— А ты смотреть должен, где граница проходит. Там межевой столб есть.

— Не было никакого столба!

— Опозорил ты меня. Да за такое тебя убить мало! — погрозил Ефим, вылезая из-за стола.

Распахнув дверь, Митька выскочил из избы.

— Будет тебе, Ефим, — остановила брата Александра. — Может, он и впрямь по ошибке сено-то увёз.

С трудом переводя дыхание, Кузяев тяжело опустился на лавку.

— Вот и посылай за чем-нибудь такого ротозея, — пожаловался он. — Потом сраму не оберёшься. Сено совхозу придётся, конечно, вернуть, а вот чем кормить свиней на ферме, ума не приложу.

— Ладно, Ефим, — подумав, сказала Александра. — Есть у меня дома небольшой запасец сена — так и быть, поделюсь.

— Я тоже немного привезу, — поддержала её Стеша. — И надо других свинарок попросить. Не чужая ведь им ферма — отзовутся.

— Действуйте тогда, проворачивайте, — согласился Кузяев. — Только вы про Митьку в свой дневник ничего не записывайте… Я с ним по-своему поговорю.

— Бить будешь? — насторожилась Александра.

— Не тужи, сестрица, жив останется, а ума я ему прибавлю.

Александра, Гошка и Стеша вышли из комнаты. В сенях, втянув голову в плечи, сидел Митька. Увидев Гошку с матерью и Стешу, он зло стрельнул глазами и отвернулся. Но Александра заметила — глаза у Митьки были сухие, без единой слезинки.

«И до чего только парень докатился — чужое стал хапать!» — с сожалением подумала она.

Через несколько минут после ухода Александры, Гошки и Стеши Ефим позвал сына в дом.

— Ну что, дуешься на меня?

— Нет, песенки пою, — огрызнулся Митька. — Так звезданул, в ушах до сих пор звон стоит.

— Перехватил, понимаешь, чуток, — признался отец. — Рука сорвалась.

— А за что, спрашивается? — мстительно продолжал Митяй. — Помнишь, я пришёл и говорю: «На Малой Гриве сено бесхозяйное нашлось. Воза три. Не переправить ли?» А ты отвечаешь: «Обязательно переправить. Совхозу, ему ничто. Казна ещё денег даст». А на другой день сам же мне подводу запряг…

— Знаю, всё знаю, — перебил его отец. — А что ж мне делать было? Колхозное-то сено я давно вывез да начальству роздал. Вот и пришлось чужим поживиться. А ты, шалопут, взял да и растрезвонил всем.

— Да не трезвонил я, — оправдывался Митька. — Кто же знал, что Казаринов к нам заявится? Вот Гошка и догадался…

— Ладно, сынок, не журись, — примирительно сказал отец. — Ты лучше за Гошкой поглядывай. Родня-родня, а хуже недруга стал. Следит тут, примечает всё…

В субботу Никитка отыскал Гошку и спросил, помнит ли он, какой сегодня день.

— Ещё бы! — отозвался Гошка. — Твоего батьку встречать будем.

Никиткин отец, дядя Вася Краюхин, работал в городе на заводе сельскохозяйственных машин «Красный металлист» и раза два в месяц приезжал в родную деревню Клинцы к своей семье.

— Тогда за дело! — распорядился Никитка.

«За дело» — это значило: смазать лыжи, проверить крепления, приготовить силки, капканы, чтобы утром, чуть свет, без всякой задержки отправиться всей компанией на охоту. Ни с кем и никогда ребятам так хорошо не охотилось, как с дядей Васей. Он знал все заповедные места в округе, умел читать и разгадывать заячьи и лисьи следы, показывал ребятам, где и как надо ставить силки и ловушки. И хоть невелика была добыча — всего какая-нибудь пара зайчишек на всех, но ребята надолго запоминали такие выходы на охоту. А летом дядя Вася водил их на рыбалку, за грибами, за ягодами. Клинцовские мальчишки прямо-таки сгорали от зависти, но Никитка всем говорил, что ни зайцы, ни рыба, ни грибы больших артелей не любят, и никого к себе не принимал. Приготовив всё, что нужно, для охоты, Гошка с Никиткой на лыжах отправились встречать дядю Васю. Ребята уже заранее знали, как всё это произойдёт. Они побегут на лыжах по хрустящему насту вдоль обочины шоссейной дороги, ведущей к городу, и будут следить за встречными грузовиками. В кузове одного из них они, конечно, увидят дядю Васю. Тот постучит кулаком по крыше кабины, грузовик остановится, Гошка с Никиткой заберутся в кузов и вместе с дядей Васей доедут до Клинцов.

