же из этих необходимостей важнее? По-моему, вторая. Поэтому мы не отступим.

Сказала Нинель:

— Это бессмысленное самопожертвование.

Терпеливо повторил ангел:

—  Это   не   самопожертвование,   а   необходимость,   вытекающая   из   долга.   Такова   наша

природа и мы, хотя и можем изменить чести, не станем делать этого, разменивая большее на

меньшее.   Поистине,   этот   мир   дурно   влияет   на   своих   обитателей,   внушая   им   мысль,   что

существование есть высшее благо! Но довольно об этом. Пойдешь ли ты со мной, Нинель?

Сказала девушка:

— Да. Каким бы не было мое решение, я вижу, вы не измените своего.

И тогда ангел обнял ее и покинул комнату. От удара его адамантовых крыльев вдребезги

разлетелся камень стены, ибо крылья его были таковы, что с равной легкостью разрезали как

воздух,   так   и   гранит.   Он   уберег   Нинель   от   каменных   осколков,   она   же,   оглянувшись   назад,

крикнула:

— Зачем ты разрушил дом моих родителей?

Сказал ей ангел:

— Забудь о них, Нинель. Они уже мертвы.

Тогда   девушка   зарыдала   и   забилась   в   его   руках,   но   ангел   нес   ее   дальше,   не   обращая

внимания на ее слезы. Ибо за его словами стояло то, чего Нинель не могла знать: сама реальность,

в   которой   прежде   существовала   Нинель,   истончалась   и   исчезала,   и   выцветали   и   таяли   все

обитатели ее, ибо Клинок был уже близок к этой нити времени.

Поднявшись к небесам, ангел и Нинель покинули время и оказались в необъяснимом, и

Нинель, оглянувшись в последний раз, увидела как ссыхается и темнеет серебряная ветвь времени,

как рассеивается все то, что прежде казалось ей столь прочным.

Сказала она ангелу:

—  Если наш враг обладает властью над временем, почему же он не может явиться до

нашей беседы, или в самый момент ее?

Сказал ангел:

— Несомненно, так и произойдет. Но это уже не имеет никакого значения.

Сказала Нинель:

— Я не понимаю.

Сказал ангел:

— О Нинель, ты вынуждаешь меня касаться вещей, о которых трудно говорить на языке

смертных, избегая противоречий. Знай же, что существуют два вида существ — существующие во

времени   и   существующие   в   вечности,   хотя   между   ними   и   нет   разницы.   Первые   —   это   как

бесконечные отражения, дробящиеся в древе времени: множественное, различное и, вместе с тем

— единое.  Так, существуют миллионы Нинель, но все  они различны,  хотя все — Нинель;  на

разных ветвях древа времени существуют они. То же и с остальными обитателями времени — а

число ветвей времени безгранично! Их прошлое реально и существует постоянно, также реально и

их будущее — но бесконечно число их «прошлых» и «будущих». Второй род, что от вечности —

наш народ принадлежит к нему — не обладает ни прошлым, ни будущим в смысле их сохранения,

и   от   того   мы,   не   сплетенные   с   древом   времени,   можем   свободно   путешествовать   между   его

ветвями. У нас нет ни прошлого, ни будущего, но лишь настоящее, и от того мы можем помещать

это   настоящее   в   любой   поток   времени,   какой   только   захотим,   в   любую   его   часть.   Ибо   мы,

способные   существовать   без   времени,   все   же   нуждаемся   в  нем   для   того,   чтобы   изменяться   и

совершенствоваться. Ведь только там, где есть последовательность событий, возможно изменение

и совершенствование.

Сказала Нинель:

— Мне пришла в голову простая и очевидная мысль: почему вы, умеющие перемещаться

во времени, не предупредите Каэрдина обо всех бедах с тем, чтобы он изменил что-либо из того,

что привело к столь плачевному положению вещей? Почему вы не отправитесь в день, когда мы с

Каэрдином   встретились   впервые?   Тогда   он   забрал   бы   меня   от   Кадмона,   и   я   не   попала   бы   к

Баалхэаверду, и не случилось бы всего, что случилось.

