А еще бывают ночи. Намного превышающие среднюю величину по стране. Я на мгновение дала волю своему воображению, и в этот момент зазвонил телефон. Адам!
— Господи, с кем ты так долго трепался?
— Пытался к вам дозвониться, — ответил пленительный голос. — Но телефон все время был занят. Остапко не фигурирует ни на одну букву в твоей записной книжке. А кто такой И.М.?
О блин. Неужели я Ирека не вычеркнула навсегда? Вопрос не очень удачный.
— Не знаю, — проворковала я. — Какой-нибудь сантехник.
— Сантехники у тебя на «В». И почему одни инициалы?
— Наверное, это сокращение. — Я даже пожала плечами. — Что-нибудь уже несуществующее.
— А на «Л» у тебя есть Любимый Котик. Что за Любимый Котик?
Вот это номер! Так меня проверять! Разве затем мы живем вместе, чтобы все время быть под контролем? Любимый Котик? Понятия не имею.
— Зачем ты роешься в моих личных вещах. — Я решила, что пора вспылить. — Остапко может быть на букву...
— Нет ее! Понимаешь! Нет и нет. Ни на одну букву. Зато масса всяческих сокращений, например, Шимон Г. Это кто?
— Послушай, не могу с тобой сейчас говорить, я на работе, пойми, ради Бога!
— А Граф? — У Адама был приступ любознательности. — Это тот, что по кошачьим яйцам?
И тут я вдруг вспомнила: Остапко — на букву «Е», потому что зовут ее Ева, и я наверняка не записала ее фамилию, чтобы не спутать с другими Евами!
Конечно, я оказалась права. Адам вздохнул и продиктовал мне номер.
— Какая-то неразбериха у тебя в этой книжке, — заключил он.
Ну уж простите! Неразбериха — у меня?! Я-то точно знаю, что у меня где! Достаточно немного поднапрячься. Когда-то я пыталась навести порядок. Потом ничего не могла найти! Он там в свое удовольствие стрижет травку возле домика, лежит на солнышке и еще делает мне замечания — вот они, мужики! Точь-в-точь как моя мама. Или мой отец! Они тоже считают, что у меня во всем кавардак.
Он положил трубку, а я позвонила Еве Остапко. Мы договорились на четыре. А теперь, делать нечего, надо приниматься за работу: проверить, какая медицинская комиссия будет рассматривать заявление родителей отчаявшегося Роберта Г. из Пруща, который совершенно непригоден для армии, дескать, дорогая редакция, помогите нам как-нибудь!
Я тут же позвонила Адаму, чтобы он дал мне телефон геодезиста, — может, удастся переговорить насчет плана участка. Геодезист — на «У» — «Управа». Он готов был срочно подготовить план, но завтра собрался в отпуск, а потому чертеж надо забрать сегодня. И я позвонила Адаму, чтобы тот сел в машину и съездил за чертовым планом. А заодно купил продукты. Я прекрасно знаю, что он слоняется без дела по дому, прикидываясь, будто занят делом, так ведь и я в конце концов не сижу сложа руки!
До встречи с Остапко оставалось полтора часа, а я не знала, на что их убить. Передо мной кучка писем, начала их просматривать.
Дорогая редакция!
Я всю душу вкладываю в полы, но муж этого не ценит. И на работе обо мне сложилось ложное мнение. Вот, к примеру, однажды, случилось это в понедельник, помню, как сейчас, потому что до вечера в воскресенье...
Нет, все это бессмысленно. Лучше работать дома, в редакции все отвлекает внимание. Этот вечно трезвонящий телефон! И разговоры, да и вообще! Тем более что я здесь одна, и не с кем даже перекинуться словом. Никаких условий для работы. Может быть, заскочить к мамочке? Я как-то по-дурацки договорилась с Евой — весь день потерян, а Адам один сидит себе посиживает в домике — ему там хорошо.
Опять звонок.
Йоля!!! По просьбе своего, то есть моего экс-супруга. Она хотела бы передать алименты (?), потому что он не вылезает с работы, и не могли бы мы встретиться, для нее это очень важно. Ну и дела! Я всего могла ожидать, но только не того, что придется мило отобедать в кафе с нынешней супругой моего Эксика. Я не видела ее с тех пор, как она расхаживала с животиком и, к сожалению, выглядела замечательно. Непонятно, почему мне, бывшей жене, надо встречаться с теперешней дамой его сердца, которая тем не менее тоже когда-нибудь станет бывшей. Я вовсе не желала ей такого счастья, о нет. Пусть мучается с ним до конца света.
