родичем и едва ли не осмелился требовать с нас виру за убитого! Впрочем, я против того, чтобы

приводить в захваченные им земли большое войско. Он в Эссенлере недавно, и видно, что еще не

успел распространить свою Силу. Что до его слуг и существ, несущих в себе отпечаток его магии

— то их у него покамест не так много. Говорю вам, восседающие в Совете — как можно скорее

надлежит уничтожить пришельца и все то, чего касалась его Сила. Я видела болезнь, которую он

посеял в деревьях и в самой земле. Огонь — единственное лекарство для той болезни.

Сказал Джордмонд:

— Кажется мне, что так и придется поступить нам, потому что даже если ты, Астана, чья

душа плачет и истекает кровью, когда умирает что-либо живое в Эссенлере, говоришь, что нет

иного лекарства для той земли, кроме огня — значит это, что наверняка так все и есть на самом

деле. Однако будет предоставлен чужеземцу шанс покинуть наши земли по доброй воле. Желал он

поединка — что ж, пусть с сильнейшим из нас встретится в поединке! Если устрашится он —

пусть  уходит  прочь,   если  вступит  в поединок  и  проиграет  — пусть  купит  свою  жизнь  ценой

добровольного изгнания, если окажет в битве сильное сопротивление — пусть будет уничтожен!

Сказал Тарнааль:

— Так и будет.

Четверо вызвались идти с ним — Келесайн, Астана, Архайн, Навранд. И вот, отправились

Лорды к владениям Мъяонеля. Остановившись у границы, обратились они к Хозяину Рощи и

позвали его. Когда вышел к ним Мъяонель, и приветствовал их, сказал ему Повелитель Молний:

—  Беззаконно ты поступил, Лорд, вторгшись в чужие Земли и без позволения здешних

властителей принеся в них свою Силу.

Сказал Мъяонель:

— Разве вы сотворили эти Земли? Я же не вторгался ни в чьи владения и ни с кем из вас ни

начинал   вражды.   По   праву   первого   поселенца   объявил   я   своей   эту   область,   прежде   не

принадлежавшую никому из вас.

Сказал Архайн:

— Прежде должен был ты испросить на то разрешения у Совета Лордов.

Сказал Мъяонель:

—  Я сам из числа Обладающих, и не стану ни в чем испрашивать разрешения у равных

мне.

Сказал Келесайн:

—  И все же, надлежит тебе покинуть эти Земли. Ты Обладающий Силой, это я вижу,

однако Сила твоя не творит, но лишь искажает то, что было создано другими.

Сказал ему Мъяонель:

—  Владеешь ли ты всеми молниями и грозами, какие бушуют в этих и иных Землях?

Владеет ли Астана всеми деревьями и всеми растениями во всех мирах? То, чем владеете вы ныне,

я   не   отнимаю   у   вас,   а   появившись   здесь,   подверг   изменению   лишь   то,   что   никому   не

принадлежало.

Сказал Навранд:

—  Из нитей многих Сил состоит суть Эсселера, но клубок этих нитей — один. Твоя же

нить заставляет портиться иные нити, соседние с ней.

Сказал ему Мъяонель:

— По твоим словам я вижу, что ты еще очень молод. Много ли ты знаешь о Путях Сил? Я

изучал эти Пути еще во времена, предшествовавшие появлению богов, однако и до сих пор не

могу сказать, что знаю о них достаточно. Здесь, в Эссенлере, я посеял семена волшебства, и лишь

одно из этих семян — Безумие, которым я повелеваю. Что вырастет из остальных? Я не знаю, ибо

Царство Бреда подчас творит удивительные, непредсказуемые вещи.

Сказал Келесайн:

—  Не  нуждаемся  мы в этих семенах. Если ты не уйдешь отсюда  сам,  мы непременно

изгоним тебя, хотя и не хотелось бы мне начинать новой войны в Эссенлере.

Сказал Мъяонель:

— Если слова, сказанные вами прежде, не убедили меня, то бесчестием и трусостью было

бы признать вашу правоту сейчас, когда уговоры сменились угрозами. Вчетвером ли вы вступите

со  мной  в  битву,   или  найдется   среди   вас   кто-то  один,   не   забывший   еще   о   чести   и   правилах

поединка?

Сказал Келесайн:

— Взгляни на небо, о надменный глупец!

