Говоря о Бодхидхарме, я, пожалуй, говорю о самом себе. Я не вижу никакой разницы, абсолютно никакой. Весть одна и та же. Бодхидхарма очень близок моему сердцу. Этот уникальный человек, уникальный не только среди людей, но и среди будд, очень близок моему сердцу именно из-за своей уникальности. Он редкий цветок—дикий, но очень редкий.

Медитируйте над этими словами. Каждое слово исполнено глубокого смысла. Каждое слово является семенем. Каждое отдельно взятое слово, если ему позволить пасть в сердце, может полностью преобразить вас.

Первый вопрос: Бхагаван, я сдаюсь. Я ничего не достигла. Я пришла сюда полной надежды и радости, но теперь я ощущаю, что все это бессмысленно. Раньше вы трогали меня до слез, но это были слезы экстаза, облегчения, слезы, текущие при слушании прекрасной музыки. Теперь даже моя любовь «вам причиняет мне страдание. Мои слезы не приносят облегчения. Я не могу вступить в контакт со своим внутренним существом. Я не могу отделить свое эго от своего реального «я», ц даже когда я пишу вам, у меня возникают сомнения, не является ли это самосожалением или не сбилась ли я на ложную дорогу ума. Не нуждаюсь ли я в вашем внимании?

Дхьяно Марион

Некуда идти, нечего достигать. Поскольку ты пришла с ожиданием, ты сама себя сделала несчастной. Твое ожидание является причиной твоего разочарования. Это всегда бывает так: ожидая, вы создаете вокруг себя ад. Рано или поздно из семян ожидания вокруг вас вырастут целые джунгли несчастья.

Ты говоришь: «Я сдаюсь».

Если ты действительно сдаешься, то тогда дело сделано. Если это не просто слова, то тогда ты прибыла домой. Именно благодаря сдаче человек приходит домой, но это должна быть экзистенциальная сдача. Ты пишешь это и говоришь об этом, но это не соответствует действительности, потому что тогда не было бы необходимости так горевать и страдать. Если ты сдалась, то откуда взялось страдание? Самый корень отрезан.

Сдаться — это значит быть саньясином. Сдаться — это наиболее фундаментальная вещь, которая может произойти с тобой. Это просто означает, что у тебя больше нет желаний, нет сновидений. «Я покончила с этим, я все испытала до конца, и это оказалось бессмысленным». Поскольку ты еще не готова признать бессмысленность своих желаний и сновидений, ты испытываешь мучения, обусловленные твоим умом.

Ты говоришь: «Я пришла сюда полная надежды…»

Каждый, кто приходит сюда с надеждой, рано или поздно обязательно почувствует безнадежность. Надежда и не может привести ни к какому другому исходу, — надежда уже есть движение в сторону безнадежности. Надежда подобна небольшой реке, текущей к океану безнадежности — рано или поздно она достигнет океана.

Да, когда вы находитесь вдали от меня, вы можете надеяться: вы можете продолжать видеть сны, можете фантазировать — восхитительные сновидения, оккультные фантазии, эзотерическая чепуха, — потому что вы совершенно свободны. Но если вы приближаетесь ко мне, то становится все более и более невозможно видеть сны, потому что вся работа направлена против сновидений.

Я хочу, чтобы вы пробудились, — а пробуждение является болезненным процессом, потому что оно уничтожает все ваши надежды, — оно уничтожает все, что вы лелеяли и считали прекрасным. Пробуждение разрушительно в том смысле, что оно разрушает вашу бессознательность.

А все вы живете в бессознательности: бессознательность была образом вашей жизни в течение такого большого числа воплощений, что она стала вашей второй натурой. Фактически она так глубоко въелась в вашу натуру, что вы не знаете о том, что у вас есть какая-то другая натура, что это не ваша натура, что ваш путь не является естественным путем — это не путь Дхармы, Дао, религии. Бессознательность глубока, и вся работа здесь состоит в том, что вы становитесь сознательными. Это уничтожает всевозможные желания, надежды, фантазии, «будущее».

