Пока Фиби наслаждалась принесенными лакомствами, Малколм налил в два бокала вино из непонятно откуда взявшейся бутылки. Один бокал он подал Джанин.

– Предлагаю тост за двух новоявленных шпионов, – с улыбкой произнес он, и Джанин слегка покраснела. – Вы знаете, сегодня в зале присутствует начальник Разведывательного управления Шотландии. Он, кстати, мой близкий приятель. Могу вас с ним познакомить. Ему нужны такие предприимчивые сотрудники.

– Напомните мне об этом, когда срок моей работы у вас подойдет к концу, – отшутилась Джанин.

В зале зазвучала медленная музыка. Малколм поставил бокал на пол и обратился к дочери:

– Леди, разрешите пригласить вас на танец.

Фиби застенчиво посмотрела на него из-под длинных красивых ресниц, слегка кивнула и поднялась. Малколм взял ее за руку, она поставила ноги, обутые в мягкие тапочки, на его лакированные ботинки, и они стали танцевать. Джанин не могла нарадоваться, глядя на эту картину. Фиби с обожанием смотрела на отца. Она то и дело соскальзывала с его ботинок и смущенно хихикала.

Когда музыка затихла, девочка сделала изящный реверанс. Затем бросилась к отцу и овила его шею руками.

– Папочка, я тебя страшно люблю! Спасибо тебе!

Когда она вернулась к прерванной трапезе, Малколм спросил Джанин:

– Скажите, а вы всегда идете на поводу у Фиби?

– Только в особых случаях. – Она посмотрела вниз. – Надеюсь, эти люди проявят щедрость на завтрашнем аукционе.

– Да уж, Всемирный благотворительный фонд помощи детям-сиротам будет долго нас вспоминать добрым словом. Потому что столько денег, сколько получат сейчас, они обычно собирают за несколько лет.

– А откуда вы знаете, что нынешний аукцион принесет такую большую прибыль?

– Все очень просто. Большинство предметов, которые мы выставляем на торги, уникальны в своем роде. Например, украшения из золота и драгоценных камней, принадлежавшие еще моей прапрабабке. Никто из женщин нашей семьи их носить не хочет, говорят, что слишком массивные. Так почему бы их не продать? За них можно выручить солидную сумму. Или, скажем, «роллс-ройс», сделанный по индивидуальному заказу. Не машина, а мечта! Ну и по мелочи: дом на берегу океана, мебель викторианской эпохи… Не помню, что там еще, потому что упомянутое мной будет выставлено только в первый из трех дней.

– Ого!

– Впечатляет?

– Еще бы! А сколько будет стоить «роллс-ройс?

Малколм задумался.

– Где-то порядка четырехсот – пятисот тысяч фунтов.

Джанин грустно вздохнула.

– А моя машина стоила восемь тысяч долларов…

– Хотите, я подарю вам этот «роллс-ройс»?

Что ж, в конце концов, она привыкла всегда говорить правду.

– Хочу!

Как же здорово, когда можешь позволить себе все самое дорогое, не задумываясь о деньгах! И как жаль, что она никогда не сможет вести такой образ жизни! Ей бы расплатиться с врачами за лечение матери, и то будет хорошо.

– Между прочим, тетя Элизабет поставила мне в вину то, что я не пригласил вас на сегодняшний вечер.

Ее? На вечер? Это было бы здорово. Но вот беда, для людей, собравшихся внизу, ее душевные качества вряд ли играют первостепенную роль. А с внешним видом у нее сейчас было неважно.

– Я всего лишь няня.

– Неважно, вы гость в нашей стране. И не очень вежливо с моей стороны забыть об этом. Но я намерен исправить ситуацию.

– Каким же образом?

– Тетя Элизабет заметила, что вы подглядываете с галереи. И как раз в это время Мэрианн сказала, что плохо себя чувствует и. хочет пойти к себе. Вот тетя и предложила моей сестре посидеть с Фиби, пока я буду заглаживать свою вину.

Джанин насторожилась.

– Что случилось с Мэрианн?

Малколм пожал плечами.

– Говорит, устала. Впрочем, не мудрено, – ехидно усмехнулся он, – бедняжка перемерила столько платьев!

