Стоящая посреди двора троица наконец убралась обратно в дом, но беглянка не питала иллюзий, что ее оставят в покое. Действительно, минут через десять компания опять появилась в зоне видимости, оснащенная уже основательно. Каждый держал в руках что-то типа «ругера» или «калашникова», и, видимо, это было не единственное оружие, которое они прихватили с собой.

Интересно, меланхолично пронеслось у нее где-то на окраине сознания, они обнаружили пропажу револьвера?

Стараясь не терять бандитов из виду, Алиса стала карабкаться наверх, прячась за камнями не хуже ящерицы. Главное – протянуть до заката еще час-полтора…

Похоже, это понимали и преследователи, поскольку перешли с шага на легкую рысцу, сокращая и без того небольшое расстояние, отделявшее их от беглянки. Впрочем, похоже, что они были сильно озадачены неожиданной прытью, проявленной полумертвой пленницей, и теперь передвигались с некоторой опаской.

До бандитов оставалось уже около семидесяти метров, когда Алиса, совсем выдохшись, устроилась за крупным обломком скалы. Даже ради спасения собственной жизни она больше не в состоянии была ползать по крутому склону. И в лучшие-то годы у нее было плохо с дыханием, а сейчас, после этих мучительных дней, она чувствовала, что не может сделать и шага. Грудь ее высоко вздымалась от тяжелого дыхания, пот заливал глаза, ноги противно дрожали, отказываясь подчиняться.

Самое странное, что ощущение обреченности не породило безнадежность, а, наоборот, сделало ее разум свободным и холодным. Как на охоте, Алиса спокойно выбрала наиболее удобную позицию за большим валуном, совершенно не закрывающую обзор, но при этом дающую возможность укрыться от пуль за скальным обломком.

Определившись с местом, она устало вытянула ноги и, не переставая следить за перемещениями противника, постаралась устроиться удобнее, привалившись спиной к нагретым камням. Рука, держащая тяжелый револьвер, безжизненно лежала на коленях, отдыхая перед боем.

Алису совершенно не мучило раскаяние в том, что она только что убила человека, бывшего когда-то для нее самым родным и любимым на свете. Против нее были не люди, а звери, нет, существа хуже зверей, и девушка ни на секунду не задумывалась о своем праве отнять их жизнь. Она только опасалась, что не успеет отдышаться и собраться в решающую минуту, тем более что, хоть ее разум и оставался холодным, но сердце от волнения стучало так, что она опасалась заработать инфаркт. А что? Это было бы очень забавно – помереть сейчас с перепугу, усмехнулась она. Как говорится, назло врагам…

Внезапно метрах в двадцати от нее мелькнула спина водителя «БМВ», чьего имени она так и не узнала. Стараясь не шуметь, она медленно переменила положение и, подобравшись, вжалась в теплый камень, стараясь раствориться в его тени. Мгновенно вспотевшая ладонь стиснула рукоятку «питона». Она еще надеялась, что сможет остаться незамеченной, но внезапно вечернюю тишину разорвал громкий голос Француза, скрывавшегося чуть ниже по склону в зарослях кустарника.

– Детка, давай без глупостей. Пошалила и будет. Если ты сейчас потихонечку вылезешь из своей берлоги, мои мальчики обещают тебя не трогать. Считаю до трех. Раз… Два…

В этот момент Водитель, как про себя окрестила Алиса молодого бандита, совсем близко высунулся из-за скального выступа, уверенный в своей безнаказанности.

У девушки чуть заметно дернулась щека, что в данной ситуации должно было выражать насмешку. Спокойно, как в тире, она приподняла револьвер и плавно нажала на тугой спуск. Оглушающе грохнул выстрел и, словно его продолжение, – короткий вскрик и глухой звук падения.

Подивившись собственному спокойствию, она на мгновение выглянула из своего убежища и тут же спряталась назад, потому что в ответ раздался такой залп, что выбитые пулями мелкие камешки посыпались на нее дождем, обжигая и царапая кожу.

Сжавшись в комочек, она старалась занять как можно меньше места, а перед мысленным взором все еще стояла картинка склона и неуклюже торчащая из-за валуна рука. Мертвая рука… Ну что ж, даже если она выживет в этой заварухе – электрический стул за убийство ей обеспечен. На нее накатил приступ какой-то истеричной удали, когда, приняв нормальное положение, она открыла ответную стрельбу.