Мне очень трудно уничтожить ваши сновидения, потому что иногда они являются такими приятными, такими сладкими… Очень трудно лишить вас ваших бессознательных привычек. Это похоже не на снимание вашей одежды, а на сдирание вашей кожи — это причиняет страдание.

Первое, что следует понять, это то, что выход из бессознательного состояния в сознательное после многочисленных воплощений является болезненным процессом. Рост является болезненным.

Врач службы здравоохранения сказал стройной студентке: "Мисс Уэлбилт (букв, «хорошо сложенная»), мне нужно выяснить, что с вами не в порядке, а для этого я должен тщательно осмотреть вас, поэтому, пожалуйста, полностью разденьтесь».

Она покраснела и ответила: «О'кей, доктор, но сначала разденьтесь вы».

Это просто старые привычки! Мы находимся во власти своих старых привычек, шаблонов, структур и стратегических приемов.

Один западный коммерсант наведывался домой не чаще раза в шесть месяцев. Однажды вечером он пришел домой, и после ужина сидел вместе с женой в гостиной, неторопливо читая, внезапно в дверь постучали.

«Мой муж!»— воскликнула женщина, роняя газету.

«Прощай!»— крикнул ее муж и выпрыгнул в окно, выходившее в сад.

Я очень хорошо понимаю источник твоих затруднений. Ты имеешь некоторый гештальт: он проник в твое тело, он глубоко укоренился в твоем уме— он достиг даже твоей сути, твоего сокровенного существа. Теперь выкорчевать его, встряхнув тебя, швырнув тебя в осознание, — очень трудная задача. Это болезненно не только для тебя, но и для меня.

Это все равно, что вырвать игрушки из рук ребенка. Он будет кричать и плакать и будет умолять вас вернуть его игрушки. Но эти игрушки рано или поздно нужно отнять у него, иначе когда же он начнет жить в реальном мире? До каких пор можно позволять ему тешиться фантазиями? Маленькие дети не знают разницу между реальностью и сновидениями. Вот почему они, проснувшись утром, иногда начинают плакать: «Где мои игрушки?» Игрушки им приснились; они хотят получить их обратно. Они не знают, что с их пробуждением эти сны исчезают. Именно это случилось с тобой.

Моисей Коэн вернулся домой посреди ночи, бесшумно прошел в спальню и стал раздеваться.

Сара Коэн проснулась и спросила: «Моисей, где ты оставил свои подштанники'?»

«По-видимому, их украли», — ответил Моисей.

Подштанники украсть нельзя… но бессознательный ум продолжает говорить, делать… будучи бессознательным.

Билл: «По-моему, я начал ходить во сне».

Уилл: «Почему ты так думаешь?»

Билл: «Я проснулся сегодня утром в своей постели».

Марион, с тобой происходит действительно нечто потрясающее, значительное, но ты сможешь понять это только позже. Когда ты немножко отойдешь от своих снов и будешь иметь некоторую перспективу, ты ощутишь благодарность. Но сейчас ты можешь сердиться и приходить в ярость.

Это случается почти со всеми саньясинами, которые приходят сюда с ожиданиями и надеждами. А кто не приходит с ожиданиями и надеждами?

Ты говоришь: «Я сдаюсь».

Пожалуйста, сдавайся! Это именно то, что от тебя требуется. Но ты не делаешь этого, ты просто говоришь об этом — может быть, бессознательно, может быть, в отчаянии, но не с пониманием. Да, можно сдаться в отчаянии, но тогда остаются раны, остаются рубцы. Если ты сдаешься с пониманием, видя тщетность всего этого, то приходит огромный покой.

Ты говоришь: «Я ничего не достигла».

Я пытаюсь привести вас к здесь и теперь, а вы пытаетесь достигнуть какого-то другого места. Я не пытаюсь помочь вам достигнуть какого-то другого места — вы и так уже находитесь! во всех местах, за исключением здесь и теперь. Моя задача- вернуть вас обратно к вашему нынешнему моменту, к реальному, как бы ни было трудне вернуться домой, как бы вы ни привыкли бродяжничать. Но вас нужно привести обратно домой, потому что только там может быть блаженство, благословение—то, что Бодхидхарма называет нирваной: смерть эго и рождение души…