Едва лишь КВ'Маакс'ду подключил речевник, на Кафирра обрушился град вопросов: Похоже ли это нападение на нападение других глубоководных хищников? Все ли они так медленно передвигаются на глубине?" Затем КВ'Маакс'ду обратился к предмету своего особого интереса, к "серебристому пожирале". Известно, что пожирала намного меньше мантии, толковал ксенос, однако считается, что он активнее и даже смертоноснее. Каково мнение Кафирра?

Кафирру сравнивать крылатую мантию было не с кем, и он был слишком вымотан, чтобы придумывать ответы. В трюме крейсера лежало только что упрятанное туда чудовище: двадцать метров крыльев, несущих тридцать метров пищеварительного тракта. У Кафирра попросту не осталось сил, чтобы выдумать что-нибудь "еще смертноноснее". Пришлось признаться, что в этой части океана, на таком удалении от мата жаброгунчиков ему прежде плавать не случалось. КВ'Маакс'ду отрегулировал речевник и еще раз прослушал ответ юноши. Когде ксенос убедился, что верно понял смысл ответа, он оставил Кафирра и обратился к Найле:

— Этот для работы не годится, о чем ты меня не удосужился поставить в известность. Я снова отправляюсь на охоту, так что на этот раз плыть тебе.

Карие глаза Найлы сузились. Она покачала головой, не отрывая взгляда от ксеноса.

— Я в воду не пойду. Ты сам выбрал этого ныряльщика, и до сих пор он действовал вполне удовлетворительно.

КВ'Маакс'ду понизил тональность речевника настолько, что его слова перешли почти в рык.

— Ты идешь в воду. Другого выхода нет. Либо ты мой работник и ныряешь, либо кончаешь работать у меня и плывешь к ближайшему мату.

Найла выхватила, у Кафирра очки с трубкой и присела на край борта, поправляя стекла и натягивая ласты. Ни Кафирра, ни ксеноса она больше не удостоила взглядом. Мышцы перекатывались под нежной кожей, каждое движение Найлы было отточенным и уверенным. Приладив ласты, она встала на краю борта, чуть качнулась, добиваясь равновесия, и бросилась в воду, прошив ее почти без единого всплеска. Кафирр, наблюдавший за ныряльщицей с профессиональным интересом, нашел ее прыжок безупречным. КВ'Маакс'ду плюхнулся в воду следом. Каким бы могучим ни был ксенос в воде, в воздухе в грации КВ'Маакс'ду тягаться с Найлой не мог.

Едва вода поглотила обоих, Кафирр вернулся в каюту. Он велел свету померкнуть и растянулся на циновке. Понемногу уходил страх, испытанный в воде. Его крещение на глубоководье было ужасным, но теперь это юношу волновало уже меньше. Самое худшее позади. КВ'Маакс'ду узнал про его ложь, а за борт не выбросил. И Найла больше не сможет им командовать. Теперь она оказалась в опасности, но делает-то она не больше того, что Кафирр уже проделал. Умиротворенный, Кафирр заснул.

Проснулся он в горячей темноте. Найла стояла над ним, скрестив руки на груди, вода капельками скатывалась с нее.

— Ну вот, — сказал Кафирр, — в воду ты-таки пошла. Она смотрела мимо него и, казалось, не замечала ничего, не видела даже переборок каюты, не говоря уж о каком-то мальчишке.

Кафирр, как мог, постарался дружески ободрить ее:

— Быть живцом у КВ'Маакс'ду дело, конечно, поганое, зато оно куда безопаснее, чем лазать по гротам в корнях. Ни тебе жаловласов, ни тебе пуфок. Да и КВ'Маакс'ду — пловец, каких поискать. С этим ксеносом нам поспокойней, чем в одиночку или даже с дюжиной ныряльщиков-людей.

Взор ее оставался отрешенным, губы двигались медленно, словно она хотела, чтобы смысл сказанного ею был воспринят абсолютно точно.

