— Да я и не пристаю, не губься. Понимаю… Я ж поэтому и в город не поехал, после аварии энтой. Сам всю жизнь на земле, не могу в городе долго жить. Давай ужинать чтоли? Заговорились мы.

— Извиняй, Фомич. Нечего. Полбуханки хлеба осталось на утро, а больше нету. Не рассчитал немного перед выходом. — Пастуху было даже немного стыдно перед дедом: вроде гость, а угостить нечем.

— Давай, режь хлебушек. У меня сальца запасено — Федосу гостинец. Ну да ничего, чай не обеднеет. Лучок вот тоже… соль… ах, перчику забыл прихватить, ну да кабы знал…

Пастух нарезал хлеб, подал старику. Тот достал из-за голенища своих резиновых сапог кривой нож, обтер его о штанину и начал нарезать сало.

— Чичас поужинаем, Пафнутий, и на боковую. Ни свет, ни заря вставать, чтоб к восходу до Федоса дойти. А еще обратно. Как там Минька… Ты кушай, Паша, не красней. Баш на баш: ты — хлеб, я — сало. Все по-честному, не совестись.

Пастух ел молча. Он уже давно забыл про свою подозрительность. Бедный дед. Четверть века здесь живет, на руинах прошлого. И руки не сложил. Хозяйничает, председательствует в разрушенном совхозе. Побольше б в Зоне таких председателей, может и подобрела бы она.

Фомич стряхнул с бороды крошки:

— Ложись, Паша, спать. Я покараулю, потом тебя разбужу. Бессонница у меня, часа через три спать захочу — сменишь. Давай, я пока по нужде схожу.

Пастух проснулся, когда солнце уже показалось за горизонтом. Дождь кончился, только вязкая грязь напоминала о ночной буре, а на небе не было ни облачка. Благодать! Пастух довольно потянулся. И вдруг вспомнил — а где дед Фомич? Он, вроде как караулить оставался, разбудить обещал. Сталкер обвел взглядом сарай. Может ему вчера, от усталости, почудился этот странный дед? Или Зона наваждение напустила? Говорят, такое случается. Да вроде нет. Вон и лучок на чурбачке, заменявшем вчера стол, лежит. И пара ломтей черного хлеба с аккуратными ломтиками сала. Не почудилось, значит. А где дед?

Сталкер вскочил — где автомат!? Где контейнер с артефактами?! Вот они. Лежат, прикрытые какой-то дерюгой. Все нормально, не воришкой дед оказался. Пожалел, видимо его, не стал будить. Досидел до утра и пошел своей дорогой, к Федосу Николаевичу. Добрый путь тебе, Фомич. Пастух мысленно поблагодарил странного деда и, с удивлением вспоминая вчерашний разговор, начал собирать вещи. До бара еще топать и топать, а молодой организм уже начал требовать калорий.

Сборы заняли не больше минуты — пристегнуть к автомату пустой магазин, закинуть за плечо контейнер и готово. Сунул в карман остатки вчерашнего ужина — перекусить по дороге, окинул прощальным взглядом свое убежище и вышел на улицу.

Примерно километр Пастух прошагал в задумчивости. Ничто не мешало его спокойствию — места эти сталкерами хожены-перехожены, аномалий минимум, да и то самых примитивных, монстры крупнее тушканчиков здесь редкость. Лепота. Артефактов тоже не сыскать — окраина Зоны. Впереди раздались громкие голоса, Пастух прислушался. И сразу уловил знакомый бас Шатуна — он с группой возвращался из рейда. Вот и хорошо. Идти будут нескучно, да и на новичков интересно глянуть. Сталкер припустил рысью и вскоре увидал группу, остановившуюся рядом с невысоким кустарником. Они что-то шумно обсуждали, размахивая руками и матерясь. Кричать издалека в Зоне не принято, поэтому он подошел поближе…

Небритый здоровяк Шатун и двое молодых, чуть за тридцать, сталкеров стояли, сгрудившись, возле какого-то большого тюка. Завидев Пастуха, Шатун сделал приглашающий жест, и двинулся ему навстречу. Молодые остались на месте — согласно неписаному правилу, старший группы не обязан представлять им своего знакомого. Поэтому они дружно делали вид, что Пастух им безразличен и продолжали рассматривать непонятный продолговатый предмет.

