Миссис Фремо просияла улыбкой:

– Думаю, вы не откажетесь от супа, мадам. Он очень вкусный. Ваш муж может это подтвердить.

– Мойму?.. – Элеонора оборвала себя на полуслове, почувствовав, как Ахилл сжал ей руку. – Суп – это звучит замечательно. Спасибо. – Миссис Фремо присела в реверансе и проворно вышла из комнаты, ее деревянные башмаки прогрохотали по полу.

Когда они с Ахиллом остались одни, Элеонора повернулась к нему.

– Что это еще за же?..

– Тс-с, – прошептал он, прикладывая палец к ее губам. И многозначительно посмотрел на тонкие занавески в дверном проеме. Понизив голос, Ахилл сказал: – О некоторых ошибках не стоит беспокоиться.

– Я хотела бы, чтобы эта мысль вернула тебя назад в замок Дюпейре.

– Я сказал ошибки, а не ложь.

Элеонора опустила глаза и снова ощутила повязку на голове.

– Я ударилась? Я не чувствую никакой боли.

– Миссис Фремо обмотала тебе голову, чтобы ты не намочила постель. Он наклонился и стал разматывать полотенце. Длинные золотисто-каштановые пряди упали тяжелыми локонами на них обоих, и полотенце запуталось в них.

– Делай сама, – раздраженно сказал Ахилл. Элеонора хихикнула:

– Беспорядок, правда?

Ахилл медленно поднял руку, давая возможность влажным шелковым прядям соскользнуть с рук, и отвернулся.

Он подошел к камину и начал перемешивать угли, не обращая внимания на боль в ноге, возникшую, когда он встал на колени. Лошадь ударила его копытом по левому бедру, и на его штанах для верховой езды проступило пятно крови.

Он сказал Элеоноре, что молния ударила в иву. Верно. Сказал, что она упала в воду. Верно. Но не сказал, как испугались лошади, как они ржали и брыкались, когда переходили по мосту, волоча за собой карету, как одно из колес чуть не задело ее голову.

Выворачивающий внутренности наизнанку ужас охватил Ахилла, когда он вспомнил эту картину. Он отогнал видение. Ахилл не хотел, чтобы Элеонора умерла. Он всего лишь хотел, чтобы она признала свою ложь.

Но если бы она была мужчиной, смерть была бы как раз тем, к чему он стремился. Ее игры угрожали всему, во что он верил, всему, чем он жил. Смерти, вот чего он пожелал бы. И Элеонора бы ее получила.

Позади себя он услышал шуршание Элеоноры, отбрасывающей полотенце, покрывавшее ее волосы. Ахилл попытался не обращать внимания на звуки, но не мог. Он никогда не проводил время с женщиной подобным образом: вечером, вдвоем в комнате, и без любовных отношений – да и не мог бы. Он оставил попытки игнорировать интимные звуки, доносящиеся сзади, прислушался к ним и почувствовал странное умиротворение.

Но оно не захватило его, и Ахилл встал.

– Мы доберемся до Валерии не раньше чем завтра поздно вечером.

Шуршание прекратилось, затем возобновилось снова.

– Неудобно, а? – спросила Элеонора, в ее голосе прозвучал сарказм. – Думаю, ты поймешь, что я не испытываю большого желания просить прощения. Но спасибо, что привез меня сюда.

Ахилл посмотрел на языки пламени в камине.

– Счастье улыбнулось, – с иронией заметил он. – Это отдельно стоящий крестьянский дом, и мне не верится, что у супругов Фремо нет желания задать нам массу вопросов.

– Ты бы стал отвечать на них, если… Ахилл, ты ранен! Ахилл посмотрел на Элеонору, которая в ночном халате из почти прозрачного батиста спешила к нему.

– Меня лягнула лошадь. Бывало, что неумелые брадобреи царапали меня сильнее.

Элеонора встала на колени рядом с Ахиллом, ее неподвязанные волосы рассыпались по плечам, сверкнула кремовая кожа там, где запахивался халат. Нежными пальцами Элеонора начала удалять ткань штанов из раны. Ахилл взял ее за запястья.

– Пустяки.

– Ахилл, рана может оказаться опасной, – сказала Элеонора, ее серьезные зеленые глаза вглядывались в него. – Нужно посмотреть. Мы должны послать за доктором.

Прежде чем Ахилл понял, что Элеонора делает, она встала, повернулась лицом к занавеске дверного проема и крикнула:

– Миссис Фремо! Пошлите за… – Ахилл рукой закрыл Элеоноре рот.

