– Она не наша забота, Кина. – Он откинулся к стене. – Кроме того, она довольно симпатичная девица. Французу нравятся красивые женщины.

– Она быстро потеряет красоту.

– Да дьявол тебя побери, Кина, что, по-твоему, я должен сделать? Если ее острову грозит опасность, ей, черт возьми, лучше всего убраться оттуда. – Джеми сложил руки на мощной груди. – Вообще, зачем ее сюда занесло?

– Мне показалось, что она просила о помощи, – сказал Кина и заслужил еще один мрачный взгляд капитана.

– Пусть плывет в Англию или куда-нибудь еще. Для этих мест она слишком уж изысканна. – По его губам проскользнула улыбка. – Хотя язык у нее довольно острый. Не удивлюсь, если она искрошит им француза на кусочки, если когда-нибудь их пути снова сойдутся.

Кина как будто не понял шутки, да и преподобный сидел с необычайно серьезным видом, так что Джеми был вынужден в одиночестве смеяться над своей остротой. До тех пор, пока не появилась Полли с подносом, уставленным кружками эля. Пышную грудь девицы едва сдерживал корсаж. Она расставила кружки на столе, не забывая удостовериться, что каждый из мужчин успел полюбоваться видом, и затем, поерзав, устроилась на коленях Джеми.

– Ну, Полли, нехорошо так искушать преподобного, – со смехом сказал Джеми.

– Я просто дала ему взглянуть на то, что он теряет, – проворковала она ему на ухо. – Но ты-то знаешь, верно, Джеми? – Она просунула загрубевшую от работы ладонь между их телами и стала усердно гладить застежку капитанских бриджей.

– О да. – Джеми шумно втянул воздух. – Послушай, Полли, я только хотел еще немного пойла.

– Ну, Джеми Маккейд, не пытайся меня одурачить. Думаешь, я не чую, как у тебя все раздулось и отвердело, словно грот-мачта?

– А кто бы устоял, когда самые умелые руки на острове творят чудеса? – Джеми обхватил ее запястье, положив конец упомянутым чудесам.

– А ртом я могу еще лучше, Джеми, – выдохнула она, прижимаясь грудью к шероховатой поросли его тела. Корсет не смог удержать ее плоть, и крупный коричневый сосок выглянул наружу. Полли взглянула вниз и облизнула тонкие губы таким же тонким языком. – И ты это отлично знаешь.

– Знаю, Полли. Конечно, знаю. – Он ущипнул ее за ягодицу и спихнул с колен. – А теперь будь хорошей девочкой и займись своими делами.

Не пытаясь привести себя в порядок, Полли повернулась к Джеми.

– Я еще вернусь, Джеми. – Она гордо удалилась, по пути задев грудью преподобного.

– Игрушка дьявола, – произнес преподобный, уставившись единственным глазом прямо перед собой.

– Она не так уж плоха, – сказал Джеми, хотя в этот момент он разделял неприязнь своего квартирмейстера к служанке. Нельзя было не отдать ей должного, хотя ее приемы любви по-французски были грубы и нечистоплотны. Но если на то пошло, он до сих пор об этом не слишком задумывался. До тех пор, пока не сравнил ее с женщиной, которая в поисках его зашла в «Акулий зуб».

И он не собирался говорить Полли или кому другому, что жар в его чреслах был разожжен не опытной служанкой, а мыслями об этой стройной девушке с острым язычком.

Он слишком много выпил. Хотя ему были хорошо знакомы постепенно возникающая нечеткость ощущений и тупая боль в голове, Джеми не видел причины останавливаться. Кина не отставал от него, но чертов африканец казался таким же трезвым, как когда они только зашли в таверну.

– В моих жилах течет королевская кровь, – сказал он однажды, когда Джеми удивился его способности к выпивке. Как будто это как-то объясняло его трезвость. Вспоминая теперь этот разговор, Джеми фыркнул. Кина определенно не походил на короля, когда Маккейд подобрал его вблизи побережья Тринидада. Он был истошен и окровавлен и сильно напоминал мертвеца.

– Пора убираться из этой дыры.

Джеми уставился на преподобного налитыми кровью глазам:

– Куда нам спешить? Тебе просто надо выпить. – Джеми толкнул свою кружку через стол, расплескав большую часть содержимого. Как и следовало ожидать, преподобный отпихнул кружку обратно.

