Я держала ее правой рукой за голову и боялась ослабить хватку. Она могла легко выскользнуть у меня между пальцами; ведь она такая скользкая! Но если бы это произошло, то последствия для меня были бы трагическими. Но почему такой страх сковал мои члены? Тело само чувствует опасность и борется за жизнь, а мозг, понимая, какая опасность угрожает телу, мешает ему, лишая гибкости и подвижности. Рука устала. Я пытаюсь помочь левой рукой, но боюсь перехватывать голову страшной твари с раскрытой пастью. От страха валюсь на спину, а она нависает надо мной всем своим телом. Чем дальше от головы, тем оно толще. Я боковым зрением вижу, как она подтягивает кольца в руку толщиной. И я кричу!.. Кричу громко-громко, на весь сон, теряя от этого крика последние силы: «Коля! Коля, помоги!» Сил все меньше и меньше, рука слабеет и дрожит, а она, выгнув дугой свое скользкое упругое тело, все страшнее, все неотвратимее подтягивает кольца, все сильнее сжимает меня в своих смертельных объятиях.

«Коля, помоги, помоги!» – Крик мой будит меня около четырех часов ночи.

«Сон. Это только страшный сон», – говорю я себе, еще не проснувшись окончательно, и в этот миг просыпаюсь. Будто тяжелая могильная плита сразу же вдавливает меня в землю – тебя нет в живых! Тебя нет! И в этой жизни уже никогда не будет! Господи! Какое же горе произошло с нами…

Иду на кухню ставить чайник. Наливаю в стакан свой коктейль из трав, залив их, по обыкновению, горячей водой. Я заметила, что боль ходит волнами. Иногда становится так тяжело, что почти невозможно дышать. Кажется, что сердце не выдержит такой муки и просто разорвется в груди, как разорвалось у тебя в тот день. Я не знала, что бывает ТАК больно! Дойдя до максимума, насладившись вдоволь своей властью над моей измученной душой, она временно отступает, чтобы спустя некоторое время вернуться вновь.

Когда человек умирает, родственникам приходится пройти в некотором смысле круги ада, посетить множество кабинетов различных инстанций, оформить море разных по форме и содержанию справок, отстоять в больших и малых очередях. Все это и в нормальном-то состоянии тяжело выдержать, а тут и говорить нечего. Но делать надо, и я начинаю «кампанию». Пишу список на два листа, в порядке очередности, что надо делать, и по мере решения вопроса буду вычеркивать. А решать надо уйму вопросов, и все практически сразу: сходить к нотариусу по вопросу наследства, собрать информацию по автогражданке, оформить пособие на сына по потере кормильца. Надо перевести сына в другую школу – и ближе к дому, и с другим направлением обучения. Мы с тобой хотели поменять школу, помнишь? Скоро Кириллу исполнится 14 лет – надо паспорт получать. Деньги бы получить с твоей конторы – там так тихо, что мысли появляются нехорошие.

Вот, Колечка, к вопросу о друзьях, товарищах по бизнесу. На следующий же день после твоей гибели мои коллеги по колледжу стали собирать деньги на похороны, звонили, выражали сочувствие и те, с кем давно работаю, и те, кто недавно пришел в колледж, домой ко мне приходили целыми группами. Люди шли разделить со мной мое горе, сами еще не оправившись от шока, вызванного внезапностью и трагичностью смерти шестерых здоровых, деятельных мужчин. Звонили твои одноклассники, несли венки и деньги в конвертах. У меня на кухне собирались девчонки, что-то готовили, пили чай за тихими разговорами, не оставляя меня ни на минуту одну. Самые близкие подруги буквально ночевали у меня, взяв на себя все дела по погребению и поминкам. А «деловой мир» молчал. Тебя очень многие знали в городе и области. Оценщиков такого уровня, как ты, по пальцам одной руки считают. Только в этом мире другие законы: нет человека – нет проблемы.

