Део, похоже, был несколько шокирован поведением своего нового знакомого. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему.

– А какие виды магии вы изучали в вашей альма-матер? – поинтересовался он.

Нивзё наконец-то поднял взгляд.

– Ну, каждый занимался лишь одной-единственной областью. Видите ли, врожденный талант к магии обнаруживается совсем у немногих людей. Так вот, эти способности можно развивать, шлифовать… но не более того. Ничего принципиально нового вы там не приобретете.

– Очень интересно, – кивнул Део. – И какова же была твоя специализация?

– Магия крови, – ответил Нивзё.

Радстак явилась в эту комнату с единственной целью – проконтролировать, чтобы Део отдал беглому магу поднос с едой и вином и не покушался на их совместный кошелек. Теперь она уже жалела о своем поступке. Нивзё виделся ей абсолютно бесполезным человеком – этакой обузой, которую они взгромоздили на свои плечи. Никакого сочувствия он у девушки не вызывал. Этот человек оказался достаточно изобретательным, чтобы сымитировать собственную смерть, а вот прокормиться на улицах Каллаха у него ума не хватало.

– Магия крови? – переспросил Део. – И что это такое?

Нивзё отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула с кружкой вина в руке.

– Человеческая кровь имеет определенные специфические характеристики, – заговорил он лекторским тоном. – Так вот, эти характеристики весьма восприимчивы к магии. На кровь можно, так сказать, воздействовать определенными путями, а через нее – и на самого человека.

– Поразительно! И как же это работает?

– Ну, я беру у вас образец крови, пропитываю ею кусочек материн и храню его у себя. – начал пояснять Нивзё. – Если же впоследствии у меня возникнет желание наложить на вас какие-то чары, то мне достаточно будет обратиться к этому образцу и через него воздействовать на живую кровь в вашем теле. И совершенно не важно, где вы будете находиться в тот момент – магия безотказно сработает. Вы можете сбежать хоть на другой конец Перешейка, я все равно дотянусь до вас.

– Ничего себе… чертовщина! – воскликнул в изумлении Део. Даже Радстак была впечатлена.

Нивзё важно кивнул.

– И каково же практическое применение такой магии? – нахмурилась Радстак.

Оба мужчины посмотрели на нее. Колдун видел, что сейчас девушка вовсе не издевалась над ним, а говорила абсолютно серьезно.

– Ну, например, как мера предосторожности. – сказал он. – Придумал это некий высокопоставленный и могущественный маг по имени Абраксис. Возможно, вы слышали о нем?

Радстак и Део дружно покачали головой. С той самой ночи, когда Нивзё появился на пороге их комнаты (как выяснилось, он тащился за ними через весь город от таверны), они продолжали поддерживать имидж бродячих певцов, борцов против Фелька. В гостинице Радстак переставала хромать, а Део отбрасывал свою роль слабоумного, но в остальном они строго придерживались конспирации. Их новый знакомый не подозревал, что они работают на Внутреннюю безопасность.

– Абраксис безжалостный человек, – продолжал маг. – И он внес ужасающий вклад в дело Империи. У каждого студента Академии при поступлении на учебу он взял образцы крови. Некоторые из этих молодых людей завершили свое обучение, другие еще нет… но только самые удачливые умудрились остаться в живых. Важно другое: в настоящий момент Абраксис хранит – в маленькой красной сумочке, которую повсюду носит с собой – образцы крови всех колдунов Империи. Таким образом он обеспечивает полную лояльность армейских магов. Никто из них, пусть даже самый талантливый и могущественный, не рискнет восстать против Абраксиса.

За свою жизнь Радстак участвовала во многих войнах. Какими же мелкими и незначительными показались они ей на фоне этого конфликта. Ей доводилось видеть жестокость: моря крови, изломанные судьбы. Но девушка не могла даже представить себе, что магию можно использовать в качестве такого ужасного и неотвратимого оружия.

Она поднялась со стула, на котором до того сидела. Стульев было всего два, поэтому Део примостился в изножье кровати. Комната без окон казалась еще более грязной и запушенной, чем их собственная.

– Пожалуй, мы пойдем, – сказала Радстак, обращаясь к Део. – Нам скоро уже выступать.