— Надеюсь, что для вас не так уж важно, кто передаст... потому что муж уехал и просил...
Ну о чем речь. Какая разница, он или она. На первый взгляд никакой. Похожи как две капли воды. Не отличишь. Причинить вред она мне не могла. Пожалуй, решила я, можно встретиться, посидим немножко в кафе.
Увидев ее в дверях, я сразу поняла, что просчиталась. Талия — не более шестидесяти, и это после родов. Ручки, как пончики, гладенькие. Ногти ухоженные. Просто супер. Хотя нет, как будто легкая синева под глазами намечается... К сожалению, это мне только показалось. Ничего не могу поделать с собой — сильной симпатии я к Йоле не питаю.
— Добрый день, очень рада, извините, но мне проще было встретиться с вами лично, муж просил, чтобы я проследила, а Тосю я никак не могу застать дома.
Змея. Пусть оставит моего ребенка в покое. Тосю я тоже не могу застать, потому что скоро конец учебного года и она все время занимается, главным образом у подруг.
Йоля положила на столик конверт, который я тут же надежно спрятала. У меня не было особого желания беседовать с ней, какого дьявола я вообще согласилась встретиться? Может, я слегка шизанулась?
—...Вы знаете, я хочу с вами, как с матерью...
Я чуть не подавилась тунцом. Боже праведный, надеюсь, не со своей!
— Ведь у вас тоже был маленький ребенок. — Йоля уставилась на меня своими невинными глазами.
Почему-то раньше, стервоза, ты не подумала об этом. Тебя ничуть не беспокоило то, что ты у девочки уводишь папашку, у которого, впрочем, и так никогда не хватало времени для своей крошки!
Честно говоря, с момента развода Тося виделась с ним чаще, чем прежде. И честно говоря, этот развод был не самым плохим выходом. И честно говоря, я напрасно разозлилась на Йолю. Ведь именно благодаря ей у меня появился Адасик.
Но перед глазами возникали разнообразные сцены из моих любимых фильмов, когда непорядочная женщина плохо заканчивает: срывается со скалы в море в машине, сгорает вместе с замком, который погружается в трясину, выпивает яд, приготовленный ею для кого-то другого, — а потому я расплылась в сладкой улыбке и спросила, чем могу помочь.
— Я вот решила, поскольку наша вражда осталась в прошлом, посоветоваться с вами, как женщина с женщиной. Вы ведь его лучше знаете... — прошептала Йоля, и я с досадой заметила, что шея у нее необыкновенно свежа. — Я хотела спросить, когда родилась Тося, он тоже?.. Что вы делали, чтобы его удержать дома?
— Вы лучше всех знаете, что я не сумела удержать его надолго. — Я пристально всмотрелась в Йолю. — Появились вы.
Какое счастье!
— Но ведь мы... то есть... вы же знаете... Ведь я веду домашнее хозяйство, почти никого не вижу, у него действительно есть все необходимое... А когда родилась Тося... он стал исчезать сразу? — Йоля была в ужасе.
Увы, и это ей было очень к лицу.
— Вы понимаете, я слежу за собой да и вообще... Все удивляются, как быстро я восстановила форму после родов, ну я и подумала — узнаю у вас, как складывались ваши отношения в начале брака. Видите ли, Тося мне говорила, что у вас нет претензий к мужу, что у вас сейчас тоже кто-то есть...
Я вырву Тосе язык, как только вернусь домой. Потом его натру солью и отнесу в сад. Зарою на глубине трех метров. И придавлю большим камнем!
— Понимаю, что это не одно и то же, мы все-таки супруги. — Голос Йоли журчал спокойно, а у меня комок подступал к горлу. — Он не понимает, что мне больше хочется быть с ним, чем одной...
Вот вам, пожалуйста, — мужезависимая женщина. Ни один мужик долго с этим мириться не станет! Салат из тунца по цене килограмма говяжьей вырезки! Чай с лимоном по цене двух килограммов помидоров в январе! За пирожное с кремом заплачено столько же, сколько за два килограмма картошки и зеленый салат весной! На деньги, оставленные в этом кафе, я могла бы целую неделю кормить и Тосю, и котов (Сейчаса и Потома), хватило бы и для его собачьего величества Бориса. Еще и Голубому что-нибудь перепало бы.
