следует — это путь в ничто. Полагаем, что либо с одним, либо с другим ты сумеешь найти общий

язык.

Сказав так, дроу соткали видение, чтобы показать Мъяонелю, как выглядят обиталища

Яскайлега и Кемерлина и объяснили, какие волшебные дороги ведут к ним.

Сначала Мъяонель отправился к замку Морхикэль. Замок тот был высок и горд, и высился

на обрыве, подобно стражу, стерегущему границы своих владений. Тонки его башни, черны стены,

узки   окна,   скрытые   причудливым   узором   решеток.   Серебренная   паутина   пронизала   стены,

сложенные из обсидиана и яшмы. Это место чар, место Искусства, место Могущества. В каждом

камне замка Морхикэль заключено волшебство.

Мъяонель приблизился к замку, и просил позволения войти, и ворота отворились перед

ним. Во дворе его встретил один из детей Кемерлина и проводил в башню. Тонки и извилисты

были лестницы в той башне. И хотя диаметр той башни был не более тридцати футов, длина зал, в

который привели Мъяонеля, превышала сто футов — а за ним были видны еще другие помещения.

И в который уже раз отдал Мъяонель должное искусству дроу — ибо столь тонко было изменено

здесь пространство, чтоон, Лорд, не ощутил на пути в залу даже и малейшего искажения в его

ткани.

И Кемерлин приветствовал его как гостя и спросил о причине, что привела в Морхикэль

одного из Обладающих. И Мъяонель рассказал ему о причине.

Когда же рассказ был закончен, спросил Кемерлин:

— Скажи: только лишь месть ведет тебя? Надеешься ли ты победить в этой войне?

Сказал Мъяонель:

—  Несомненно,   я   одержу   победу.   Но   то,   о   чем   я   рассказал   тебе   —   только   половина

необходимой подготовки.

Сказал Кемерлин:

— Не обернется ли твоя война с тамошними Лордами уничтожением всего Эссенлера?

Сказал Мъяонель:

— Мне не хотелось бы этого.

Сказал Кемерлин:

— Правду ли сказал ты, говоря, что в новорожденном мире наши браки перестанут быть

бесплодными и Целое нашего народа, возможно, возродится опять?

Сказал Мъяонель:

—  Мне   хотелось   бы   думать,   что   это   возможно.   Прежде   мне   доводилось   ткать   Целое,

создавая какой-нибудь новый народ, но никогда прежде не доводилось восстанавливать Целое, а

тем более — столь древнее, столь таинственное и столь изощренное Целое, как то, что было у

народа дроу. Это — вызов моему Искусству.

Говоря так, он улыбнулся Кемерлину, как бы говоря: но это не вся правда о причинах.

Несколько дней он гостил в Морхикэле, и познакомился с родичами и детьми Кемерлина

— со старшим, Герхальтом, и с младшими, рожденными от брака Кемерлина и Алгимейды, альвы

света, и с побочными, рожденными от Кемерлина Крессо, сумеречной альвой. Но следует сказать,

что кроме  Отступника  еще  и другие  дроу обитали  в  этой  крепости  —  друзья  и  сотрапезники

хозяина Морхикэля. Титул Кемерлина среди них был высок, ибо они называли его князем.

Заключив   союз,   отправился   Мъяонель   к   замку   Черной   Лозы.   И   нашел   он   этот   замок

осажденным, и увидел, что последние двое защитников его загнаны в верхнюю часть крепости, а к

ним рвутся осаждающие — люди и их священники. Двое последних защитников, один из которых

был дроу — он был ранен, а другой кадж — он умирал, готовились к смерти. И сходя к ним,

услышал   Мъяонель,   как   обращается   дроу   к   Силам,   предлагая   им   себя   за   такую   ничтожную

малость, как месть.

Сказал Мъяонель, сплетая себя перед ним из воздуха, из теней, из отзвуков безумного

крика:

— Я принимаю эту сделку. Страшнейшей местью отомщу им за тебя. Подтверди договор.

Сказал Яскайлег:

— Подтверждаю.

И тогда Мъяонель коснулся каджа, и исцелил его. И обратился против людей, пришедших

с войной в замок дроу, и прогнал их прочь. Тогда старый священник Бога Света и жрица Богини

Ночи обратились к своим покровителям и молили их о защите и силе. И аура божественного

могущества возникла вокруг них, и защитила их от Мъяонеля.