Встречать отца для Никитки всегда было большим праздником. Отец привезёт подарки, дома, за чаем, будет много разговоров, а утром они пойдут на охоту. Да и Гошка всегда с радостью встречал Никиткиного отца. Дядя Вася хотя и не родня ему, но, пожалуй, дороже родного. Он был большим другом умершего два года назад Гошкиного отца. С дядей Васей можно поговорить по душам, поделиться своими делами, затеями, бедами, и тот всегда внимательно выслушает, даст совет и, главное, никогда никому не выдаст.

Мальчишки пробежали на лыжах километра четыре. Мимо проехал уже не один грузовик. В кузовах машин сидели какие-то люди, Гошка с Никиткой размахивали руками, но грузовики, гремя и подпрыгивая на вытаявших крупных булыжинах шоссейки, пролетали мимо.

— А может, дядя Вася не заметил нас, — осторожно сказал Гошка.

— Нет… Он же знает, что мы его встречать будем, — отозвался Никитка и, увидев очередную машину, принялся ещё энергичнее размахивать рукой.

— А у нас, наверное, ужинать сели, — вздохнул Гошка, поглядев в сторону деревни.

— И у нас, — согласился Никитка и с виноватым видом предложил: — Раз ужин — ты вертайся тогда. Я один встречу.

— Нет уж, вместе так вместе, — заявил Гошка.

Сумерки синели, сгущались, из низины поднимался молочный туман. Мимо проехало ещё несколько грузовиков, а дяди Васи всё не было.

— Наверное, работа срочная. В ночную смену остался, — вслух подумал Никитка, замедляя шаг. — Пошли по домам, пожалуй…

— А кто он там, на заводе-то, тятька твой? — спросил Гошка. — Слесарь? Токарь?

— Я ж тебе говорил: слесарь-сборщик, — пояснил Никитка. — Жатки там собирает, косилки, сеялки.

— А чего дядя Вася в город ушёл? — допытывался Гошка. — Почему он в колхозе не живёт?

— Ты же знаешь, что он с Калугиным не поладил. Вот и ушёл.

— Так это когда было-то? А теперь мог бы домой попроситься, сейчас и с заводов людей в колхоз отпускают. Знаешь, как хорошо было бы! И ты всегда с ним вместе, и на охоту ходи хоть каждый день…

— Знамо дело, хорошо, — вздохнув, согласился Никитка. — Только его не отпустят. Без него там никак не могут, зараз всё остановится.

Никитка неохотно завернул лыжи обратно, но тут один из грузовиков с зажжёнными фарами прижался к обочине дороги. Из кузова поднялся мужчина в стёганом ватнике и замахал мальчишкам рукой.

— Вот и тятька!.. Я ж говорил, что встретим! — вскрикнул Никитка и, взяв лыжи, перепрыгнул через дорожную канаву.

Гошка не отставал от него.

Дядя Вася помог мальчишкам забраться в кузов, постучал по крыше кабины, и машина тронулась.

Никитка с Гошкой уселись на дне кузова рядом с дядей Васей.

Высокий, сильный, в чёсаных белых валенках, в шапке-кубанке с серым верхом, Никиткин отец показался Гошке совсем ещё молодым. Усы у него были аккуратно подстрижены, щёки и подбородок выбриты до синевы.

— Ну, други мои, далеконько же вы забрались, — заговорил дядя Вася. — А я, признаться, задержался сегодня.

Он наклонился к сыну и привлёк его к себе.

— Ой, тятька, — заартачился Никитка. — Парикмахерской от тебя пахнет.

— А как же? Обработали что надо, по высшей категории, — довольно сказал дядя Вася. — Ладно-ладно, не буду. Тоже мне, застеснялся. — Он надвинул шапку Никитке на нос и потрепал Гошку по плечу. — Ну, здоров, колхозный народ! Как жизнь молодая?

— А ничего, всё по-старому, — ответил Никитка и поспешил сообщить отцу, что к завтрашней охоте у них с Гошкой всё уже готово.

— Лады. Вот и поохотимся на славу, — кивнул дядя Вася и вдруг заметил, что Никитка то и дело поглядывает на тугой рюкзак у его ног.

— Ах да… Чуть не забыл, — спохватился он и, развязав рюкзак, достал из него городские подарки.

Сначала дядя Вася дал Никитке с Гошкой по бублику с маком. Бублики были крупные, как колёса с детской коляски, румяные, сладкие и рассыпчатые — таких в Клинцовском сельпо никогда не продавали.