Когда мы вышли из дома Марьяны, мои подозрения насчет ревности Микаэля подкрепились. Он долго смотрел на меня недовольным взглядом и молчал. А потом не выдержал и спросил:

– И что же, ты собираешься узнать страну полностью?

В его голосе я услышала злость и раздражение, которого не было прежде. Мне было приятно, что он ревнует, и какое-то время я даже чувствовала себя «победительницей». Но все же мне не хотелось, чтобы он всерьез думал, что я увлечена Дану.

– Микаэль, – очень мягко начала я, теребя кольцо на пальце и думая, как можно выйти из того нелепого положения, в которое я сама себя поставила. – Я узнала эту страну только благодаря тебе… И если я захочу познать чью-то любовь, то уж, поверь, выберу не Дану…

Я тут же пожалела о том, что сказала. Глаза Микаэля тотчас же заблестели, оживились и он, повернув ко мне свое красивое лицо, обрамленное темным шелком волос, спросил:

– А кого ты выберешь?

Я смотрела на него и сходила с ума оттого, что не могу сказать ему правду. Он был таким красивым, таким желанным, таким близким и далеким одновременно. Эти темные глаза, блестящие в темноте, как бусины гематита, эти губы, призывающие к поцелую, эти длинные волосы, за одно прикосновение к которым я готова была отдать полмира… И он еще спрашивает, кого я выберу?! Мне казалось, что в моих глазах написаны ответы на все его вопросы. Только его они видели, только им были наполнены. И я стояла, задыхаясь от своей любви и невозможности сказать о ней, кричать о ней и… молить об ответной…

– Ты не можешь ответить? – помрачнев, спросил Микаэль.

– Не сейчас, – прошептала я. Меня расстроило то, что он так и не смог прочесть ответ в моих глазах. – Может, позже. Мне не легко отвечать на такие вопросы…

– Понимаю, – смягчился Микаэль. – Я и не требую ответа. Просто мне любопытно знать, кого ты могла бы выбрать… Ведь еще совсем недавно в слове «любовь» ты видела лишь шутку природы. Скажи, сейчас хоть что-то изменилось?

На этот вопрос я ответила с легкостью:

– Да, и многое.

Мне показалось, что мой ответ обрадовал Микаэля. Честно говоря, я уже не знала, на каком свете нахожусь. Мои предположения, догадки и теории могли не иметь с жизнью ничего общего. Но я продолжала питать иллюзии… Мне хотелось верить в то, что Микаэль не играет со мной. И я верила этому. Мне хотелось думать, что я значу для него чуть больше, чем просто друг. И я думала именно так… Я знала, что послевкусие иллюзий может оказаться горьким. Но я предпочитала вкушать их первые, сладкие, плоды. И была этим счастлива…

Утро выдалось погожим и солнечным. Я сладко потянулась, открыла глаза, встала и сразу же подошла к большому окну, напротив которого находилась моя кровать. В лучах утреннего солнца снежинки переливались, как россыпи драгоценных камней. Все поле, лежащее за обрывом, казалось огромным ковром, расшитым серебряными нитями и украшенным бриллиантами.

Эта картина настолько пленила мое воображение, что я быстренько оделась, напевая мотив, засевший у меня в голове со вчерашнего дня. А потом схватила фотоаппарат и выбежала на улицу с заднего двора. Мне удалось выбрать удачный ракурс и сделать пару неплохих снимков заснеженного поля. Я уже собиралась вернуться в дом, как услышала позади себя грозный окрик Микаэля:

– Без завтрака! С утра! На мороз! Мод, что ты делаешь?!

Я обернулась. Микаэль стоял на пороге и смотрел на меня, прищурив глаза, в которые били лучи утреннего солнца. Конечно же, его гнев был напускным. Я потрясла фотоаппаратом и крикнула ему в ответ:

– Фотографирую! Разве ты никогда не пишешь зимние пейзажи на свежем воздухе?

– Я никогда не пишу натощак, – пошутил он, когда я подошла к крыльцу. А потом тихо добавил: – Я испугался, когда не обнаружил тебя дома. Решил, что ты уехала…

Он не шутит, догадалась я, заглянув в его карие глаза. Микаэль действительно подумал, что я могла уехать. Но с чего бы?

