Жить бы да жить еще! Зачем понадобилось Богу отдавать на расправу своего сына?

Ведь по сути, история Христа – это история Его смерти. Двадцать часов апрельского дня 27 года по Рождеству Христову – в истории мира не было ничего главнее этих часов!

Христос умер, а потом воскрес. Но мало кто из людей понимает, при чем тут все мы. А если честно, то почти никто этого не понимает.

Мир был не очень хорош до того, как Христа распяли. Но не стал он лучше и после того, как Христос воскрес.

Голгофа ничего не изменила?

Ну и зачем тогда все это было надо?

Мученическая смерть Христа явилась катализатором просветления для миллионов людей, изменив их сознание, а коллективное измененное сознание большой группы людей способно повысить общий уровень сознания на планете, создав критическую массу человеческого сознания. Именно в этом состоял дар Христа людям, читаю я у Аркадия Петрова в его книге «Сотворение мира».

Эти же мысли сформулированы и в книгах Ли Кэрролла, написанных в соавторстве с бестелесной сущностью Крайоном.

Об этом пишет и всемирно известный духовный учитель Друнвало Мельхиседек, и отец ребефинга Леонард Орр при полной поддержке Бабаджи и других бессмертных йогов.

Да, век живи – век учись!

«Жизнь не ограничивается тем, что я вижу вокруг», – любит повторять Арнольд Шварценеггер. И он прав!

Твоя смерть – это тяжелый кармический урок для нас с сыном и, возможно, катализатор просветления.

Именно твоя гибель подвигла меня погрузиться в мир эзотерики, метафизики, духовной литературы и взяться за написание этой книги.

Ты ушел, уже выполнив свою миссию здесь, на земле, отработал свои уроки. Возможно, что в духовных измерениях тебя ждали более важные дела. Как знать…

А я? В чем моя миссия?

Сегодня вечером уезжаем в Одессу. Еще дальше от тебя. Умом понимаю, что это глупость, но сердце болит и тянет к «отеческим гробам», поэтому весь день провела в тоске и слезах. Ходили с сыном по Пискаревскому кладбищу, много думали о тебе, грустили под шепот ветра и шелест листвы. На улице Софьи Ковалевской, во дворе возле школы, есть маленькая, аккуратненькая часовня, вся в цветах и воздушных кружевах. Такое ощущение складывается из-за того, что все деревянное тело часовни украшено искусной резьбой, выполненной как-то особенно, с любовью. От этого она кажется такой воздушной.

Поставив свечки умершим за упокой, а живущим за здравие, я купила себе золотое колечко на вдовий палец с защитной гравировкой внутри «Спаси и сохрани меня, Господи».

Проводить нас на поезд брат приехал пораньше, чтобы покатать по набережной Невы. Под песню «Синий-синий иней…» мы с Кириллом ехали по Дворцовой набережной в шикарной машине, в комфортных условиях, с видом на закат. Как далека эта картинка от нашей драмы!

Машина встала неподалеку от Дворцового моста, и мы вышли посмотреть закат.

Солнце – огромный желтый диск – отбрасывало золотую дорожку по тяжелым, темным водам Невы, волны, согретые солнечным светом, светились, искрились и как будто плавились, образуя сплав энергий этих двух стихий – Воды и Огня!

Я как зачарованная смотрела на солнечный диск, из которого изливалось расплавленное золото и стекало в черные воды Невы. Золотая дорожка от него шла как раз ко мне. Глядя на это природное чудо, мне сильно, почти осязаемо захотелось жить!

Ветер с реки принес прохладу, я съежилась, и брат, стремясь согреть, обнял меня за плечи. Я прижалась к его крепкой груди, так, обнявшись, мы стояли несколько минут, опираясь на гранит. Ощущение защиты и умиротворения принесло желанный покой измученной болью душе.

Пора было ехать на вокзал, и мы направились к машине. Но вот что странно: минут десять отделяло меня от меня той, до приезда, и меня этой, после приезда к солнцу.

