Его как раз хватит на секс, пронеслось у меня в голове, но я благоразумно промолчала.

— Так вот, времени достаточно много... — продолжала неутомимо Агнешка, Гжесик присел на табуретку возле стола, Адам оперся на косяк двери. Все вдруг столпились в кухне, в доме-то ведь всего лишь три комнаты. —...для того, чтобы наша и их девочки ухитрились подкупить Юниора, чтобы тот согласился ехать в машине наших знакомых. Юниор согласился, но я была против — спокойнее, если наши дети поедут с нами.

— То-то и оно, — встрял Гжесик и вскрыл банку пива, — то-то и оно. Все из-за тебя: если бы ты согласилась, не заварилась бы вся эта каша.

— Как я могла согласиться, чтобы Юниор ехал с чужими? — Агнешка смотрела на меня, ожидая поддержки.

Я взглянула на Гжесика и закивала. Ну как же она могла на это согласиться?

— Приятели обиделись, что я им не доверяю. — Агнешка снова принялась за лук.

— Так оно и было! — Гжесик, запрокинув голову, отхлебывал пиво. Я достала и подала ему стакан. Адам обычно пьет из банки.

— Не доверяла!!! Естественно, не доверяла! Но это не имеет никакого отношения к делу. И тут Гжесик, — Агнешка жестом прокурора указала ножом на мужа, — предложил свой вариант: он поедет с приятелями, а все дети пусть едут со мной! Разве затем у меня отпуск, чтобы ехать с кагалом детей и переругиваться с ними всю дорогу? Разразился скандал, что я всему помеха, раз уж дети между собой поладили, к чему весь этот базар?

— Вот-вот, к чему?

— Дай ей закончить. — Адам сел напротив Гжесика. — Пусть все скажет.

Порой, хотя и нечасто, я размышляю над тем, что он под этим подразумевает. Потому что для меня эта фраза — возможно, я не права — звучит как оскорбление. Для Агнешки, к счастью, нет.

— Поскандалив, я согласилась, чтобы Юниор пересел к ним.

— Надо было согласиться сразу. — Гжесик съежился и умолк под испепеляющим взглядом супруги.

— Наступила ночь. Дети разнылись, что не могут спать в машине. Кемпинга поблизости не было, зато была дешевенькая гостиница. Мы заплатили баснословную сумму, радуясь, что до Италии уже недалеко.

— Ну и было недалеко, — улыбнулся Гжесик.

— Да, действительно, что-то около тысячи километров. Мы добрались. Сняли миленький домишко за сказочные деньги, зачем палатка, коли так удобнее. Мы хотели на экскурсию, но наши доченьки заявили, что приехали сюда не для того, чтобы куда-то ездить, они хотели на пляж. Наша приятельница тоже изъявила желание пойти на пляж, а сынули сообщили, что могут поехать с нами посмотреть Рим при условии, что мы им что-нибудь купим. Мне не терпелось увидеть Рим, а потому я истратила бешеные деньги на прихоти мальчиков, которые послушно сели в машину и весь день не переставая хныкали, что у них болят ноги, и достали нас вопросами, когда же мы будем купаться. Не так, что ли, было?

Гжесик кивнул. В кухню — как будто бы нас там мало — притащился Борис и развалился под столом. Агнешка продолжала повествование:

— Вечером выяснилось, что девочки хотят спать вместе. Мы уложили их вместе. Наш сынуля заявил, что ему страшно спать одному, в связи с чем улегся с нами в одной кровати. Всем тесно. Их сын сказал, что один спать не будет, и пошел к родителям. Приятели тоже не выспались. На следующий день девочки поссорились, так что приятели отправились на пляж со своей дочкой и нашим сыном, потому что мальчики подружились. Мы же отправились путешествовать, потому что хотелось кое-что посмотреть. Вечером девочки ни в какую не желали спать вместе, зато мальчики не разлей вода, в итоге наша дочура спала с нами, а их дочь с ними. Одна комната снова осталась пустой. Утром встали невыспавшиеся. Девочки помирились. Мы пошли на пляж, но теперь мальчики поссорились. И так все время! На, держи. — Агнешка сердито всунула салатник Гжесику. — Не люблю я Италию, да и вообще оставим эту тему,ладно?

