«Слова и речи исходят от искусственного, усложненного ума. В материальном и нематериальном мире человек стоит или идет, сидит или лежит, и движется невинно или, можно сказать, в естественном, простом уме».

Быть простым означает быть несловесным, нелингвистическим. Ваш подход к реальности не должен опираться на язык. Но мы так механически привыкли к языку, что как только вы видите розу, ваш ум немедленно говорит: «Что за прекрасный цветок!» Какая в этом необходимость? Поможет ли это вам постигнуть розу? Зачем повторять это в уме? Разве вы не можете просто созерцать красоту розы, впитывать ее, пить ее? Нужен ли здесь язык?

Случилось следующее:

Один человек обычно ходил на утреннюю прогулку вместе с Лао-цзы. Лао-цзы сказал этому человеку: «Запомни одну вещь — не разговаривай; иначе я не разрешу тебе ходить со мной».

Этот человек знал Лао-цзы; он знал, что если Лао-цзы что-то сказал, то юн имел в виду именно то, что сказал; поэтому этот человек, молчал. Много раз он хотел сказать что-нибудь о погоде, о восходе солнца или о прекрасных цветах и птицах, но сдерживал себя.

Однажды к нему пришел гость, который много слышал о Лао-цзы и тоже захотел погулять а его компании. Итак, онії оба пошли на прогулку с Лао-цзы. Гость не знал о поставленном условии, а его хозяин ничего не сказал ему об этом; он полностью забыл сказать ему. В течение нескольких часов они молча шли на холмы. Затем взошло солнце и гость сказал: (Какой чудесный солнечный восход!»

Лао-цзы тут же остановился и сказал своему соседу: «Достаточно! Не ходи больше со мной. Немедленно забери своего гостя — он слишком много разговаривает»,

Всего одна фраза за три часа: «Какое чудесное утро! Какой чудесный восход!» — и Лао-цзы заявляет, что он слишком много разговаривает и что в этом нет никакой необходимости: «У меня есть глаза, я могу видеть красоту, я могу ощущать восход солнца. Зачем он говорит об этом? Неужели он считает меня слепым'? Это оскорбительно для меняі»

И Лао-цзы прав. Какая в этом необходимость? Разве вы не можете просто ощущать тепло восходящего солнца? Неужели вам нужно что-то сказать об этом?

Даже если вы находитесь в одиночестве, вы продолжаете разговаривать с самим собой. Вы не можете остановить эту непрерывную болтовню ума. А ее необходимо остановить, иначе она не позволит вам увидеть вещи такими, каковы они есть.

Быть простым означает быть бессловесным, быть полностью сенситивным без слов. Слова не пригодны для выражения истины; только молчание может содержать истину. Быть безмолвным означает быть простым; быть безмолвным означает быть невинным. Безмолвие — мост от обыденного ума к космическому уму, от ума к не-уму. Научитесь безмолвию и путям безмолвия.

Но мы так загипнотизированы языком и словами, что если вы любите женщину, вы должны повторять ей вновь и вновь: «Я люблю тебя». Неужели вы так подозрительны? Неужели вы боитесь, что если не говорите ей это, то она не поймет? Если ваша любовь не может быть передана без слов, то в ней немного любви. Если вы действительно любите кого-то, вы не сможете произнести слова: «Я люблю тебя». Они будут выглядеть такими неадекватными, такими бесполезными, такими поверхностными! Вы можете сказать «Я люблю тебя» только в том случае, если не любите человека, и будете повторять это снова и снова. Вы будете убеждать словами другого человека, что любите его, а другой человек также будет убеждать вас словами.

Истинная любовь не нуждается в словах; она затопляет обоих любящих. Истинное переживание красоты приводит вас в такое благоговение, что вы не можете сказать ни слова; оно делает вас немым.

Бодхидхарма прав: быть безмолвным значит быть невинным. А быть безмолвным — это естественный путь, спонтанный путь. Тогда вы действуете из своей спонтанности, а не из своего знания.

