у меня времени для того, чтобы принимать новых учеников. Приходи через несколько недель,

когда мы повергнем Лорда-разбойника и союзников его — тогда с радостью приму я тебя в своем

доме.

Но сказал Танталь:

— Прошу, позволь мне немедленно стать учеником твоим — или хотя бы возьми меня на

эту войну в качестве простого воина! Ибо желаю я быть с теми, чье оружие обращено против

Мъяонеля, и хоть сколько-нибудь принять участие в низвержении его. Ибо он — мой кровник.

Спросил Келесайн, внимательно взглянув на юношу:

— Каковы причины твоей вражды и чем она вызвана?

—  Мъяонель   погубил   моего   отца,   —   ответил   Танталь.   —   Мой   отец   был   искусным

волшебником, но Мъяонель отнял у него разум и увел с собой в Царство Безумия.

— Расскажи об обстоятельствах этого.

— Мне нелегко говорить о своем горе, — покачал головой Танталь. — Я не знаю, почему

Мъяонель выбрал моего отца и зачем погубил его. Думаю, он сделал это просто так, от скуки или

от природной злобы… С некоторых пор я стал замечать, что мой отец как бы перестал жить в

реальном мире, но живет в каком-то другом, иллюзорном. Он вообразил, будто бы у меня есть

некий старший брат и иногда при мне разговаривал с ним, хотя я — единственный сын его. И

называл он еще другие имена, самые разные, и разговаривал с выдуманными людьми, плакал и

горевал без всякой причины. Также в доме нашем начали происходить странные вещи. Тогда-то я

понял, что в дом вошло нечто из Царства Бреда, из Владений Безумия. Я пытался исцелить разум

отца, но не достиг в том успеха, ибо Мъяонель похитил его разум, оставив в мире людей только

телесную оболочку.

—  Скажи, — спросил Келесайн, — а ты сам когда-либо встречался с Хозяином Рощи и

говорил с ним?

— Нет.

— Откуда же ты знаешь, что именно он виновен в этом несчастии?

— Во-первых, — ответил Танталь, — отец несколько раз называл его имя и говорил с ним.

Речь шла о некой сделке. Отец предлагал Мъяонелю необычную книгу, которая действительно

издавна   хранилась   в   нашем   доме,   в   случае,   если   тот   поможет   ему   «спасти»   моего

несуществующего брата. Что и говорить, в итоге мой родитель еще больше увяз в безумии, но что

до книги — то она таинственным образом исчезла. Мне думается, что Мъяонель попросту украл

ее.

Во-вторых,   я   располагаю   могущественным   предметом,   доставшимся   мне   от   матери,

Ирэны,   которая   была   колдуньей;   ей   же   эта   вещь   перешла   от   ее   отца,   потерявшего   память   в

Безымянном Лесу. Я не знаю, кем был мой дед и откуда у него эта вещь. Это, — и Танталь достал

из-под плаща круглый предмет в кожаном чехле, — Зеркало, отражающее не то, что мы видим, но

внутреннюю   связь   всех   вещей,   все   нити   судьбы,   которыми   соединены   они.   Благодаря   этому

зеркалу доподлинно узнал я о том, кто содеял зло с моим отцом.

Спросил Келесайн:

— Если этот хрустальный шар — или Зеркало, как ты называешь его — способно показать

прошлое, отчего ты до сих пор остаешься в неведении, кем был твой дед и откуда у него взялось

Зеркало?

—  Моих   сил   хватает   лишь   на   то,   чтобы   видеть   в   пределах   полутора-двух   лет,   —

промолвил   юноша.   —   Матери,   пока   она   была   жива,   удавалось   больше,   но   и   ее   сил   было

недостаточно, чтобы провидеть так далеко… Прошу, господин, — и Танталь преклонил колено, —

позволь мне быть с тобой, когда будет убит Мъяонель. Мне нечем доказать тебе свою верность —

так прими же Зеркало Судьбы как дар, ибо это — единственное, что я могу предложить тебе.

Сказал Келесайн, отстраняя протянутую Танталем руку:

—  Повторяю   —   об   ученичестве   еще   рано   говорить.   Поживи   у   меня   некоторое   время,

посмотри, достоин ли я быть твоим учителем и нужно ли тебе становиться моим учеником. Но

покамест — без всякой платы возьму я тебя с собой на эту битву. Там ты увидишь, как наконец-то

падет тот, кто прежде бросался чужими жизнями, как мелкой монетой.