— Тебе, может, трудно это понять, но я не желаю быть всем довольной рабой — есть, спать и утешаться безопасностью погружений. Я не желаю, чтобы какой-то там ксенос за меня решал, жить мне или умереть. Помни, КВ'Маакс'ду каждой нервной клеточкой своей нацелен на то, чтобы отловить косячок серебристых пожирал. Эти плотоядные размером не больше подражал, но люди знающие считают их самыми страшными хищниками на вашей планете. Смогли вообще поймать очень немногих, и до сей поры за пределы планеты не удавалось вывезти ни единой живой особи. Никогда не задумывался, почему? Если ксенос намерен использовать нас как живцов для приманки серебристых пожирал, это тебе будет похлеще милой прогулки под водой вокруг крейсера в сопровождении стаи крылатых мантий. Пожиралы охотятся огромными косяками и способны до косточек обглодать тысячеметрового морского змея в считанные минуты. А электромет Квазимодо как раз им на зубочистку пойдет.

Кафирр от изумления слегка опешил. Еще ни разу не доводилось ему слышать, чтобы Найла так долго говорила, да с таким жаром. Теперь ее, казалось, уже не остановить. Найла села на циновку. Влажное ее тело оказалось совсем близко. Кафирр увидел слезы в ее глазах и ощутил то же желание, что и тогда, когда впервые застал ее спящей. Ему хотелось удержать эту новую Найлу, утешить, успокоить ее.

— Сейчас здесь нет никаких пожирал, — произнес Кафирр. — Мы сыты и в безопасности. Зачем горевать о том, чего еще не случилось?

Найла вытерла глаза и оперлась о циновку. Руки их оказались рядом. Девушка подалась вперед, стремясь всем своим существом помочь юноше понять ее, но аромат ее тела кружил ему голову, все время мешая вникнуть в смысл сказанных слов.

— Ты что, не понимаешь? Я ведь хочу, чтоб вовсе не было погружений, ни одного часа под водой.

— Как это? — Такие речи юноше казались безумными. Работать под водой погано, но как можно отказаться от единственного занятия, которое тебя кормит.

— Тебе известно, что почтово-пассажирский космический экспресс дает ускорение до тридцати псевдогравитаций и набирает почти световую скорость всего за несколько сотен часов?

— Ну и что? — Кафирр не понимал, какая связь между работой под водой и скоростными возможностями космического почтовика.

— А то, что через несколько часов после того, как КВ'Маакс'ду пришвартуется, почтовик "Река Иордан" стартует с орбиты. И я на нем. Эта работа даст мне последний кредит, который нужен, чтобы заплатить за проезд. И я не. собираюсь умирать всего за несколько часов до обретения свободы.

— Ты собираешься в иномир? — Кафирр ни разу в жизни не видел ни единой луны, ни звезды, ничего он не видел, кроме неизбывного, непроницаемого облачного покрова.

— И настолько далеко, насколько хватит моих небогатых денег. Я родилась не здесь, — сказала Найла, — и ничто из увиденного в этом мире не вдохновляет меня, чтобы здесь оставаться.

Стоило ли удивляться тому, что голова ее всегда так гордо поднята к облакам, подумал Кафирр. Найла пришла из мира иных планет. Кафирру это объяснило многое. Ее отстраненность и холодность теперь выглядели естественными, и ему больше не хотелось коснуться ее. Раньше он считал Найлу равнодушной, надменной, безразличной, но он и подумать не мог, что она инопланетянка, туристка. Кафирр поднялся и ушел, оставив ее одну в каюте.

КВ'Маакс'ду направился на глубоководье, пересекая экваториальное течение и устремляясь к линии терминатора. Гидрокрейсер петлял меж плавающих лесов, то тут то там расчерчивающих водную гладь. Длинные пряди золотисто-зеленых растений вытягивались и укладывались течением параллельными рядами. Море вокруг матов жаброгунчиков было свободно от таких препятствий, потому что маты накручивали на себя все прочие растения, сами же они вырастали в ходе процесса, который понимали и которым умели управлять только жаброгунчики. Рожденные на линии терминатора циклоны приносили горячие дожди, что укутывали морские леса плотными занавесями. Крейсер лавировал между тайфунами, с помощью гидролокатора и автолоцмана прокладывая путь между штормами и плавучими лесами.

Изменения, начавшиеся в открытом море с Найлой, продолжались. Она больше не держалась отстраненно, напротив, все время находила повод поболтать: о ходе крейсера, об облаках в вышине, о море вокруг. Делать было почти нечего, и Кафирр слушал. Позже, в темной и теплой каюте, она рассказала ему о себе. Ее рассказ оказался до предела насыщен реалиями иномира, но большую его часть Кафирру удалось понять.