На мгновение какая-то тревожная мысль промелькнула в голове Джанин. Она вспоминала их прерванный Малколмом разговор на следующий день после охоты. С тех пор прошло уже около трех недель… Нет, это все домыслы. В том, что девушка плохо себя почувствовала, нет ничего необычного.

– Если Мэрианн нездоровится, то незачем навязывать ей девочку.

И тут в дверь заглянула Мэрианн. Вид у нее был действительно немного уставший, но вполне жизнерадостный.

Секретный уголок, который мне обещала показать Фиби, на поверку оказался проходным двором, подумалось Джанин.

– Я отведу Фиби в комнату и уложу спать, – сказала Мэрианн.

– Как ты себя чувствуешь? – обратилась к ней Джанин.

– Нормально, просто немного утомилась. Пойдем, детка, – сказала она зевающей девочке.

– А ты почитаешь мне книжку? – спросила та, искоса глядя на Джанин.

– Ты разве забыла, о чем мы договорились? – с напускной строгостью произнесла Джанин.

– А учительница говорит, что на ночь читать очень полезно, – хитро прищурившись, ответила Фиби.

Мэрианн взяла ее за руку.

– Почитаем, почитаем, только пойдем.

– Но только одну маленькую книжку, – сказал Малколм.

– Хорошо, папа.

Девочка еще раз обняла отца, попрощалась с няней и вышла вместе с Мэрианн.

Джанин посмотрела им вслед. Затем окинула скептическим взглядом свою одежду, мягко говоря, не очень подходящую для сегодняшнего приема в замке. Юбка в складку, на блузке мокрые пятна, которые остались после того, как она купала Фиби.

– Нет, – решительно сказала она, – я выгляжу ужасно. Я не могу пойти в таком виде.

– Тогда я провожу вас до вашей комнаты, где вы сможете переодеться.

– Но мне не во что переодеваться. – Теперь Джанин пожалела о том, что специально не взяла ни одного красивого наряда, чтобы не иметь соблазна его надеть и таким образом потерять работу. – Я очень тронута заботой леди Элизабет, но, к сожалению, не могу принять приглашения. Я буду выглядеть как огородное пугало среди греческих богинь.

– Интересное сравнение. Но я предвидел такой ход событий. И поэтому, раз гора не идет к Магомету, Магомет должен пойти к горе.

По спине Джанин пробежали мурашки. Ей следует немедленно отказаться от приглашения и пойти в свою комнату. Но будет ли это вежливо? В конце концов, она провела ночь в одном доме с ним и ничего плохого не произошло. Тот поцелуй она уж точно не могла записать в разряд плохих событий своей жизни.

– Спасибо, – сказала Джанин. – Вы очень добры.

А еще безумно красивы. Не пожалеть бы о своей минутной слабости, когда станет уже слишком поздно…

Малколм взял бутылку шампанского с тележки, которую по его распоряжению привез на галерею слуга. Он чувствовал себя замечательно вдали от суеты. Конечно, все члены семьи Макензи посещали светские рауты и благотворительные мероприятия, но это вовсе не означало, что они получали от них удовольствие.

Во всяком случае, Малколму до крайности опротивели все эти репортеры, бизнесмены и желающие породниться со знатной фамилией женщины, все, как на подбор, высокие и худые блондинки, так что создается ощущение, будто присутствуешь на конкурсе двойников. Чем дальше от этой толпы, тем лучше. Только в обществе Джанин он может расслабиться и просто получать удовольствие от общения.

С того первого дня, как появилась в его кабинете, она не выходила у него из головы, даже несмотря на свою неброскую внешность. А может, и благодаря ей. Она не старалась подольститься к нему и всегда говорила то, что думает. Она придавала какой-то новый смысл его жизни. Фиби ее просто обожала. И он… он старался посвятить все свое свободное время Джанин.

Когда некоторое время назад леди Элизабет заметила Джанин и Фиби на галерее, Малколм несказанно обрадовался. Он уже поговорил с несколькими известными и влиятельными людьми, сфотографировался для нескольких модных изданий и теперь мог с чистой совестью скрыться, не вызвав своим уходом удивления. Ему нужен был только предлог. И вот предлог нашелся. Он не мог не быть благодарным Джанин за то, что она избавила его от скучнейшего времяпрепровождения.