Цао Цао выразил желание повидать дочь Цай Юна. Приказав войску идти вперед, он с сотней приближенных направился к усадьбе и у ворот сошел с коня.

Дун Цзи в это время был в отъезде по делам службы; дома была одна Цай Янь. Она поспешила навстречу гостю и приняла Цао Цао с надлежащими церемониями. Введя его в зал, она остановилась поодаль, готовая по первому знаку услужить Вэйскому вану.

Вдруг Цао Цао заметил висевший на стене свиток с надписью. Прочитав ее, он ничего не понял и обратился к Цай Янь с вопросом:

— Что это такое?

— Надпись с памятника Цао Э, сделанная моим отцом, — ответила она. — Еще во времена императора Хэ-ди в Шанъюе жил один волшебник по имени Цао Гань, который умел прекрасно плясать и играть на различных музыкальных инструментах. Но однажды, напившись допьяна, он стал плясать в лодке, упал в реку и утонул. В то время дочери его было четырнадцать лет. Она семь дней и семь ночей бегала по берегу и рыдала, а затем сама кинулась в реку. Пять дней спустя тело ее отца всплыло на поверхность, и соседи похоронили его тут же на берегу. Шанъюйский правитель Ду Шан послал сообщение императору о добродетельности и благочестии погибшей девушки, а сам велел талантливому мальчику Хань Дань-шуню высечь из камня плиту и сделать на ней надпись, чтобы увековечить память о дочери Цао Ганя.

Хань Дань-шуню было тогда всего лишь тринадцать лет, но он в одну минуту сочинил такую надпись, которая не нуждалась ни в каких поправках. Люди восхищались мудростью этой надписи, и мой отец решил сам поехать и посмотреть этот памятник. Было уже совсем темно, когда он добрался до того места, где стояла плита. Отец прочел надпись ощупью и на обратной стороне плиты сделал свою надпись. Впоследствии кто-то вырубил на камне и его слова.

Цао Цао прочитал иероглифы надписи, сделанной Цай Юном: «Безвременно погибшая молодая женщина в желтой тафте оплакивает своего двоюродного внука» — и ничего не понял.

— Тебе ясен смысл этой надписи? — спросил он, обращаясь к дочери Цай Юна.

— Нет, хотя это и писал мой отец, — ответила Цай Янь.

— А вы можете объяснить? — спросил он советников.

Никто не сумел ответить ему толком, и только один из присутствующих сказал:

— Я понял смысл надписи!

Эти слова произнес чжу-бо Ян Сю.

— Молчите и дайте мне самому подумать! — остановил его Цао Цао.

Попрощавшись с Цай Янь, он покинул усадьбу; когда они проехали три ли, его вдруг осенила мысль, и он улыбнулся:

— Ну-ка, Ян Сю, скажите, как вы поняли надпись?

— Это игра иероглифов, — ответил Ян Сю, — которые означают два слова: «Замечательная надпись».

— Вот и я так думаю! — обрадовался Цао Цао.

Все советники позавидовали догадливости Ян Сю.

Вскоре войско подошло к Наньчжэну. Цао Хун выехал навстречу Цао Цао и рассказал ему о том, что случилось с Чжан Го.

— Чжан Го ни в чем не виноват, — промолвил Цао Цао. — Победы и поражения — обычное дело для воина.

— А сейчас Хуан Чжун, военачальник Лю Бэя, собирается захватить гору Динцзюнь, — продолжал Цао Хун. — Пока там обороняется Сяхоу Юань и ждет, когда ему на выручку подойдет ваша армия.

— Уклоняться от боя с врагом — значит показывать свою трусость! — воскликнул Цао Цао и послал гонца с бунчуком и секирой передать Сяхоу Юаню приказ немедленно перейти в наступление.

— Но ведь Сяхоу Юань слишком прямодушен, — предостерег Цао Цао советник Лю Е. — Как бы он не попался в ловушку!

Тогда Цао Цао написал Сяхоу Юаню предостережение: «Всякий военачальник должен сочетать в себе твердость и гибкость, а не полагаться только на свою личную храбрость. Храбрый может победить в битве один на один, но одной храбрости мало для того, чтобы командовать войсками. Ныне я с армией расположился в Наньчжэне и жду, когда вы покажете свой талант полководца. Не посрамитесь!»

Прочитав письмо, Сяхоу Юань стал совещаться с Чжан Го.

— Вэйский ван, — сказал он, — с большим войском расположился в Наньчжэне, он замыслил покарать Лю Бэя. А мы здесь сидим с вами сложа руки. Так подвига не совершить! Завтра я иду в бой и во что бы то ни стало захвачу Хуан Чжуна!