Посмотрел Мъяонель на небо, и увидел, что озарилось оно небывалым сиянием, и в центре

того сияния движется к нему исполинская крылатая фигура со сверкающим мечом в правой руке.

Крылья той фигуры — как ослепительные нити, как лучи, рассекшие небосвод на острые осколки,

от горизонта и до горизонта. Великий страх объял Мъяонеля, когда увидел он приближающегося к

нему Стража во всем величии его.

Сказал Келесайн Мъяонелю:

— Что ты скажешь теперь, о могущественный Лорд, не признающий законов? Не желаешь

ли   отказаться   от   своих   беззаконных   требований?   Пока   еще   возможно   остановить   Тарнааля,

Ангела-Стража, но никто не сможет спасти тебя, когда он обрушит на тебя свой клинок, потому

что заключена в том клинке Сила даже большая, чем та, которую ты видишь сейчас перед собой!

Сказал Мъяонель:

— Какое отношение имеет один из четырех Стражей Мира к нашему спору?

Сказала Астана:

— Не просил ли ты поединщика? Вот твой поединщик.

Меж  тем  Тарнааль приближался.  Даже  и  сам  воздух начинал  гореть,  предчувствуя  его

появление. Вот, воздел он клинок, готовясь обрушить его на врага, и понял Мъяонель — ничто не

спасет его, если хотя бы раз Страж коснется его этим клинком. Но вспомнил он в этот миг слова

Селкет и позвал ее.

Появилась Селкет, и столь же исполинских была она размеров, как и сам Ангел-Страж.

Прыгнула она на Тарнааля, не давая ему ударить ее мечом, и вцепилась в него зубами и лапами, и

била   его   скорпионьим   хвостом,   разбрасывая   вокруг   капли   яда.   Капли   те,   падая   на   землю,

вспыхивали   столь   сильным   пламенем,   что   начинали   гореть   и   воздух,   и   сама   земля.   Столбы

багрового огня взвились под самое небо, и скрыли его клубами черного дыма.

Осыпая друг друга бессчетными ударами, рухнули на землю Селкет и Тарнааль, и столь

велики они были, столь могучи, что не смогла земля вынести их веса и раскололась под ними.

Сквозь глубины земли, сквозь недра Эссенлера упали они в геенну Преисподней. Из пролома же

вырвался   глубинный   огонь,   и   сжег   вокруг   многие   земли,   и   окутал   небо   Рассветных   Земель

оболочкой пепла и копоти.

Вышла тогда из огня Ягани, Огненная Танцовщица, и сказала Обладающим Силой:

—  Что вы творите, безумцы? Поколебалось даже и мое царство от того, что сделали вы

здесь.

Сказал Келесайн:

— Не мы в этом виноваты, но вот этот негодяй, которого ты видишь перед собой.

Сказал Мъяонель:

— Я всего только лишь призвал Силу, равную той, которую вы обратили против меня.

Сказала Ягани:

—  Нет мне никакого дела до ваших споров. Ломается твердь Эссенлера, выплескивается

наружу его внутренний огонь, угрожая расколоть этот мир на многие части — а вы продолжаете

спорить о том, кто из вас прав, а кто нет!

С   теми   словами   скрылась   она   в   пламени   и   стала   собирать   его,   возвращая   в   недра

Эссенлера,   и   гасить   многочисленные   пожары,   бушевавшие   на   его   поверхности.   Навранд

присоединился   к   ней   и   сомкнул   края   провала,   куда   рухнули   Тарнааль   и   Селкет,   а   Астана

принялась целить деревья и возвращать жизнь сожженной, спекшейся, скрытой пеплом земле.

Однако Келесайн не спешил присоединиться к ним. Так он сказал Мъяонелю:

— Я был в числе тех, кто убеждал Совет начать с тобой переговоры — но теперь вижу, что

правы были призывавшие уничтожить тебя безо всяких переговоров. Я помогу другим Лордам

исцелить   раны   Эссенлера   —   но   прежде,   чем   устранять   следствие   болезни,   надлежит   удалить

причину ее!

Сказав   так,   призвал   он   Меч-Молнию   и   напал   на   Мъяонеля.   Хотел   было   Мъяонель

защититься своей Силой, но слаба была в тот час его Сила, потому что сильно пострадала Роща от

пламени, вырвавшегося из глубин Рассветных Земель. Десятки теней-деревьев взметнулись вокруг