За эти десять минут для меня слились воедино стихии Огня, Воды, Воздуха, Земли и тепло человеческого сердца и буквально наполнили своей энергией, повернув лицом к жизни. Господи! Спасибо тебе за Твой дар!

Разве можно постичь жизнь, не узнав смерть?!

Мне захотелось жить. Жить полной жизнью, в гармонии с собой и этими могучими стихиями!

Но как жаль, что тебя нет с нами!

А может быть, ты и был той золотой дорожкой, что протянулась ко мне от солнца, или дуновением ветра, или ты пришел ко мне через объятия брата? Как я хочу верить в это!

Это куплет из твоей любимой песни «Ты у меня одна».

Ты очень любил напевать ее дома, особенно когда мыл посуду на кухне. Мог полчаса мыть одну тарелку и под шум льющейся воды, как под шум водопада, буквально отводил душу, давая голосу волю.

Ты пел ее и за день до своей гибели.

Сейчас, когда тебя не стало, я по-другому научилась слушать и понимать музыку. И вообще, я только сейчас начинаю что-то главное понимать и ценить в этой жизни. Это еще один твой дар мне.

Мы едем к морю в поезде, в вагоне люкс. Нас проводили, посадили в поезд и дали денег – езжайте, ребята, отдыхайте, залечивайте свои душевные раны. «Когда умерла мама, я долго не трогала ее вещи, – говорила мне Оля, жена брата, гладя мою руку при прощании, когда мы уже стояли на перроне. – Вещи мамы… Они пахли ее запахом после ее смерти еще долго. Хотелось зарыться в них и умереть от горя». Ее глаза наполнены слезами. Она смотрит на меня, и я чувствую ее сочувствие и понимание.

Еще утром мне тоже хотелось зарыться в свои воспоминания и отрывать по кусочку от сердца разбитое счастье, утраченную любовь, надежду на лучшее, погрузиться в темное, болезненное, мучительное ощущение утраты. Эта душевная боль совершенно истощала и приносила осознание невосполнимой потери.

Сейчас я не хочу такой скорби. Да, конечно, я прохожу самый тяжелый этап своей жизни – этап перерождения. Горе подстрелило меня и буквально выпотрошило. Я сравниваю, хотя, может, и неудачно, себя с чучелом. Снаружи я та же, а вот какая набивка появится внутри? Чем меня наполнит жизнь? Или чем я наполню себя сама?

Чучелом быть точно не хочу. Свой физический сосуд хотелось бы наполнить чем-то новым. Что это может быть?

Свет?! Уж очень много пафоса и неопределенности.

Наверное, иное восприятие мира, а это, я думаю, иное сознание.

А что это такое – сознание, да еще иное?

Надо читать хорошие книги. В их мудрости мое спасение, иначе со своей врожденной склонностью к анализу и самоедству мне не выжить.

Можно погубить себя, запустив механизм болезни, а у меня сын, еще не доведенный до ума. Значит, это преступление перед жизнью.

Читаю у Николая Равенского в книге «Как читать человека»: «Сознание – это осознание. Это знание о самом себе. Это нефизическая энергия, назначение которой – познавать и переживать.

Она обладает естественной ясностью и отражает и хранит весь наш опыт точно так же, как чистое спокойное озеро отражает окружающие его леса и горы. Все, что нужно сделать, – это сдвинуть свой настрой, сдвинуть свое сознание».

Проехали границы Белоруссии и Украины, где на каждой стояли минут по сорок-сорок пять. В вагоне душно, шумно, какая-то бурная жизнь кипит вокруг. По коридорам бегают орущие дети, парни с лицами «кавказской национальности» таскают какие-то тюки, коробки, слышна восточная речь, пьяные мужики славянской наружности болтаются по коридору с бутылками пива, матюгаясь и громко рыгая при этом. И это люкс!