— Не забывайте, что Хуан Чжун сам очень хитер, да еще при нем советник Фа Чжэн! — предупредил Чжан Го. — Против них надо действовать ловко и осторожно. У нас здесь неприступные горы, и я думаю, что сейчас разумнее всего обороняться.

— А если другие совершат подвиг, какими глазами будем мы смотреть на Вэйского вана? — возразил Сяхоу Юань. — Но раз вы так думаете, то оставайтесь здесь, на горе, а я пойду драться.

Затем Сяхоу Юань созвал военачальников.

— Я решил разгромить Хуан Чжуна, — сказал он, — кто возьмется отвлечь его войско?

— Я! — вызвался Сяхоу Шан.

— Ты только должен завязать бой с Хуан Чжуном, — пояснил Сяхоу Юань, — но не стремись его победить. Остальное я сделаю сам. У меня уже есть план.

Получив приказ, Сяхоу Шан с тремя тысячами воинов спустился вниз с горы Динцзюнь.

Под этой горой стояли войска Хуан Чжуна и Фа Чжэна. В последнее время они неоднократно вызывали на бой Сяхоу Юаня, но он не выходил из лагеря. Пойти в наступление они не решались — в незнакомых горах легко можно было попасть в ловушку.

Но когда дозорные донесли, что войско противника спускается с горы, Хуан Чжун не стал медлить и тотчас же приготовился к выступлению. Тут военачальник Чэнь Ши обратился к нему с просьбой:

— Разрешите мне повести передовой отряд.

Хуан Чжун послал его с тысячей воинов к подножью горы Динцзюнь, где уже стояли в боевом порядке воины Сяхоу Шана. Военачальники сошлись в поединке, но после нескольких схваток Сяхоу Шан обратился в бегство. Чэнь Ши погнался за ним. Но вдруг на его воинов с гор покатились бревна и полетели камни из метательных машин. Чэнь Ши решил повернуть обратно, но в этот момент на него налетел Сяхоу Юань и, не дав ему опомниться, уволок в свой лагерь.

Остатки разбитого войска Чэнь Ши принесли Хуан Чжуну известие о поражении и пленении их военачальника. Встревоженный Хуан Чжун позвал на совет Фа Чжэна, и тот сказал:

— Так случилось потому, что Сяхоу Юань горяч, но не сметлив. Сейчас прежде всего надо поднять боевой дух воинов и смело идти вперед. Будем строить временные лагеря и стараться завлечь Сяхоу Юаня в ловушку. Это называется: «Превратиться из гостя в хозяина».[90]

В тот же день Хуан Чжун по совету Фа Чжэна наградил воинов, и ликующие возгласы заполнили ущелье. Воины рвались в бой.

Хуан Чжун снялся с лагеря и двинулся вперед, по пути сооружая временные укрепления и задерживаясь в каждом по нескольку дней.

Сяхоу Юань хотел вступить в бой, но Чжан Го сказал:

— Будьте осторожны! Если теперь напасть на врага — не миновать поражения. Хуан Чжун рассчитывает «превратиться из гостя в хозяина».

Однако Сяхоу Юань не послушался его и приказал Сяхоу Шану идти в наступление.

Когда Сяхоу Шан подошел к лагерю противника, Хуан Чжун вступил с ним в поединок и в первой же схватке взял его живым в плен. Воины Сяхоу Шана обратились в бегство и принесли Сяхоу Юаню весть о поражении.

Сяхоу Юань послал гонца в лагерь Хуан Чжуна, предлагая обменять пленного Чэнь Ши на Сяхоу Шана. Хуан Чжун согласился и предложил произвести обмен пленных перед строем войск.

На следующий день войска противников вышли из ущелий в долину и построились в боевые порядки. Впереди под знаменами стояли Хуан Чжун и Сяхоу Юань. Первый держал Сяхоу Шана, а второй — Чэнь Ши. Пленники были без лат, в одних тонких одеждах, плотно облегающих тело. Загремели барабаны. Сяхоу Шан и Чэнь Ши бросились бежать каждый к своему отряду. Но Сяхоу Шан не успел добежать до своих — стрела Хуан Чжуна вонзилась ему в спину.

Разгневанный Сяхоу Юань бросился на Хуан Чжуна. Тот только этого и ждал. Противники успели схватиться не более двадцати раз, как вдруг в лагере Сяхоу Юаня загремели гонги. Встревоженный Сяхоу Юань умчался, оставив поле боя за Хуан Чжуном.