Он кивнул и нехотя поднялся. Нивзё тоже вскочил и снова начал униженно их благодарить. Голос мага аж дрожал от признательности, но Радстак подозревала, что он сознательно имитировал эту искренность.

– Позвольте еще раз выразить вам самую горячую благодарность за ту доброту, что вы проявляете ко мне, – бормотал он. – Ваша человечность достойна самого глубокого уважения.

Део только отмахнулся. Выслушивать благодарности ему не привыкать: у себя в Петграде он слыл известным филантропом. Девушка полагала, что такова уж натура ее друга – он привык помогать другим, в том числе и этому заблудшему магу. Зато ее приятно порадовало, что он не забыл прихватить с собой бутылку вина.

Они вернулись в свою комнату на третьем этаже, чтобы Део мог захватить меллиглос. Остановившись на лестнице, он бросил вопросительный взгляд на подругу:

– Ты считаешь глупостью помогать этому человеку?

Сначала Радстак просто кивнула – конечно же, да, считает. Но затем решила пересмотреть свою обычную манеру и попытаться глубже проникнуть в мотивы другого человека. Проанализировав поведение Део, девушка вынесла уточненный вердикт:

– Глупый альтруизм. – Она даже не поленилась сформулировать это вслух. Део кивнул, согнав улыбку с лица.

– В тот вечер, когда Нивзё наблюдал наше выступление, он решил, что мы связаны с мятежным подпольем. И захотел присоединиться к ним.

Радстак пожала плечами. В ее понимании Нивзё к ним толкнул не столько патриотизм, сколько нищета – в тот памятный вечер он едва смог наскрести себе на выпивку. За последнее время взгляды фелькского мага явно претерпели изменения: если раньше он и в мыслях не держал борьбу против Империи, то теперь – пожив в оккупированном Каллахе – готов был присоединиться к мятежникам.

Део склонился к девушке. На лестнице было темновато, но его голубые глаза, казалось, светились собственным светом.

– Ты только вдумайся: колдун-мятежник! Разве не великолепный вклад в дело борьбы против Фелька?

– Прости, но мне казалось, мы работаем на Фельк, – усмехалась Радстак.

– Аквинт ведет свою игру, а я – свою. Стоит ли поднимать вопрос, на чьей стороне находишься ты?

– Я бы не советовала… если ты надеешься хоть когда-нибудь еще в этой жизни прикоснуться к моему телу, – ответила девушка игривым тоном, но в глубине души очень оскорбилась тем фактом, что Део ставит под сомнение ее верность – пусть даже и в шутку.

– Думаю, когда-нибудь он окажется нам очень полезен, – сказал Део.

– Ага, когда-нибудь… А пока ты холишь его и лелеешь, как любимого попугая. Пойдем уж за твоим мелликом. Каллахские граждане ждут не дождутся наших песен протеста. Давай не будем их разочаровывать.

Песня называлась «Навечно свободный Каллах» и была одной из самых популярных в их репертуаре. Мотив, легко запоминающийся и надолго оседающий в памяти, они позаимствовали из одной фривольной баллады, посвященной похождениям юной красотки. Део выводил мелодию. Радстак пела видоизмененные слова, и посетители таверны потихоньку стягивались в их угол, как озябшие путники к огню.

Все наслаждались представлением и чувствовали прилив патриотизма.

И вдруг… Радстак как раз заканчивала второй куплет, а слушатели дружно ей подпевали, когда один из посетителей вскочил на ноги и, ткнув в сторону музыкантов указующим перстом, закричал:

– Предатели!

Део продолжал меланхолично перебирать струны инструмента, но Радстак прервала пение и уставилась на мужчину. Его появление скорее удивило девушку, нежели напугало. Остальная публика притихла и зашушукалась. Радстак подала знак своему аккомпаниатору, и тот умолк.

– Мне отвратительны ваши изменнические песни… – ревел мужик. Девушка неторопливо глотнула волы из чашки, которая стояла возле нее на столе, и бросила оценивающий взгляд на противника. Крупный, широкий в плечах, горластый… но уже староват – никак не меньше шести десятков зим. На бородатой физиономии – гневная гримаса.