В это самое время союзники Мъяонеля, и сам он, держали совет в чародейском замке в

сердце   Безумной   Рощи.   И   одни   предлагали   одно,   а   другие   —   другое,   а   третьи   и   вовсе   не

высказывали никакого мнения, но возражали и первым, и вторым. Спорили же они о том, как

действовать дальше: обороняться, ожидая нового удара, или же самим напасть на земли Совета?

Сказал Лорд Гюрза (и поддержали его Каскавелла, Мирэн и Принц Каджей):

—  Следует немедленно осадить Грозовую Цитадель и раздавить врагов наших, пока не

оправились они и не собрали новые силы.

Но сказал Мъяонель:

— Я не хочу сражаться с Повелителем Молний на его земле. Посредством чар я наблюдал

за Грозовой Цитаделью и видел, что в этом месте сосредоточено Силы не меньше, чем в моей

Роще. Лучше подождем Келесайна здесь, где мы сами имеем преимущество.

Сказал Господин Випер:

— Но ведь ты уже победил его, и он едва сумел бежать от тебя. С чего бы тебе опасаться

этой встречи?

Сказал Мъяонель:

—  Я знаю пределы его мощи и пределы своей. В чистом противостоянии Сил он будет

иметь преимущество передо мной, тем более — на своей земле. Его преимущество — в прямом

столкновении, мое преимущество — в выжидании, искусстве и обмане.

Презрительно сказал Мирэн:

— Мне этот Повелитель Молний не показался кем-то, кого стоило бы опасаться. И если ты

боишься сойтись с ним в битве — я сам сделаю это.

Сказал Мъяонель, посмотрев на Повелителя Порчи:

— Было бы любопытно взглянуть на это.

И почувствовали Лорды, будто повисло меж ним и Повелителем Порчи нечто незримое,

натянутое,   как   тугая   струна.   Но   они   не   знали,   что   это.   Мирэн   же   улыбался,   глядя   в   глаза

Мъяонелю.   Ибо   было   ему   ведомо,   что   если   одолеет   в   поединке   того,   пред   кем   отступил   его

сюзерен, то освободится от заклятья, наложенного на него Мъоянелем, и от своей клятвы, и от

всех обязательств пред сюзереном.

Сказал Мъяонель Мирэну и всем прочим, спорившим с ним:

—  Как   бы   там   ни   было,   на   время   этой   войны,   как   вы   сами   признали,   я   —   ваш

предводитель, и потому покамест не станем мы нападать на врагов наших, но подождем их здесь и

подготовимся к встрече с ними. Победа пьянит вас, но я не хочу допустить, чтобы все, чего мы

достигли, обратилось в ничто.

Недовольные, были вынуждены Лорды смириться с этим решением и мысленно называли

Хозяина Рощи трусом и глупцом. Мъяонель же, смотря на них, думал: «Увы! Как быстро забыли

они   о   том,   что   едва   не   проиграли   битву   и   о   том,   при   каких   обстоятельствах   их   поражение

обратилось в победу!»

После того, как разошлись соратники его, спустился Мъяонель в подвал своего сумрачного

замка,   в  комнаты,   где   хранил  он  плененные   души.   Некоторое   время   рассматривал  Мъояонель

тусклые мерцающие сияния, заключенные в темные коконы, а затем размотал один из клубков и

сотворил соответствующие заклинания. И вот, в тот же миг, посреди комнаты, в колдовском круге

возник мужчина среднего роста, облаченный в тяжелые доспехи с шипами. Был он бронзоволосым

и бронзовоглазым. Затравленным взглядом посмотрел он вокруг себя.

Сказал Мъяонель:

— Здравствуйте, милорд Зерем. Рад приветствовать вас в моем замке.

Процедил Творец Чудовищ, исподлобья глянув на Хозяина Безумной Рощи:

— Нисколько в этом не сомневаюсь. На твоем месте я тоже был бы рад. Что тебе от меня

нужно?

Ответил Мъяонель как бы с некоторой толикой удивления:

— К чему нам сразу говорить о делах, милорд? Несомненно, будь вы моим пленником, я