Но какая же она была бешеная!

Правда, и у меня в семье без бешеных не обошлось. Лерой, хотя и был старше меня, но остался большим ребенком. Он играл в детские игры, изображал из себя шпану, связывался с бандитами и в результате влип в мерзкую историю. Никто не знал, где он пропадает. Мы с Маркусом пытались убедить маму обратиться в полицию, но она слишком долго жила в этом районе и не доверяла полиции. Мама сходила с ума из-за Лероя, но ради Тути старалась держаться спокойно. Но именно Тути стала жертвой идиотизма нашего брата. Как-то днем мы с Маркусом, вернувшись домой, обнаружили ее запертой в буфете. Она дрожала, зубы у нее прямо стучали от страха. Минут пять, наверное, мы не могли ее успокоить и толком узнать, что же произошло.

Наконец она все рассказала. Она была в квартире одна. Вообще-то до маминого возвращения с работы она обычно сидела у соседки, но той не оказалось дома. Тути пришлось идти домой, ключ у нее был с собой. Вскоре в дверь позвонили, и Тути тотчас бросилась открывать, хотя мама строго-настрого наказывала ей никогда этого не делать, если дома нет взрослых. Но Тути решила, что это соседка пришла забрать ее к себе. Какая уж там соседка… В дверь ввалились головорезы из банды «Гроув» и стали допытываться у нее насчет брата. «Где он?! – орали они. – Когда ты его в последний раз видела?» И только когда убедились, что Тути ничего не знает про Лероя, они запихнули ее в буфет и заперли там.

– Крэк, крэк, крэк… – Тути захлебывалась от истерического смеха. – Я только и слышала: «Крэк, крэк, крэк!»

Я прижала сестренку к себе и спросила:

– Это они так грозили тебе пистолетами? Или у тебя так кости хрустели, когда они запихивали тебя в шкаф?

– Не говори чушь! – бросил Маркус. – Я ж тебе говорил, Лерой влип. Теперь ясно: он поставлял этим парням крэк. Остается надеяться, что у него хватило мозгов не прихватить с собой товар. Потому что если они его разыщут, то я ему не завидую.

Мы оставили записку для мамы, а сами отвели Тути в полицейский участок, чтобы с ней ничего не случилось. Там нас ждало настоящее потрясение. Оказывается, Лерой все это время сидел в тюрьме, но полицейские об этом помалкивали, потому что он помогал им в расследовании. Они и нас с мамой держали под присмотром – ничего себе новость после всего, что случилось. Визита к маленькой Тути они, как говорится, не ожидали. Лерой влип по-серьезному. Полиция арестовала его по какой-то придуманной причине, он же всерьез запаниковал и начал закладывать своих дружков. И каждый день понемногу выдавал что-нибудь новенькое. Его информация оказалась очень ценной, и полицейские с его помощью рассчитывали прикрыть кокаиновый притон в Ноттинг Хилл. В обмен Лерой потребовал от них гарантий собственной безопасности.

– Это же настоящие бандиты, – объяснил он им. – Если я выйду сейчас, пока их не замели, – меня сразу шлепнут.

Мы вернулись домой и рассказали все маме. Она и успокоилась, и загоревала. Впервые за десять лет я увиделась с братом – в тюремной камере.

Жизнь между тем продолжалась. Лерой скрывался от гангстеров, а Тути, забыв о пережитом, опять стала радовать нас и забавлять. Мы с Маркусом по мере сил пытались пробиться в мир. В мир черных или белых – неважно, главное – добиться успеха. Я записалась на подготовительные курсы в политехническом колледже нашего района, чтобы потом иметь возможность получить диплом дизайнера в Сент-Мартине, или, как он сейчас называется, в Центральном колледже искусств и дизайна Св. Мартина. Работа модели помогла мне, как и предполагал когда-то Маркус, заработать порядочную сумму денег.

Я знала, что меня внесли в список кандидаток на проект «ЛЕБЕДЬ», но серьезно не задумывалась об этом, пока не случилась одна неприятность. Я зашла в «Этуаль», чтобы поговорить с Грейс и Энджи о предстоящей работе и, конечно, посплетничать о контракте. Грейс как раз говорила по телефону с Хиро Такамото. Вид у нее был негодующий.

– Как вы можете утверждать такие вещи, Хиро? Сейчас не то время и не та обстановка.

