В конце концов, Малколма винить было не за что. Она сама его попросила.

– Наоборот. Это было замечательно.

Она покачала головой.

– Думаю, вы понимаете, о чем я. Могу сказать в свое оправдание только то, что некоторые люди склонны совершать в грозу неадекватные поступки.

– Поверьте, вам не в чем передо мной оправдываться.

– Уже поздно, – с сожалением вздохнула она.

– Да, конечно. – Похоже, Малколм понял ее буквально и пересадил на кровать. – Вы собираетесь спать?

Едва ли ей это сейчас удастся. Тем не менее она утвердительно кивнула.

Он встал и пошел к двери, но на пороге обернулся.

– Если вам вдруг…

– Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке.

Малколм провел рукой по волосам.

– Хорошо, – покорно вздохнул он, – спокойной вам ночи.

– Вам тоже.

Он ушел, но сердце Джанин все так же неистово билось. Она подошла к окну. Гроза поутихла, и за окном шел самый обыкновенный дождь, ничем не отличающийся от тех, что бывают в Нью-Йорке. Она открыла створки рамы, и на нее повеяло прохладой и запахом мокрой листвы. Джанин глубоко вздохнула. Постепенно к ней начало возвращаться прежнее спокойствие.

Стал бы он целовать ее, если бы не хотел? То есть только для того, чтобы развеять ее страх? Джанин этого не знала. Скорее всего любой мужчина не станет противиться, если ему подставляют губы. Малколм наверняка уже и забыл об этом поцелуе. Скольких дурех, теряющих голову в его присутствии, он уже видел!

Однако теперь Джанин была, как никогда ранее, заинтригована его прошлым. Точнее, женщиной, которая так сильно настроила его против женитьбы. Она во что бы то ни стало должна разузнать, что же произошло. Ради Фиби, мысленно добавила Джанин, в глубине души прекрасно зная, что простое женское любопытство тоже отчасти тому причиной.

Малколм задумчиво бродил по галереям замка, и за ним неотступно следовал образ Джанин. Он видел бездонные глаза и густые длинные волосы, в портретах своих прапрабабушек, развешанных по стенам. В статуэтках, изображающих древнегреческих богинь, – ее стройную фигуру. В журчании фонтана в центре огромного холла слышал мягкие интонации ее мелодичного голоса. Неужели с того поцелуя прошло только двадцать четыре часа?

Он понял, что недооценил Джанин. Ему доставляло большое наслаждение находиться с ней наедине. Даже то, что она будила в нем воспоминания о бывшей жене, не остановило его. Он не просто поцеловал ее, ему хотелось делать это снова и снова. Несмотря на то что он уверял себя, что уж эта-то няня проблем не вызовет.

К счастью, Джанин вовремя его остановила, иначе финал мог бы быть непредсказуемым. Более всего его настораживало осознание того, что он бы все равно ее поцеловал, даже если бы она его не попросила.

Возвращаясь утром в замок, они не произнесли ни слова, слишком ошеломленные всем произошедшим. А прямо в дверях его встретил секретарь с целой кучей неотложных дел.

Быть может, будет правильнее поговорить с ней сейчас и расставить все точки над «i»?

Приняв решение, Малколм направился к комнате няни и, уже подходя, услышал голоса. Он остановился и прислушался. Один голос – тихий и спокойный – принадлежал Джанин. Он был для него все равно что любимая мелодия для меломана. Но сейчас его больше заинтересовал другой, в котором Малколм без труда узнал голос Мэрианн.

– …Он говорит, что уже не первый месяц за мной наблюдает. Я тоже давно его заметила. Но я знала, что мои отец и братья будут против. Однако сегодня…

Малколм с шумом распахнул дверь.

– У вас тут междусобойчик? Как мило! – Он обращался исключительно к сестре, словно Джанин вообще не было в комнате.

Мэрианн стояла у изголовья кровати и держала в руках грязные кроссовки. С ее волос стекала вода, одежда основательно промокла.

– Я попала под дождь… – начала она.

– Вижу, – резко прервал ее Малколм. – Но еще я знаю, что это случилось, когда ты тайком с кем-то встречалась.

