Стоукс со вздохом уселся за стол.

– Могу признаться еще в одном: полицию ждет настоящий кошмар, грозящий самыми серьезными последствиями.

Барнаби понимал это не хуже Стоукса. Полицейские будут выглядеть никчемными глупцами, неспособными защитить собственность богатых лондонцев от налета наглого взломщика-одиночки. Теперешний политический климат не прощал подобных промахов.

– Мы должны срочно что-то предпринять, – произнес Барнаби, не спуская глаз с друга.

Закутанная в плащ Пенелопа поднялась на крыльцо дома Барнаби. Экипаж ее брата продолжал стоять у обочины, хотя она приказала кучеру, своему старому союзнику, ехать домой, в конюшни за домом на Маунт-стрит. Он наверняка так и сделает, когда увидит, что она благополучно вошла в дом.

Собравшись с духом, она громко постучала.

Дверь открыл Мостин и, увидев ее, удивленно отступил.

– Добрый вечер, Мостин. Ваш хозяин уже вернулся?

– Э… нет, мэм, – пробормотал Мостин, посторонившись и давая ей войти.

– Закройте дверь, на улице холодно, – велела она, снимая перчатки и откидывая капюшон. – Мы с вашим хозяином ужинали у лорда Монтфорда, и его… мистера Адэра… вызвали по срочному делу, касающемуся нашего теперешнего расследования. Мне придется подождать его возвращения.

Мостин и не думал возражать. Наоборот, поспешил открыть дверь гостиной.

– Чай, мэм?

В камине ярко горел огонь. Пенелопа подошла ближе и вытянула руки, чтобы согреться.

– Нет, спасибо, Мостин. Я просто посижу у огня и подожду.

Опустившись в кресло, она обернулась к камердинеру:

– Идите спать. Я могу просидеть здесь допоздна.

Мостин нерешительно поклонился:

– Хорошо, мэм.

Перед уходом он оставил дверь приоткрытой, чтобы она могла видеть прихожую.

Вскоре шага Мостина затихли в глубине дома. Пенелопа устроилась поудобнее и закрыла глаза. Конечно, о покое не могло быть и речи, зато она находится там, где и должна быть. Непонятно, когда Барнаби вернется домой, но Пенелопа сказала Мостину чистую правду: она подождет. Убедится, что он жив и здоров. Потому что все равно не заснет, пока не увидит своими глазами, что он в полной безопасности.

Стояла глухая ночь, когда Барнаби вернулся домой и открыл входную дверь. Все это время он и Стоукс провели в Скотленд-Ярде, надеясь, что им сообщат еше об одном ограблении. Но никто так и не пришел. Наконец, примирившись с тем, что до утра все равно ничего не удастся узнать, они разошлись по домам.

Войдя в гостиную, освещенную бликами угасающего в камине огня, Барнаби остановился.

В кресле, сжавшись в комочек, спала Пенелопа.

В тот момент он не мог бы точно определить, что чувствует. Эмоции росли, набирали силу, захлестывали его.

Впервые в жизни его кто-то ждал. Обычно он приходил в одинокий дом, усталый, измученный и разочарованный. Она была единственной, кого он хотел видеть. Единственной, кто ждал его возвращения. Именно в ее объятиях он искал и находил утешение.

Первым порывом было подхватить ее на руки и унести в спальню. Но неожиданно он задался вопросом – почему она здесь?

Присев на корточки, он нашел ее руки в складках плаща и легонько сжал.

– Пенелопа! Проснись, милая.

Она вздрогнула, недоуменно моргнула и уставилась на него.

– Ты жив! – воскликнула она и, бросившись ему на шею, с силой прижала к себе.

Он рассмеялся, поймал ее и, пошатнувшись, едва не растянулся на ковре. Как только ее ноги коснулись пола, она отстранилась и стала его осматривать. Барнаби не сразу понял, что Пенелопа проверяет, не ранен ли он.

– Я цел и невредим, – заверил он, снова притягивая ее к себе. – Никаких стычек. Я все это время просидел в Скотленд-Ярде.

– Так что же случилось? – не выдержала Пенелопа. Вместо ответа Барнаби нагнулся, поднял ее, уселся в кресло и усадил ее себе на колени. Она тут же заерзала, устраиваясь поудобнее, и откинулась на его руку, чтобы заглянуть в лицо:

– Ну?