– Какие такие вещи? – спросила Энджи, когда Грейс положила трубку.

– Прости, Эми, но он говорит, что компания никогда не сможет подписать контракт с черной девушкой. И в список они тебя включили только ради пропаганды собственной лояльности.

– Не может быть! – воскликнула Энджи.

– Позвони Джиджи и спроси у нее. Она была с ним во время разговора и наверняка все слышала.

Не могу сказать, чтобы меня это поразило в самое сердце – скорее я почувствовала облегчение, потому что никогда не питала на получение контракта больших надежд. Вечером мы с Маркусом отправились в гости, и я начисто позабыла об этой истории. Одна приятельница Маркуса встречалась с белым парнем, и его старшая сестра, адвокат, пригласила нас всех к себе на ужин. Ее звали Джорджина. Очень милая светловолосая и голубоглазая молодая женщина, она встретила нас тепло и радушно. Она жила в собственном очаровательном доме в Западном Кенсингтоне. По всему было видно, что она процветает, и я невольно позавидовала ей. Если бы мне достался контракт с компанией Такамото, я смогла бы купить два или три таких дома. Эта мысль так привязалась ко мне, что, когда мы сели ужинать, я не сразу смогла уловить смысл общего разговора.

Но наконец я очнулась и услышала слова Джорджины:

– Как раз сейчас я веду такое дело. Одна девушка, итальянка, работала в банке. Этот банк купили японцы и сразу ее уволили – потому что им, видите ли, нужны только «британские лица». Мы, говорят, купили британский банк, и все в нем должно быть британским. Итальянка подала на них в суд за расовую дискриминацию.

Слово «японцы» заставило меня серьезно прислушаться к разговору. Маркус сидел рядом и почувствовал мой интерес.

– Давай, – сказал он, – расскажи, что случилось с тобой.

Я заговорила:

– Меня внесли в список кандидаток на контракт с японской фирмой «Такамото инкорпорейтед»…

– О, да, я слышала о них. У них сильный английский уклон, – кивнула Джорджина. – Только не говори мне, что это контракт на проект «ЛЕБЕДЬ», о котором столько шума.

– Именно он. И вот сегодня один из исполнительных директоров – я думаю, так называется его должность, хотя, в общем-то, он внук владельца компании – заявил, что я этого контракта никогда не получу, потому что я – черная.

– Постой, что в точности он сказал?

– Ну, я сама не слышала его слов, но мне передали, что он выразился так: «Мы никогда не дадим контракта черной девушке».

– И есть свидетели?

– Да, он был не один, когда сказал это. Кроме того, он говорил по телефону еще с одним человеком.

– Я думаю, этого достаточно, чтобы начать против них дело, – Джорджина резко отодвинула тарелку и наклонилась вперед. – Обвинение в расовой дискриминации можно построить на отказе принять на работу – если есть возможность доказать, что причиной отказа не послужил ПКП.

– ПКП?

– Извини, это наш юридический жаргон. ПКП означает «производственно-квалификационный признак». Другими словами, когда та или иная работа требует определенной расовой принадлежности. Но они внесли тебя в список кандидаток, следовательно, ясно дали понять, что выбранная девушка не обязательно должна быть белой.

– И свидетельница тоже не совсем белая, – сказала я.

– Подумай об этом и позвони, если решишь начать дело, – сказала Джорджина. – Ну хватит говорить о делах. Маркус, налей мне вина, пожалуйста.

Я поговорила с Грейс Браун на следующий же день. Конечно, она подтвердила, что именно ей сказал Хиро. Она тут же вызвала в агентство Джиджи, и мы попросили ее стать второй свидетельницей. Но Джиджи заупрямилась:

– Послушайте, какого хрена вы ко мне пристаете? Этот парень – мой любовник. И вообще мне сейчас ни к чему влезать в такое дерьмо, иначе у меня самой не останется никаких шансов. Вы об этом подумали?

Я отвела ее в сторону.

– Джиджи, – сказала я. – Когда ты смотришь в зеркало, что ты там видишь? Неужели лилейно-белое личико?

Я понимала, что это удар ниже пояса. Я раньше никогда ни с кем так не поступала, но слишком уж велико было мое разочарование. Именно сейчас мне так нужна ее прямота и храбрость, а она меня подводит.