Но сказал Владыка Безумия:

—  Миновало   ваше   время.   Ныне   боги   слишком   далеко,   чтобы   помочь   вам   всей   своей

мощью.

И обрушил свою Силу на ту, что закрывала их. И Безумие вошло в Свет и Тьму и затмило

глаза проводникам божеств, и коснулось их сердец. Взаимная ненависть вспыхнула в них сильнее

прежнего, и обратились они друг против друга, и поразили друг друга. Мъяонель же прошел мимо

содрогающихся тел, не замечая их, гоня перед собой прочих людей, как стадо. И возникло в его

разуме знание о том, что послужило причиной к этой войне и о том, как велась война, ибо он

пожелал   этого   знания.   И   порадовался   Мъяонель,   изыскав   в  этом   знании   некую   Возможность.

Тройственной   была   эта   Возможность:   возможность   не   исполнять   своего   обещания   буквально,

возможность   испытать   себя   в   той   области   Искусства,   которая   должна   была   пригодиться   ему

вскоре, и возможность сотворить злую шутку.

Пригнав   людей   в   селение,   откуда   проиходила   Рея,   Мъяонель   собрал   всех   поселян   на

площади и сказал им:

—  Чудесными   дарами   наделели   вас   ваши   боги.   Дары   эти   таковы:   животный   страх,

ненависть ко всему, что отлично от вас, стремление иметь для себя хозяина на небе, слепота и

невежество.   Хочу   и   я   кое-чем   одарить   вас   для   того,   чтобы   более   не   казались   вам   эти   дары

сладостными. Да станете вы теми, кого ненавидите и боитесь. Я дарую вам прозрение и отнимаю

право ослепнуть. Уже никогда отныне вы не узнаете покоя. Кровь народа чародеев — на вас, и

этой кровью, а не семенем, вы зачали себе потомство. Тени Лишенных Крова, истребленных вами

и отцами вашими, и тени теней их обретут кров в вашем доме. Вы же — покинете его, сгинув так

же, как исчезает вода, давая жизнь зерну. Отныне не людей станут рожать ваши жены, но людей

по виду, а не по сути, людей, в чьей памяти будут таится осколки памяти дроу. Тоской по их миру

и презрение к вашему — вот чем станет жизнь ваших детей, ваших внуков и правнуков и всех

потомков вашего рода. Их будут гнать, ненавидеть и истреблять — также как вы ненавидели и

истребляли дроу. Да разделите вы участь тех, кого истребили. Приветствую вас, Лишенные Крова!

Я сказал.

Сказав так, Мъяонель ушел от них.

Когда же он явился в замок Черной Лозы, спросил его Яскайлег:

— Как ты отомстил им?

Зная,   что   откровенным   ответом   он   вызовет   к   себе   сильнейшую   ненависть   (ибо

отвратительным кощунством показалось бы дроу подобное проклятие) молвил Мъяонель:

—  Ответь мне: какая месть лучше — та, которую полагает ужасающей тот, кто желает

отомстить, или та, которую полагает страшнейшей сама жертва?

Сказал Яскайлег:

— Без всякого сомнения, второе.

Сказал Мъяонель:

— Вот так и я поступил с ними.

Сказал Яскайлег:

— В чем же заключалась твоя месть?

Но был ему ответ:

— Тебе достаточно знать и того, что случившееся было именно таким, как сказал я, а не

иным. Но как оно осуществилось — я не расскажу тебе, ибо договор между нами касался только

лишь мести, но не рассказа о ней.

Долго молчал Яскайлег, и тяжелы были его думы. И Мъяонель ждал, не тревожа его.

И когда дух Яскайлега перестал быть бушующим пламенем, а стал неподвижным льдом,

он склонил колено перед Владыкой Безумия и спросил:

— Какой службы ты от меня потребуешь, господин?

Сказал Мъяонель:

— Не склоняйся передо мной и не называй меня господином, ибо это неприятно ни мне, ни

тебе. Встань. Я желаю, чтобы ты служил мне не как слуга, но как вассал и соратник.

Однако Яскайлег не поднялся.

— Отношения между нами определены договором, — ответил он. — И я не отрекаюсь от