Вечером, прижимаясь к Адасику, я думала: может, оно и лучше, что мы не поехали?

Но Агнешка меня удивила. До меня совершенно не доходит, как можно отдыхать с кучей горластых ребятишек разного пола и разных возрастов. То, что мне в голову не приходили подобные идеи, свидетельствовало не только об отсутствии средств, но и о моей исключительной прозорливости. Мне стало чуточку жаль друзей. Они ведь так радовались этой поездке. Все складывалось так чудесно: с погодой не подведет климат, о достопримечательностях позаботились римляне, Средиземное море обеспечили ледники... при чем здесь ледники, ведь Средиземное море вовсе не ледникового происхождения.. а какого? Завтра спрошу Улю, она знает все.

В этом году я не буду отмечать дня рождения — ни своего, ни Адасика. И вообще никаких празднеств, что печально. Нет денег. Но думать об этом не стану.

Я позвонила своей маме и спросила, почему она мне не звонит. Набрала номер отца и поинтересовалась, что бы он сделал на месте моей подруги, которая под честное слово дала в долг одному человеку некоторую сумму...

Отец оборвал меня на полуслове:

— Сколько тебе надо? Я потеряла дар речи.

— Наскребу тысячу, ну, может, полторы, тебя это устроит?

— Ой-ой, папочка, — с трудом выдавила я в трубку, — это не имеет ко мне никакого отношения...

— Если бы я был на твоем месте, — проговорил отец, и я почувствовала себя сильным человеком, — не стал бы врать. Когда тебе понадобятся деньги, скажи заранее, я сниму со сберкнижки.

Вот как живет нынче интеллигенция. Отец, который всю жизнь трудился в поте лица, может мне дать в долг свои сбережения, составляющие тысячу пятьсот злотых. Слезы навернулись у меня на глазах, в этой связи я отрезала, что он никогда мне не верит, и положила трубку.

Тося вернулась с моря черная, как негритенок, похудевшая и счастливая. Я поглядывала на нее украдкой, но не улавливала следов греха. Может, я напрасно? Может, она благоразумна? Может, с этим, каким ни на есть, Якубом их связывает не более чем дружба, а невинности она лишится только после свадьбы, хотя и побывала в Швеции? Что за бред у меня в голове, нет, такой напасти я ей не желаю. Как я рада, что она успела к нашим дням рождения. «Нашим» — звучит классно, хотя не совсем соответствует правде. День рождения Адама еще только через три недели, но какие-то гости будут, парочка, не больше. Тося деловито помогала мне подготовиться к приему. На стол будут поданы шкварки, которые я как раз готовила, вареники — фирменное блюдо моей мамы, алкоголь, обещанный моим отцом, салат, принесенный гостями, и красный борщ, изготовленный фирмой «Хортекс».

Тося стояла рядом со мной на кухне, где на трех сковородах жарилось сало. На одну из них, за минуту перед тем как снять, я добавлю лук, на вторую — яблоко с луком, а на третью — ничего. Тося внимательно наблюдала за мной — искоса.

— Ты собираешься что-нибудь делать с собой? — бросила она как бы между прочим, а я чуть было нож не выронила.

— Что именно?

— Сама знаешь, — сказала Тося, а я и понятия не имею.

— Что именно? — упрямо повторила я, в конечном счете от кого, как не от собственной дочери, я уж наверняка услышу правду.

— Буду откровенна. — Тося глубоко вздохнула. — С тобой все не так уж хорошо. Ты стареешь.

Вырастила я умницу на свою голову! Понятно, что не молодею.

— Ты тоже, — бросила я смело вместе с очередной порцией лука на смалец.

— Я — другое дело, — серьезно ответила мне дочь. — Ты ведь, наверное, не хочешь выглядеть хуже Рени?

Не хочу, но выгляжу. Такова правда, и скрыть ее никому не удастся.

— Мама, — произнесла Тося умоляющим голосом, — хоть немножко начни следить за собой. Йоля, например...

Мне совершенно нет дела, что там сделала с собой «Йоля, например». Оставив Тосю одну на кухне, я отправилась прибрать немного в доме. Непостижимо, почему дети так относятся к родителям. Не умеют объективно смотреть на вещи, не говорят правду, только навязывают свою волю. Нет, не желаю, чтобы меня к чему бы то ни было принуждали.