– Никаких докторов. Не требуется ничего большего, как Эрве, который промоет царапину вином и перевяжет ее.

Элеонора отбросила руку Ахилла.

– Не будь глупцом! Доктор… где эта женщина? Миссис Фремо! – Элеонора направилась к дверному проему.

Ахилл положил Элеоноре руку на плечо, чтобы остановить ее.

– Оглянись, Элеонора, – понизив голос почти до шепота, сказал он. – Ты видишь где-нибудь распятие?

– Распятие? – переспросила Элеонора, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. – Говорит ли это о чем-нибудь? Тебе нужен доктор, а не священник.

– Здесь нет распятий, потому что эти люди гугеноты. Протестанты. Они не следуют правилам римской церкви. А это противозаконно во Франции, Элеонора. Пошлешь за врачом, откроешь их веру – пошлешь этих людей на каторжные работы.

– На каторжные работы? – вскрикнула Элеонора. – Нет, о Боже, нет, я не имела в виду… – Она задрожала и прижала руки к животу, словно ее тошнило от мысли, что она чуть было не натворила.

– Я не знаю, как обстоят дела с этим в Венгрии, – продолжал Ахилл, его рука скользнула с плеча Элеоноры к шее, – но во Франции религия – это государство, и те, кто иной веры, чем король, – предатели.

– В Венгрии? – хрипло переспросила Элеонора. – Какой смысл говорить о литургии или ткани для риз, когда венгерских детей крадут у их матерей и отцов и делают турецкими рабами?

За занавеской раздался торопливый приближающийся топот деревянных башмаков. Миссис Фремо вбежала в комнату в той особой манере, которая свойственна привыкшим носить деревянные башмаки.

– Да, мадам, да? Я ходила за прекрасным свежим маслом для вашего супа. – Она остановилась, гулко стукнув башмаками, когда увидела, что Элеонора стоит согнувшись и держась руками за живот.

Ахилл помог Элеоноре добраться до кровати.

– Жена чувствует себя не так хорошо, как она думала. Может быть, тот суп, о котором вы упоминали…

– Ох, дорогая… ох, дорогая, – закудахтала миссис Фремо, прерывисто дыша. – Почему вы не сказали об этом, месье? Мадам следует быть осторожнее с маленьким в пути.

– Маленьким?.. – Целая секунда потребовалась Ахиллу, чтобы понять, что пробормотала хозяйка, но по белому лицу Элеоноры было ясно, что она поняла это сразу же.

– Нет, нет, не это, – умудрилась произнести Элеонора. – Меня всего лишь все еще немного знобит.

– Конечно, конечно, – снисходительно согласилась миссис Фремо. Она взяла единственную подушку. – Идите сюда. Ложитесь и немного отдохните. Идите же. – Женщина продолжала суетиться возле кровати, поправляя и разглаживая белье.

– Это ваш первый? – спросила она, но пауза после вопроса была слишком короткой, чтобы успеть ответить. – У меня самой было семь. Потеряла только двоих. Господи, благослови их души.

– Спасибо, миссис Фремо, – произнес с поклоном Ахилл, отпуская хозяйку.

– Это женский разговор, месье, – ответила та, отмахиваясь от его предложения, и снова повернулась к Элеоноре. – Знаете, мои дети рождались каждый год, пока я и Жюль поняли… – Она бросила шаловливый взгляд на Ахилла. – А ваш месье выглядит даже здоровее моего Жюля.

Она наклонилась и прошептала:

– Если вам нужен совет… ну, я скажу, то, что происходит между мужем и женой, – их личное дело. Любовь не всегда должна означать много детей, если вы понимаете, о чем я.

– Спасибо, миссис Фремо, – сказал Ахилл, подводя хозяйку к занавешенному проему. – В данный момент, однако, думаю, что еда мадам нужна больше, чем совет.

Женщина подмигнула и помахала рукой бледной Элеоноре, но Ахилл вытолкнул ее за занавеску, прежде чем она успела сказать что-то еще.

Потрескивание огня в камине было единственным звуком в комнате. Ахилл вернулся к кровати и сел.

– Извини.

– Она безвредна, – ответила Элеонора, хотя продолжала смотреть на огонь. – Это мелочь по сравнению с той болью, которую я причинила тебе. У тебя есть существенная причина ненавидеть меня.

– Возможно, много причин. – Ахилл намотал прядь волос Элеоноры на палец. Было так легко наклониться и поцеловать ее. Попробовать ее. Скользнуть в нее.