– Преподобный прав, капитан. Нам надо возвращаться на корабль.

– Кто, черт побери, здесь главный? – Джеми переводил взгляд с одного на другого. Той частью разума, которая еще функционировала, он понимал, что его товарищи правы. Но ему не хотелось уходить. Что-то испортило то отличное настроение, с которым он вводил в порт Нью-Провиденс свой корабль, трюмы которого ломились от сокровищ. – Совсем как тот, – пробормотал он, только мотнув головой в ответ на недоуменный взгляд Кины.

– Валяйте, вы двое. Я останусь еще немного.

– Капитан, я не думаю…

– А тебе этого и не требуется, верно? – Через переполненную комнату он заметил Полли. – Тут есть одна леди, которую я не хочу разочаровывать. – Джеми хлопнул ладонями по столу. – А вы себе идите. Не думаю, чтобы даже хозяюшке Полли сегодня требовались услуги всех троих.

Ему удалось уговорить их, но, как только они ушли, Джеми сразу же пожалел об этом. Вопреки тому, что он им говорил, у него совсем не было желания посетить комнатку Полли над таверной.

У него вообще не было никаких желаний.

– Это все выпивка, – пробормотал он и осмотрелся. Слава Богу, никого не было поблизости, чтобы услышать, как он разговаривает сам с собой. Не то чтобы кто-нибудь мог что-то сказать. Даже среди видавших виды посетителей «Акульего зуба» он вызывал достаточный страх, чтобы быть уверенным, что его уединение не будет нарушено.

Будь он проклят, ему не нужно уединение. Джеми с трудом поднялся на ноги. Ему не хотелось ни о чем думать, и ему не хотелось валяться в постели с Полли. Отталкивая попадавшихся на его пути, Джеми добрался до двери.

После нескольких часов в духоте таверны ночной воздух показался ему нежным и ласковым. Джеми глубоко вздохнул и пальцами расправил спутанные волосы. Он не был трезвым, но не был и так пьян, как ему казалось. Определенно не настолько пьян, чтобы лишиться памяти.

– Тысяча чертей. – Джеми сделал один, потом другой неуверенный шаг в сторону пирса. Что-то вызвало в нем волну воспоминаний… и он точно знал, что это было – или, скорее, кто.

Мисс Энни Корнуэлл. Девушка с тонкими чертами лица и колючим язычком.

Было время, когда он не упустил бы возможности помочь даме. Но то было раньше, когда он сам был джентльменом. Когда его совесть горела стремлением к справедливости.

Когда он был дураком.

Именно так называл его отец. Его последние слова, адресованные Джеми, были: «Гиблое дело поддерживают только дураки».

Джеми часто вспоминал эти пророческие слова, сидя в мрачной темнице в ожидании петли. Зная, что его отец и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь.

Достаточно было только закрыть глаза, чтобы снова оказаться там. Промозглая сырость. Вонь. Ужас.

Джеми глубоко вздохнул, прислонившись спиной к пальме. Он должен был вспомнить, кто он такой. И где находится. Это Нью-Провиденс, и он свободен. И если палач все же доберется до него, то это будет расплата за вполне заслуженные грехи.

– А где ваши друзья?

Джеми резко обернулся на звук голоса, мягкого и нежного, как бриз, дующий с залива.

– Ну и ну, да это же мисс Корнуэлл. – Он вгляделся в тень, стараясь увидеть, одна она или нет. – И чем это вы занимаетесь ночью? Надеетесь заручиться помощью в вашем деле?

– Я оставила мысли об этом… на сегодня. – Энни подошла на шаг. Он был выше, чем она думала, когда видела его сидящим. Больше чем на голову выше ее, хоть он и прислонился к дереву.

– Вот как? – Джеми приподнял бровь. – Тогда почему вы здесь?

Энни придвинулась еще ближе; теперь она могла бы дотронуться до него, могла ощутить его запах.

– Я хотела… – Она не знала, как это сказать, но надеялась, что он сообразит, чего она хочет.

Он не шевельнулся. Хотя в полутьме Энни с трудом различала его черты, ей показалось, что его лицо выражает насмешку. Она не владела искусством соблазнять. Расправив плечи, Энни решила заставить себя проделать кое-что из того, что она видела в таверне.