– Малколм, успокойтесь, – попыталась защитить девушку Джанин, но он не обратил внимания на ее слова.

– Я хочу, чтобы ты немедленно назвала имя человека, общение с которым не одобрили бы твои отец и братья.

Мэрианн тем временем взяла полотенце, которое ей протягивала Джанин, и стала нарочито медленно вытирать волосы, прекрасно понимая, что этим только разжигает злость брата. Тот выжидательно на нее смотрел. Закончив и отложив полотенце в сторону, Мэрианн вновь посмотрела на Малколма. В ее глазах был страх, но она старалась не показать его.

– Не думаю, что это что-то изменит, – сказала наконец она.

– Тебя никто не просит рассуждать. Просто назови мне имя!

Джанин снова попыталась исправить ситуацию.

– Малколм, не надо горячиться. Мэрианн и так хотела мне все рассказать.

– Имя этого подонка!

– Вот уж кому я этого никогда не скажу, так это тебе, – спокойно ответила девушка.

– Увидим. Марш в свою комнату! Думаю, отец, узнав обо всем, захочет с тобой поговорить.

– Ай, боюсь, боюсь!

Малколм указал на дверь.

– Иди! И даже не думай снова убежать: я предупрежу охрану.

– Наконец-то мое заточение в фамильном склепе получит официальный статус! – Она виновато посмотрела на Джанин. – Простите, что впутала вас в семейные дрязги.

Напоследок Мэрианн окинула брата испепеляющим взглядом и вышла, громко хлопнув дверью.

Он снял телефонную трубку и набрал номер.

– Это Малколм. Моя сестра отправилась к себе в комнату. Проследите, чтобы она никуда оттуда не выходила.

Он повесил трубку и посмотрел на Джанин, на лице которой было написано негодование.

– Что такое?

– Я… я… – Она остановилась, чтобы глубоко вдохнуть. – Я не знаю, что и сказать!

– В каком смысле?

– В таком, что все, что приходит на ум, насквозь неприличное.

– Я не обижусь.

– Вы когда-нибудь думали, что обидеть можно не только вас?

– Вы рассержены.

Джанин громко рассмеялась, но в ее смехе не было и тени радости.

– Сказать, что я рассержена, значит, ничего не сказать.

– Отчего же?

– Как вы могли такое сделать?

– Тем, что я отправил ее в комнату, наказание не ограничится.

– Не сомневаюсь. Но если вы не заметили, я пыталась с ней поговорить. Думаю, что вы слышали достаточно, чтобы понять: она была на свидании.

– Да.

– И если бы вы не появились так не вовремя, мне наверняка бы удалось выяснить не только имя того, с кем она встречалась, но и как далеко у них все зашло. Теперь же Мэрианн не расскажет об этом даже мне, потому что будет думать, что я немедленно доложу об этом вам.

– Расскажет, если ее хорошенько попросить.

Джанин снова рассмеялась.

– О, в упрямстве она может превзойти даже вас!

– Она расскажет мне обо всем, о чем я ее попрошу. В противном случае последствия для нее будут самые плачевные. – Малколм очень надеялся, что Джанин не догадается спросить, как именно он будет добиваться от сестры признания и какие последствия ту могут ожидать. – Она ведет себя как своевольный непослушный ребенок, и такое поведение ни в коем случае не следует поощрять.

Джанин сложила руки на груди.

– А вам не приходит на ум, что она просто пытается достичь желаемого и думать своей головой? Вряд ли разумно наказывать ее за это.

– Это самый обыкновенный протест и неповиновение!

Джанин приказала себе успокоиться. Для того чтобы что-то ему объяснить, нужно рассуждать здраво, а не находиться во власти эмоций.

– Малколм, – снова начала она, – у Мэрианн сейчас переходный возраст. Она обыкновенная девочка, которая только-только учится понимать жизнь.

– У нее есть семья, которая ей во всем помогает.

– Неужели? В тот первый вечер, когда я присутствовала на семейном ужине, я получила отличное представление о том, как ей помогают. Ее же никто не слушает. Ею только командуют, дают понять, какая она глупая, или как-нибудь по-другому ущемляют ее достоинство.