Литмир - Электронная Библиотека

Ахилл сидел возле статуи Силена с тарелкой перед собой и наблюдал за не теряющей самообладания красавицей, сидевшей впереди возле колоннады в группе наиболее фривольно ведущих себя гостей. Экзотическая венгерская красавица посмотрела на него, потом опять уставилась на еду. Она ела, как заводной механизм, который он видел ребенком в Страсбурге: кусочек, потом другой, затем глоток вина, не получая никакого удовольствия ни от съеденного, ни от выпитого.

Ахилл нахмурился. Возможно, она не стоила его беспокойства. Женщина, не получающая удовольствия от своих чувств, едва ли доставит удовольствие ему. Элеонора склонила голову над своей тарелкой, переливающийся золотом шарф покоился на ее коже, провоцирующей желание. Ахилл прошипел безмолвное ругательство. Элеонора была так красива, но в постели графиня, вероятно, такой же механизм, как и за обедом. Раньше это, может быть, удовлетворило бы его, но теперь у него большие запросы.

Вчера в биении сердца ему показалось, что тот огонь, который он увидел в глазах графини, мог бы сжечь его глубочайшую скуку. «И она наслаждалась запахом цветов апельсина», – напомнил он себе. Ахилл откусил кусок куропатки, фаршированной трюфелями, посмаковал его – и оставил загадку мадам Баттяни.

Толстый хозяин, маркиз Дюпейре, со вздохом удовлетворения сел рядом с Ахиллом.

– Отличная куропатка, а? Отличная. – Он похлопал себя по затянутому в корсет животу. – Чертовски прекрасный повар, разве можно не согласиться?

– Я бы не был здесь, если бы не согласился. Дюпейре хихикнул.

– Ах, таково положение вещей! Превосходное вино, превосходная еда и, – он понизил голос, – превосходные женщины. Я вижу, вы восхищаетесь моим последним маленьким кусочком. – Маркиз глупо ухмыльнулся в направлении группы гостей, где находилась графиня.

Сочная куропатка во рту Ахилла сразу же стала пресной.

– Разве? – спросил он, отпивая вина, не чувствуя его вкуса. Он передал свою почти полную тарелку проходящему мимо слуге. – Я не слышал, что нынче в моде импорт девушек.

– Импорт? Ха! Хорошо сказано. Несколько дороговато для снабженцев Луи! Нет, не позволяйте ей дурачить себя, лучшие розовые податливые кусочки – все французские.

Дюпейре поиграл пальцами в сторону сидящих, и женщина, на которую Ахилл не обратил внимания, кругленькая, розовенькая жена шевалье, ответила тем же.

Ахилл выпил еще глоток вина и на сей раз ощутил характерный привкус прекрасного «Манте». Маркиз бросил завистливый взгляд на Ахилла и добавил:

– Конечно, для того, кто действительно готовил постель, мадам де Мадельмон и очаровал мадам де Фошо и ее сестру, она может показаться немного обычной. Мы не можем все быть такими знатоками, как вы, Д'Ажене. Но в целом мой маленький, благоухающий персик – воистину находка.

Ахилл наблюдал, как через лужайку в тени притворно-скромно одетых мраморных наяд слуга с поклоном предлагал графине поднос с португальскими апельсинами. Она улыбнулась и взяла один, потом встала, сделала реверанс людям, с которыми ела, и пошла по одной из тропинок среди высокой живой изгороди. Легкий ветерок трепал ее платье, когда она скрывалась из виду.

Позади Ахилла раздалось фырканье Дюпейре.

– Идея моей жены.

Ахилл приподнял черную бровь.

– Пригласить ее. – Дюпейре сдавил руками свое лицо и фальцетом произнес: – Только подумай об этой маленькой девочке, живущей рядом со всеми этими язычниками. – И добавил своим обычным голосом: – Как будто она завтракала с пашой. В некотором роде племянница. Откуда-то из Силезии, Моравии, в общем, одного из тех Богом забытых мест, где люди всегда воюют. – Дюпейре пожал плечами. – Она щекочет мне нервы. Слишком высокая. Странного вида, словно кошка, с этими зелеными глазами. Ненавижу кошек. Не доверяю им. Только смотрят на человека, как будто говорят, что ты несешь чушь. – Он встал и потянулся. – Хотя я рад видеть, что мой маленький лакомый кусочек, кажется, взяли. Он нуждается в учителе, чтобы знать, как себя вести. Мужчина любит, чтобы женщина смотрела на него с обожанием, с молчаливой преданностью в глазах… а, Д'Ажене?