Он поведал ей все. Даже то, как сильно встревожен Стоукс. Пенелопа заставила его припомнить все подробности. Потом они долго обсуждали, каким образом один из мальчиков проник сквозь оконную решетку и похитил вазу.

– Должно быть, это совсем небольшая ваза, – задумчиво пробормотала Пенелопа.

– Так и есть. Мы со Стоуксом допросили дворецкого. Он описал вазу. Судя по всему, это необыкновенная вещь. Китайская, из резной слоновой кости. Одному Богу известно, сколько она может стоить.

– Значит, он выбирает раритеты, – заключила Пенелопа.

Барнаби кивнул:

– Это только подтверждает мою мысль, что он получил заказ от какого-то коллекционера и наверняка знает, что тот готов платить любую цену, не спрашивая, где Алерт все это раздобыл.

– Жаль, – вздохнула Пенелопа, – но зачастую коллекционеры совершенно лишены моральных принципов.

Оба устали, а завтра предстоял тяжелый день. Сегодня ночью они нуждались в отдыхе. Нуждались в том, что могут найти в объятиях друг друга. В наслаждении и целительном забытьи.

Он осторожно встал и, не выпуская ее из объятий, шагнул к двери.

– Твой бедный кучер до сих пор ждет у дома?

Пенелопа обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.

– Нет. Я отослала его домой. Придется позже найти наемный экипаж.

Когда он направился к лестнице, она улыбнулась и пробормотала:

– Гораздо, гораздо позже. На рассвете.

Барнаби, примостившийся на краю стола, молча наблюдал, как Стоукс мерил шагами кабинет.

– Мы уже тысячу раз все обсуждали. Мальчики у Смайта, и если не вмешается провидение, у нас нет ни малейших шансов в ближайшее время их вернуть, – заметил Барнаби.

– А времени как раз и нет! – жестко произнес Стоукс.

– Ты прав… Монтегю сегодня утром прислал записку, из которой ясно, что каждый из одиннадцати подозреваемых джентльменов в той или иной степени залез в долги. Учитывая, что все они холостяки, это не слишком удивительно. Однако насколько значительны эти долги, Монтегю еше не успел определить. Он утверждает, что это займет несколько дней.

– Мои агенты так и не сумели узнать, связан ли кто-то из них с преступниками, – поморщился Стоукс.

– Не думаю, чтобы Алерт мог связаться с мелкими мошенниками, – возразил Барнаби. – Он умен и осторожен, хотя и наглеет с каждым часом.

– У него есть на то основания, – буркнул Стоукс. – Пока что он постоянно опережает нас на шаг.

Стоукс продолжал бродить по кабинету. Вынужденное безделье действовало ему на нервы. Он не мог вынести мысли, что пока не видит выхода. А время на исходе.

Теперь, когда Алерт осуществил свой план и дома ограблены…

Барнаби неожиданно встрепенулся:

– Мог Смайт ограбить восемь домов в одну ночь?

– Имея в своем распоряжении всего двух мальчишек? Нет! – решительно заявил Стоукс.

– Нет? Определенно нет?!

Стоукс, что-то сообразив, оживился:

– Черт возьми, это невозможно физически. Но если Алерт по-прежнему придерживается своего плана ограбления восьми домов… значит, осталось не менее трех грабежей.

– Пять – это максимальное количество за одну ночь? – спросил Барнаби.

– Скорее, четыре. Особенно если в каждом случае приходится использовать мальчиков, что так и есть, если верить Гримсби.

– Следовательно, у нас есть по крайней мере одна ночь и скорее всего еще четыре ограбления, во время которых взломщиков можно поймать, – произнес Барнаби.

– Вряд ли Смайт способен сделать ошибку.

– Необязательно он, – усмехнулся Барнаби.

– Мальчики?! – ахнул Стоукс.

– Такая возможность имеется всегда.

Барнаби, немного подумав, встал и снял со стула пальто.

– Пойду потолкую с одним человеком насчет очередной возможности.

– Это все, что он сказал? И вы его отпустили? – возмутилась Пенелопа, глядя на Стоукса с откровенным недоумением.

Стоукс пожал плечами и потянулся к печенью.

– Он все расскажет, если узнает что-то полезное для расследования. А пока, учитывая, что сегодня ночью произойдут новые ограбления, мне есть о чем подумать.