«Если человек остается незатронутым наслаждением или страданием, его ум можно назвать естественным, простым умом».

Джо вступил в монастырь, в котором очень строго соблюдали обет молчания. Монаху разрешали немного поговорить с аббатом и только один раз в семь лет.

Джо пробыл в монастыре семь лет и пришло его время говорить.

«Ты хочешь что-нибудь сказать?» — спросил аббат.

«Да, — ответил Джо. — Постель слишком жесткая!»

Прошло еще семь лет и брату Джо снова было разрешено говорить.

«Хочешь что-нибудь сказать?» — спросил аббат.

«Пища отвратительная!» — сказал Джо.

Спустя еще семь лет молчания он снова предстал перед аббатом.

«Ну как, хочешь что-нибудь сказать?»

«Да, я ухожу!»

«Прекрасно, — сказал аббат. — Я чертовски рад слышать это. Ты с самого поступления только и делал, что жаловался!»

Действительно, человек, который после семи лет молчания приходит просто для того, чтобы сказать «Постель слишком жесткая» или «Пища отвратительная», "не может быть безмолвным. В течение семи лет он непрерывно думал: «Постель слишком жесткая и пища отвратительная. Придет время и я скажу это!» Должно быть, эта навязчивая мысль преследовала его день и ночь. Иначе после семи лет молчания ему бы нечего было сказать. Он бы поклонился. Он бы даже не сказал: «Благодарю вас», потому что это слишком мало и не стоит того, чтобы это говорить. Но случилось иначе. lib крайней мере Джо сдерживал себя — в течение семи лет!

Я слышал одну историю:

Мулла Насреддин и три его друга решили практиковать молчание. Услышав от меня много всякого о молчании — о том, что молчание это золотой мост, радужный мост к Богу, — они уединились в пещере, чтобы практиковать молчание в течение недели.

Однако спустя один час все они вышли оттуда.

«Что случилось?» — спросил я.

Они сказали: «Дело окончилось неудачно! Мы четверо сидели молча с закрытыми глазами. Спустя 10–12 минут один из нас сказал: «Я беспокоюсь, выключил я свет или нет». А второй сказал: «Ты что, забыл, что мы приняли обет молчания, на семь дней?» И третий сказал: «Дурак! Ты тоже заговорил!» А Насреддин добавил: «А я — хвала Богу! — был единственным, кто еще не заговорил!»

Первый вопрос: Бхагаван, в Индии существует так много лицемерия вокруг секса. Люди даже не хотят обсуждать это открыто, хотя растут тиражи порнографических картинок и увеличивается нездоровый интерес к ним. Поможет ли это наводнение порнографии? Можно ли будет благодаря этому когда-нибуть открыто говорить о сексе в Индии?

Д. М. Сильвера

Прошлое человечества было очень глупым. И глупость эта есть результат негативного жизненного подхода, позиции. А все религии в прошлом поддерживали негативную жизненную позицию. За это не ответственны ни Будды, ни Христы, ни Заратустры, а лишь священники. Это профессионалы от религии эксплуатировали имена Будды, Христа, Заратустры, эксплуатировали массы.

Для священников было очень полезно удерживать людей в состоянии жизнеотрицания, потому что, находясь в этом состоянии, человек становится слабым. А это легко — эксплуатировать слабых, порабощать слабых. Легко господствовать над слабыми, уничтожить слабого.

Поэтому священники давно поняли, что две вещи являются очень важными для человеческой силы, свободы, сознания, и обе они должны быть уничтожены. Одна — это пища, другая — это секс; обе являются основными инстинктами. Пища необходима для выживания индивида, а секс — для выживания человеческого рода. Без пищи и секса человечество исчезнет. Зная, что эти вещи действительно являются необходимыми условиями жизни человека, священники были против них, они насаждали пост и безбрачие. Поскольку они насаждали пост, они сделали людей одержимыми к пище. Любая религия, которая опирается на оппозицию к сексу, обязательно создает одержимость сексом.