Ахилл поднял бокал с вином, но ничего не сказал. Дюпейре посеменил прочь с самодовольной улыбкой на толстом лице.

«Учителе», – подумал Ахилл, сосредоточенно глядя на дорожку, по которой ушла графиня.

Действительно ли она человек-механизм? Или же ее холодность скрывает большее, чем винтики и рычажки? Может ли быть, что она окажется совсем… неопытной? Ахилл вспомнил бледную розоватость ее кожи, как если бы ее поцеловало солнышко, но он догадался, что не солнце причиной тому. И улыбнулся.

Ахилл встал и пошел через лужайку, вежливо кивая встречавшимся, затем ступил на тропинку среди живой изгороди, которой прошла графиня. Возможно, прошлым вечером он охладил не только ее кожу, хотя последнее он определенно сделал.

А сейчас он собирается сделать определенно большее. Механизм или страсть – к концу дня он откроет, что скрывается за венгерским хладнокровием.

Глава 3

Элеонора сидела в уединенной тенистой беседке и чистила апельсин. Забыв обо всех тревогах, она наслаждалась ароматом дамасских роз. Их длинные изогнутые стебли образовывали над головой шатер, усыпанный сиренево-розовыми цветами. Маленькая беседка уютно спряталась среди густого кустарника. Ее мраморную скамейку поддерживали танцующие нимфы, а через дорожку возвышалась великолепная статуя, изображающая садящегося лебедя, гордо вытянувшего шею и распростершего крылья.

Кто-то остановился у входа, заслонив перед Элеонорой яркое полуденное солнце, отчего в беседке сразу же стало темно. Долька апельсина застыла на полпути к ее рту. На пороге стоял граф Д'Ажене. Он отвесил элегантный поклон, держа в руках золотистый шелковый шарф. Она и не заметила, как потеряла его.

– Мадам, – произнес он, – позвольте нарушить ваш покой.

Элеонора положила апельсин на колени и со всем безразличием, на которое только была способна, сказала:

– Вы правы, месье. Я наслаждалась одиночеством.

Он вошел в беседку, не спрашивая ее разрешения, и уселся рядом на узкую скамью. Большинство дворян сели бы дальше от полукруга разложенных вокруг нее юбок, но он придвинулся поближе, и терракотовый бархат его бриджей накрыл искусно вышитые цветы.

– Ваш шарф, – сказал он, не делая ни малейшей попытки вернуть его. Он потер шарф кончиками пальцев. – Как неосмотрительно с вашей стороны было обронить его рядом с беседкой, иначе бы я ни за что вас не нашел.

Элеонора пыталась придумать, что ответить. Все, что он говорил, имело подтекст. Она молча проклинала бесполезные письма, хранившиеся у нее в комнате. Хотя ей и была известна правда о нем, граф Д'Ажене все же оставался аристократом, которого считали весьма непростым даже те, кто знал толк в притворстве, интригах и чувственных удовольствиях высшего света Франции. Здесь не было четких правил, она могла полагаться только на свою интуицию.

– Осмотрительно? – переспросила она с коротким смешком. – Я не столь хитра, как иезуиты, месье. Я просто остановилась, чтобы полюбоваться статуей. Это единственная статуя в саду, которая не заставляет меня краснеть.

Д'Ажене посмотрел на статую с легкой усмешкой.

– Тогда вам, очевидно, не захочется узнать, что прямо за тем поворотом находится Леда.

Она вспыхнула и со смехом покачала головой.

– Невинный лебедь превращается в Юпитера, похищающего свою смертную возлюбленную. Французы! И здесь, в саду, нет ничего, что не содержало бы намеков на обольщение?

Граф пристально посмотрел ей в глаза.

– Нет.

Она опустила взгляд к недоеденному апельсину, зажатому у нее в руке.

– Вы ошиблись, месье. Здесь все же есть человек, который не думает об этом. – Она встретилась с его взглядом.

– Вы? – задумчиво проговорил он. В его глазах сверкнул огонек, какой бывает у игрока, собирающегося открыть очередную карту. – Беседа с вами прошлым вечером говорит об обратном.

9
{"b":"111135","o":1}