Впрочем, один заходил на второй день после твоей гибели. Коллега твой и второй учредитель вашей фирмы. У вас с ним по 50 % акций. Сидя на диване, вальяжный и сытый, он рассуждал о том, что не такой должна была бы быть твоя смерть. Что ты должен был бы умереть тихо и незаметно, от тромба в артериях сердца, например, когда «бежал бы со своей сумочкой». Словом, позавидовал даже твоей смерти. Ты знаешь, о ком я говорю. Очень больно было это слушать. Еще твое тело не было предано земле, а от тебя уже отрекся тот, кто кормился с твоей руки много лет. Ну да ты не первый и не последний. История человечества знает много подобных примеров. Слава богу, разные люди живут на земле.

Твои друзья по футболу очень помогли с поминками, взяв на себя полностью все расходы и их организацию. Поэтому, родной мой, не расстраивайся из-за отдельных личностей. Ты мне всегда говорил: «Хороших людей больше, но плохие лучше организованы». Твоя гибель организовала хороших, собрала их вместе, в команду. Как ту, футбольную, которую ты собрал при жизни.

Коля, Коля! Как жаль, что твоя жизнь закончилась! Как много дел недоделано! Как рано ты ушел! Господи, зачем Ты это сделал с нами?

Это было странное существо: непропорционально большая голова, очень узкие плечики, длинные руки с большими кистями и с удивительно бледной, какой-то прозрачной кожей. Существо лежало на белой пеленке, вытягивало свое голое тельце и тянуло ко мне худые руки с Колиными кистями. Да, это были кисти Николая. Лица невозможно было рассмотреть из-за странной дымки, скрывающей черты, но это было немолодое лицо, и оно страдало. Страдание существу приносили тонкие многочисленные пленки, обволакивающие все его тело и не дающие свободу движениям. Оно пыталось избавиться от этих пут и какими-то ватными, плохо слушавшимися руками срывало их со своей груди, ворочаясь на пеленке, оставляя на ней куски кожи с пятнами крови.

Я стояла и смотрела на это существо со смешанным чувством брезгливости и жалости. Мне было совершенно понятно, что его надо помыть, что ему очень плохо, что его бледную, странно безжизненную кожу разъедают струпья, висящие на нем лохмотьями. Они же не дают этому существу свободно двигаться и полной грудью дышать. Чувство брезгливости сменилось безмерной жалостью. Свое ведь! Я взяла его на руки и, зачерпнув ладонью воду из небольшой ванночки, начала медленно обливать ею его плечи и руки. Вода была очень чистой и, налитая в мою ладонь, как линза увеличила и проявила мельчайшие черточки и линии на ней. Я рассматривала эти линии на ладони правой руки, продолжая поливать кожу существа, которая с каждым разом становилась все чище и глаже. Я закончила его купать и положила на белую простыню – чистого, гладкого и очень спокойного. Казалось, он спит. «Пусть подсохнет», – подумала я и, оставив его на столе, завернутого с головой в очень белую простыню, странно засиявшую вдруг внутренним светом, ушла выливать воду из ванночки.

А когда я вернулась, существа нигде не было.

Этот странный сон приснился мне в ночь на 5 мая, на пятницу. Мне часто снятся сны-предупреждения, сны-символы. Это идет еще с детства, когда я летала во сне в черном бездонном Космосе, пряталась в стены, оставляя свое тело на кровати под одеялом, спасаясь от невидимых преследователей. С годами «ночная жизнь» не стала бедней. Мне очень часто снятся сны-клипы со мной в главной роли, но на пятницу, я давно заметила, сны приходят какие-то особые. Они часто несут информацию, которую я не понимаю сразу, а спустя некоторое время удивленно говорю себе: «Мне же что-то снилось по этому поводу!»

Вечером по обыкновению я рассказала о нем тебе: «Вот, ребеночек какой-то странный приснился. Похоже, я его родила». Ты улыбнулся и с нежностью посмотрел на меня. Мы сидели с тобой на кухне, говорили о планах на лето. Это была пятница. Ты принес небольшую бутылочку «Пшеничной слезы», которую называл антигрустином, и нам так хорошо было сидеть вместе дома, за душевными разговорами потягивать водочку, закусывая горячей картошкой с селедкой. Боже мой! Как недавно это было, но не будет больше никогда!