Четыре патрона… Три… Интересно, зацепила она мелькнувшего между камнями Француза или нет? Два… Судя по тому, что с его стороны продолжали раздаваться выстрелы, нет.

Хаотичная стрельба не прекращалась, подбираясь к ее убежищу. Она прижала дуло револьвера к груди.

И в тот момент, когда она балансировала между страхом смерти и ужасом возврата к недавнему прошлому, на нее обрушился мир, погружая в беспросветный мрак…

Мишаня приподнялся и злобно пнул ногой распростертое тело девушки. Из-за этой дряни ему пришлось скакать по скалам, как какому-нибудь вонючему горному барану! Шлепнуть надо было эту суку – и все, так нет, Француз ни в какую, она, видите ли, ему для чего-то нужна. Но классно она Витька сняла – не хуже снайпера. Стерва! Он еще раз пнул ногой Алису и шагнул навстречу медленно поднимающемуся Французу.

Подойдя к Алисиному схрону и заглянув внутрь, главарь брезгливо скривился при виде окровавленного тела женщины, которое он когда-то так желал. Все еще морща нос, он пощупал пульс на шее жертвы и, убедившись, что та жива, без слов указал рукой Мишане сначала на неудачливую беглянку, а затем на дом и так же молча начал спускаться, равнодушно пройдя мимо мертвого тела своего недавнего помощника.

Бывший десантник взвалил на себя обмякшее тело и, продолжая ворчать, поплелся за своим боссом. Черт побери, мало того что у него заплыла вся морда после общения с этим косоглазым гаденышем, ее хахалем, так теперь добавился еще разбитый локоть, который он повредил, спрыгнув со скалы на сумасшедшую бабу. Остается надеяться, что Француз оценит его усердие и оплатит не только медицинские расходы, но и небольшой отдых на Гавайях. Мечты о великолепных пляжах и полуголых красотках подняли его настроение, примирив с необходимостью возиться с этой дохлятиной. Размечтавшись, он даже довольно аккуратно положил ношу на прежнюю койку и отправился к боссу получать дальнейшие указания.

Лязгнул замок, и казалось, ничто не напоминало о том, что произошло несколько часов назад. Только около двери в неестественной позе скорчился у стены человек, мертвыми глазами удивленно глядящий на лежащую на постели женщину.

Француз был вне себя от злости. Весь день пошел наперекосяк: сначала безмозглый дебил, бывший муженек этого рыжего полутрупа, дал себя убить, как последнего лоха, потом все дружно чуть не проворонили эту сучку, и в результате – полбанды как не бывало! Нет, прав был ее покойный благоверный, надо от нее избавляться. Придется пустить в ход запасной вариант. По самолюбию это, конечно, ударит, но хоть деньги получат. Лимон гринов – и ни центом меньше, а потом можно будет чего-нибудь придумать, чтоб не обидно было. Тоже мне, кина ей захотелось! Будет ей кино, чтоб он сдох, будет!

Пришедшая в голову идея была столь забавной, что улыбка тронула изящно очерченные губы Француза, и остаток пути он проделал уже в прекрасном настроении.

Добравшись до своей «берлоги», он поудобнее устроился на диване, закинув ноги на низкий столик. Покопавшись в кармане куртки, он достал записную книжку и начал набирать номер, постоянно сверяясь с записями.

После третьего звонка в трубке щелкнуло, и мягкий мужской голос с испанским акцентом произнес:

– Алло!

В отличие от своих подручных, Француз прилично знал не только английский, но и испанский, поэтому, перейдя на язык Сервантеса, он тихо проговорил:

– Есть дело, приезжай немедленно.

Джеймс проснулся, разбуженный очередным кошмаром. Ему снилось, что он зашел в комнату без окон и дверей. Все кругом серо и, кажется, нет ни пола, ни потолка, только чуть колышущиеся стены, от которых исходит животный ужас. Ощущение было столь жутким, что он мгновенно вырвался из оков полудремы, в которой пытался забыться, и уже после пробуждения несколько мгновений сидел в темноте, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце. Самое ужасное, что кошмар не исчез с пробуждением, а медленно выпускал его из своих липких щупальцев.