Сказал ангел:

—  Хотя   мы,   как   и   все   прочие   существа,   существующие   в   вечности,   и   способны

перемещаться   в   любую   часть   древа   времени,   тут   существуют   определенные   законы,   которые

нельзя нарушить. Если в каком-либо моменте времени мы уже были, мы не можем войти именно в

тот момент, поскольку он уже был использован нами. Подобных тебе можно уловить посредством

времени, Нинель, но нас уловить невозможно, ибо мы не принадлежим ему. Поэтому, когда один

из   нас   входит   во   время   и   сколько-то   часов,   дней   или   лет   живет   с   той   же   скоростью,   что   и

обитатели времени, нельзя войти в его прошлое и поймать его. Также и он сам не может сделать

этого. Впрочем, мои объяснения не полны, Нинель, и мне потребовалось бы долго беседовать с

тобой об этих вещах, чтобы дать хоть какое-то представление о них. Определенные уловки тут

все-таки возможны, но и Клинок знает эти уловки. Это и есть та война, которую мы вели с ним, но

он победил в ней. Я сравню это с осадой. Враг перевалил выставленный нами частокол, преодолел

ров,   взял   первую   стену,   потом   вторую,   потом   город   и   вот   подступил   к   центральной   башне.

Защитников   осталось   не   так   уж   много;   скоро   враг   разнесет   последние   ворота   и   овладеет

цитаделью;   предвидя   это,   я  вывел  тебя   из   крепости  через  подземный  ход.   Что  будет  с   тобой

дальше  — неизвестно;  но наш  враг не победил до тех пор, пока  не  захватил тебя.  Он может

бесноваться в захваченной цитадели, может сжечь весь город, но все это не имеет значения, ибо

ты уже не прячешься там. В тот миг, когда мы покинули твой мир, ты перестала принадлежать

древу времени. В определенном смысле, теперь у тебя также нет ни прошлого, ни будущего, ты,

как и я — лишь точка, нечто единое, перемещающееся туда или сюда, но не линия, за которую

можно ухватиться.

Сказала Нинель:

— Если бы мы не существовали во времени, то не смогли бы общаться с тобой.

Сказал ангел:

— Я творю время для наших личных нужд, но оно не непрерывно, хотя ты и не замечаешь

провалов. Впрочем, даже будь оно непрерывным, через него нельзя было б достигнуть нас, потому

что мы сами — не непрерывные протяженности, а, скорее, замкнутые сферы, которые движутся по

туннелю. В определенном смысле, создав время и использовав его, мы его тут же уничтожаем.

Сказала Нинель:

— Ты полагаешь, теперь мы неуязвимы для Клинка?

Сказал ангел:

— Нет. Мы лишь прекратили способ борьбы, в котором терпели поражение. Несомненно,

наш враг будет искать нас, но уже другими способами. Однако ему придется ловить нас в нашем

настоящем, а я не представляю, как это можно сделать. Впрочем, я далеко не все знаю о законах

времени и вечности. Каэрдин, например, каким-то образом обходил это правило и мог общаться с

нами даже тогда, когда мы находились лишь в своем собственном настоящем, вне древа времени.

Я надеюсь, что это из-за его происхождения, ибо если дело тут не в происхождении, а в том, что

может   быть   постигнуто,   тогда   нам   грозит   большая   опасность.   Ибо   слишком   многое   сумел

перенять Клинок от того, кого убил.

Сказала Нинель:

— Почему Клинок преследует меня?

Сказал ангел:

—  Хотя   Каэрдин   и   был   всем,   одновременно   он   был   и   чем-то   определенным.   Можно

сказать «был по большей части» или «выбрал быть». Ты знала, каков он. Таким же могуществом

обладает и Клинок. В определенном смысле он тоже включает в себя все, что есть, но будучи

вынужденным   также   (или   «по   большей   части»)   быть   чем-то   определенным,   пребывает   в

состоянии демона-охотника, склонного к бесконечной ненависти и бесцельной жестокости. В чем

причина этого, я уже говорил тебе, повествуя о происхождении Клинка. Отчасти в этом виноваты