей — все в серых пальто, некоторые с авоськами. Люди спешат по своим делам, часть торопится успеть на поезд. Среди них был один, серьёзно выбивавшийся из общей массы своим внешним видом и нагловатой походкой. Он был спортивного телосложения, одет в кожаную куртку, поверх которой болтался капюшон мастерки. Недолго думая, субъект, совсем не соответствующий моим коммунистическим идеалам, двинулся в мою сторону. Хотелось крикнуть: «Позор, товарищи!». Вместо этого я получил хороший удар в челюсть, после чего сразу рухнул на пол, мгновенно переместившись во времени на двадцать пять лет вперёд.

— Оба-на, ребя, вы гляньте, кого я тут раздобыл!

Солнце моментально перестало светить в окна, внешний мир потускнел и наполнился тысячами мелких деталей — грязью на полу, осколками плитки, битыми стёклами. В общем полноценный «welcome to the real world». Из прохода в юго-восточном углу зала ожидания вышли ещё двое.

— Васян, ну ты даёшь, в натуре! Это ж наш журналюга недоделанный! Вот мы с тобой, козлина, и встретились! Где теперь твой фраернутый защитник, а? — главный коротко хохотнул. — Не, ну ни фига тебя местные уделали!

Я без труда по одному голосу узнал этих ребят из цеха при воинской части. Тогда меня спас сталкер по имени Бес, а теперь? Кажется, я совсем один… «Вы чё, шакалы, совсем охренели? В прошлый раз мало огребли?»… Несколько ударов сердца поверх гулкой тишины… «Буду ждать с нетерпением. Вздумаешь сейчас стрельнуть в спину, готовь задницу. Вояки в части реагируют быстро»… И поверх всего остального слова учёного Анатолия: «Там вообще нет людей. Одни животные. Пусть и внешне людей напоминают…».

Меня довольно грубо подняли на ноги и повели по извилистым коридорам. В одной из небольших комнат усадили к стене на пол. Через маленькое окошко под потолком пробивался мутный свет. Судя по трём импровизированным лежанкам, дотлевающему костру, нескольким початым бутылкам и пустым банкам тушёнки, здесь находилась их блатхата.

— Ладно, чё с этим делать будем?

— А чо с ним делать? Мочить, да и всё, на, — Васян нацелил на меня ствол и резко поднял вытянутую руку, изобразив ну просто охренительную отдачу от выстрела, — Херракс! — обсмотревшийся наших криминальных сериалов молодой годовалый бычок сейчас ощущал себя как минимум терминатором. И тут мне подумалось, что полный дурак гораздо опасней умного противника…

— Поживёт пока. Попозже решим что с ним делать, — мозг главного находился в стадии активного почечного развития, в то время как у двоих других в головах ещё только происходило оплодотворение. Впрочем, активное оплодотворение — это, пожалуй, единственное, о чём все трое могли полноценно думать.

— Ну, падла, нам бы щас твоего кореша усатого сюда. Хотя, на первое время и ты сойдёшь. Ха!

В голове у меня созрел план. Недолго думая, я сунул руку в карман. Через секунду помещение засияло переливами красного.

— Ух, да ты погляди на это! — Главный принял у меня из рук артефакт. — Ни разу такого не видел! Дорогущий, наверное! Живём, братухи! Первый лох, открывай счёт! Так, что там ещё у тебя? Всё выкладывай, а то з-завалю, н-на!

Ну что ж, может это и сыграет мне на руку. Артефакт я сам отдал, а эти кретины от радости, видимо, забыли меня тщательно обыскать. Да и мой внешний вид с лёгкостью подкупал любую осторожность. Игра пошла…

— Ничего у меня нет, только вот это, — Я протянул главному два жетона из кармана рубашки.

— Это у тебя откуда?

— Трофеи с трупов! Завалил парочку с особым садизмом…

Главный посмотрел на меня с удивлением.

— Да ты, я погляжу, фраер, в натуре… Что ещё есть?

— Ничего больше нету! Оружие, броню, аппаратуру и деньги ваши подельники на границе леса отобрали!

— Это где это?

— Да вон, за насыпью сразу! — я кивнул головой куда-то через левое плечо, — Буквально двадцать минут назад.

— Оба-на! А что за люди?

— Не знаю я. Главного, кажется, Палёным звали.

— Не, ну ни хрена себе! Ребя, Палёный в наших краях объявился! — либо это было совпадение, либо я начинал читать мысли, — Так, Чёрный, быстро на крышу, высматривай, есть ли кто на окраине. Если что, кричи, пусть сюда чешут.

Чёрный оперативно скрылся из виду. Я был несколько удивлён поворотом событий. Хотя, в любом случае, надо использовать это себе в пользу.

— Васян, ты посторожи этого придурка, а я пока пойду, присяду за углом, — главный удалился в один из коридоров.

Вот мы и остались одни. Полноценный расклад в мою пользу. И самое жуткое было то, что пора было действовать… Васян неспешно прохаживался по помещению, совершенно уверенный в моей абсолютной безобидности и не ожидающий с моей стороны ни малейших проявлений агрессии. Стереотипы работали на меня… или это я сам потихоньку становился монстром? Улучив момент, пока тот отвернётся, трясущимися руками я достал из-за пояса пистолет и нацелил ублюдку в затылок.

Бандюга рухнул, где стоял. Выстрел был точным.

— Васян, какого хрена, чё за пальба, мля?! — главный появился в проходе спустя несколько секунд. В это время я уже стоял на ногах. Думать о мире и всеобщем братстве было поздно. Ошарашенный взгляд, упёртый в дуло пистолета, я запомнил надолго. Выстрел. Ещё выстрел. Ещё и ещё, пока обойма не закончилась. Может быть, следовало оставить патронов на третьего, но в тот момент я действовал в полушоковом состоянии. Руки тряслись. Я убивал впервые в жизни. Он опускался, медленно размазывая спиной кровь по стене. Где-то в соседних помещениях послышались крики Чёрного. Пока ублюдок не понял, что происходит, я кинулся в бегство. Коридоры, комнаты, коридоры, комнаты, казалось, им не было конца и края. Где-то там раздавались возгласы — уголовник нашёл своих товарищей мёртвыми.