– С ума сошел! – я улыбнулась, чтобы скрыть беспокойство, возникшее из-за его предположения. – Кто же оставляет место, где ему хорошо без особых на то причин? И потом, я даже не знаю, на чем смогу отсюда выбраться…

– Забудь об этом, – смутился Микаэль. Похоже, он осознал нелепость своего предположения. – Просто я фантазер… Иногда у меня так разыгрывается воображение, что я не знаю, куда деваться от картин, которые оно рисует…

– Просто ты – чувствительный человек с тонкой душевной организацией, – поправила я его. – Кстати, идея насчет завтрака мне очень понравилась…

– Я приготовил чай, но, увы, на завтрак снова сандвичи. К сожалению, я не купил вчера продукты.

Я едва не рассмеялась, наблюдая за выражением лица Микаэля. Он сокрушался по поводу сандвичей так искренне, что напомнил мне домохозяйку, которая оправдывается перед мужем за неприготовленный ужин.

– Не переживай, – утешила я его. – Дома я всегда завтракаю сандвичами. Утром у меня нет никакого желания готовить, а будить Ба из-за такого пустяка – преступление. К тому же она спит так крепко, что ее не разбудят даже воры, забравшиеся в дом…

Кажется, мои слова возымели действие. Микаэль перестал беспокоиться о том, как я отнесусь к сандвичам, и мы сели завтракать. После завтрака я хотела воспользоваться предложением Думитру Моеску и заглянуть к нему в гости, но Микаэль отговорил меня от этой идеи.

– Старый выпивоха наверняка еще спит после вчерашнего. И будет спать еще полдня. Так что к Думитру стоит пойти ближе к вечеру, когда он захочет пропустить рюмочку-другую для того, чтобы прийти в себя…

Впрочем, даже если бы я не послушала Микаэля, к Думитру Моеску мы все равно бы не попали. Его величество Случай скорректировал наши планы с помощью неожиданного гостя – Марина.

Он заглянул к Микаэлю сразу после завтрака, и его удрученное лицо не предвещало ничего хорошего.

– Что случилось? – спросил Микаэль, как только Марин зашел в дом.

Марин уселся на предложенный ему стул и, сокрушенно качая головой, рассказал Микаэлю о том, что произошло. Из его беглой речи, пересыпанной восклицаниями и хлопками рук, я поняла только то, что происшествие касалось Дану, того парня, который приударял за мной весь вчерашний вечер и предлагал «познать любовь местного жителя».

Когда Марин закончил рассказ, Микаэль подтвердил мои предположения. Он повернулся ко мне и пробормотал:

– Вчера ночью пропал Дану. Он ушел с именин, и больше его никто не видел…

– Может быть, стоит расспросить соседей? – недоверчиво поинтересовалась я. – Вдруг он решил заглянуть к кому-то в гости?

Микаэль покачал головой.

– Об его исчезновении знает вся деревня. Деревенские просыпаются куда раньше нас…

– А может, он в город отправился? – сделала я еще одно предположение.

– Сегодня не тот день, когда ездят на ярмарку. К тому же Дану не продает сувениры туристам. Он и его отец – местные лесники…

– Может быть, в лес за дровами?

– Мод… – устало произнес Микаэль и посмотрел на меня, как на ребенка, который задает слишком много глупых вопросов. – Я благодарен тебе за то, что ты пытаешься нас успокоить. Но, увы, даже отец Дану не знает, где его сын…

Я замолчала. Из Мишвидце продолжали исчезать люди, и, к сожалению, ничем реальным объяснить это я не могла. Если бы все это происходило в окраинах Хампстеда, я предположила бы, что эти похищения – дело рук маньяка. Но какой маньяк может орудовать в глухой трансильванской деревушке?

– В Сигишоаре наверняка есть полицейский участок, Микаэль. Может быть, нужно сообщить об этих исчезновениях? В конце концов, мы живем не в Средневековье…

– Если бы все было так просто, Мод, – грустно улыбнулся Микаэль и покосился на Марина. – Местные жители уже сообщали в Сигишоару. Но полицейские, которые приезжали сюда, не смогли ничего выяснить…

Марин поднял голову и пробормотал что-то по-румынски.

– Он уверен, что к исчезновениям причастен новый хозяин замка Прашдан, – объяснил мне Микаэль.