— Здорово, бродяга! — Подошедший Шатун хлопнул Пастуха по плечу. — Как сходил? Ты не обижайся, надо же и смену себе готовить. Я думал с тобой послезавтра пойти, а ты вишь, один прогулялся. Есть добыча?

— Два «выверта» и одна «медуза», шелуха. А у тебя как? — Пастух был рад встрече, но на откровения со сталкерами, даже такими, как Шатун, его никогда не тянуло. Тем более, что это именно ЕГО добыча. Добытая в одиночку. А значит — неприкосновенная для всех, кроме него.

— Тоже мусор. Далеко не пошли, мальцы еще в нашем деле. Первая ходка, сам понимаешь. Зато смотри, что мы на обратном пути зацепили! — Шатун самодовольно ухмыльнулся, увлекая Пастуха за собой. — Это не каждому опытному сталкеру удается. Пойдем, покажу! Представляешь, идем, никого не трогаем! И тут из-за куста контролер вываливается! Здоровый, как лось! Он и хрюкнуть не успел, как парни в него по магазину разрядили! Быстрые оказались. Мне только добить осталось.

Они вместе приблизились к двум новичкам. Те поприветствовали Пастуха и представились: Челнок и Цифра. Он назвал себя и взглянул на лежащее тело, закутанное в синюю непромокаемую ткань…

— С-суки-и!.. — Будто молния пронеслась перед глазами Паши-Пастуха. — СУКИ!!!!!

Резко сорвав с плеча автомат он развернулся к оторопевшим сталкерам:

— Какая тварь! Кто! Убью, ублюдки!!!!!!

Он замахнулся пустым автоматом на стоящего рядом Челнока. И тут же нарвался на мощный удар в челюсть. Упав навзничь, он по-детски заморгал глазами. Над ним навис Шатун:

— Ты чего, паря?! Башкой где-то треснулся, или под Выжигатель попал? Чего кидаешься, идиот?!

— Уйди, сволочь. — Пастуха трясло. — Уйди! Слышишь?! И вы уходите, мрази! Что он вам сделал? Он просто шел! Сволочи! Вам бы только стрелять, да по грязи лазать! А он… он…

Из его глаз текли слезы, рука судорожно искала нож.

— Уходим, парни. Что-то с ним не то. Очухается — сам к бару выйдет. Не обращайте внимания. У некоторых это бывает. Уходим. — Шатун резко развернул свою группу и быстрым шагом стал удаляться от кустарника и сидящего под ним Пастуха. Тот смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Потом осторожно перевернул тело.

На него глянула уродливая морда одного из самых страшных порождений Зоны — контролера. Черные глаза даже после смерти их хозяина пронизывали насквозь. Но это был он. Это был его дождевик, его клюка и его старый потрепанный мешочек. И сало. В обмен на мазь…

…По грязному болотистому полю шел человек. Не сталкер. Без оружия, с одной лишь суковатой палкой в руках и худым мешком за плечами. До бывшего свиноводческого совхоза, где теперь обитала псевдоплоть, оставалась еще пара километров. Сталкеры не заглядывали туда. Артефактов нет, а нарваться на взбешенного кабана — шанс очень большой. Но человек шел именно туда. Там умирал молодой контролер. Сын того контролера, который оказался человечнее многих людей. Сын Митрия Фомича. И человек нес ему лекарство.

Бабочка села человеку на ухо и принялась потирать мохнатые лапки. От невесомых прикосновений по телу побежали мурашки. Ежик волос встрепенулся и потянулся навстречу легкому колыханию воздуха. Между тем красавица, раскручивая хоботок, пробовала мельчайшие капельки пота с ворсинок на ушной раковине. Однако «нектар» не отвечал требованиям ее изысканного вкуса. Не теряя надежды найти пищу, бабочка неспешно перебирала лапками, раз за разом пробуя хоботком влажную поверхность. В конце концов, мужчина не выдержал щекотки и резким движением смахнул крылатый цветок. Бабочка поняла, что ошиблась. Что серая громада никакой не цветок экзотической формы, и даже не дерево, в листьях которого ей еще предстоит отложить потомство. Удивленная, она выполнила пируэт над любопытным объектом, а затем поднялась ввысь и исчезла…

Человек проследил за ее полетом. Он уже пожалел, что смахнул вот так — не глядя, такую красоту. У него появилось ощущение, словно последняя живая частичка его души, в виде бабочки полетела навстречу с солнцем…