Совершенно справедливо,

Я такого и люблю.

Но, пожалуйста, потише —

Слышу первые аккорды,

И звучит неторопливо,

Прихотливо старый блюз.

За минутою минуту

Я припомню, только смутно —

За окном сгустился вечер,

Словно хочет укорить,

И меня магнитом тянет

Заглянуть к подруге Тане,

Перемолвиться о вечном,

Помолчать и покурить.

Этот мир несовершенен,

Он одно из отражений,

Ну а где же первозданный,

Где основа из основ?

Обольщённые надеждой,

И философ, и невежда

Мир искали, Богом данный,

Не из отзвуков и снов.

Без вестей и без известий

Нестерпимо ожиданье,

Этот мир в какой-то мере

Нереален. И суров.

Но, собрав однажды вместе

Блюз, тебя, подругу Таню,

На минуту я поверю

В наилучший из миров.

Я, как с похмелья, от тоски недужный,

Скриплю зубами, чтоб не застонать:

Мне позарез её увидеть нужно,

Но кто же знает, где сейчас она?

Для этой трижды непутёвой бабы

Семь вёрст – не крюк. Сомненья позади —

Какие там права, свободы – я бы

Её на цепь, ей-богу, посадил.

Ну как мне объяснить заразе этой?

Седьмые сутки сумрачен и трезв,

Я даже не могу читать газету —

Её увидеть нужно позарез.

Я ей простил бы старые обиды,

Нисколько добротою не кичась,

Я просто не могу её не видеть…

Но кто же знает, где она сейчас?

Я лежу на полке верхней,

Солнце гаснет, вечер меркнет,

Час заката.

Перестук колёс печальный,

По стакану ложки чайной

Звон стаккато.

То ли к счастью, то ли к горю

Не замедлить, не ускорить

Ход событий,

Мчится поезд степью голой,

Я пытаюсь вспомнить голос

Позабытый.

И, реальности переча,

Представляю нашу встречу

На вокзале,

Будет вечер, будет утро

И слова, что почему-то

Не сказали.

Может быть, неправы греки,

И в одни и те же реки

Входят дважды.

Я прижмусь к тебе щекою,

Ощущение покоя

В жилке каждой.

Как назло, гудок разбудит,

Ничего у нас не будет,

К сожаленью.

Ни вопроса, ни ответа,

Не к тебе приводит это

Направленье.

Справа линия заката

Полыхнула, как когда-то,

И пропала.

Лучше прошлого не трогать.

Эх, железная дорога,

Рельсы, шпалы...

Когда гортензии зарозовеют

И облетят жасмина лепестки,

Найти в душе покоя не умея,

Поверю в истинность строки

Евангелия от Матфея,

Евангелия от Луки.

И, может быть, тогда за эту веру

Не станет мир казаться блёкло-серым,

Грехи не будут слишком велики,

И, сущему назнача меру,

Мне сны хорошие навеют

Евангелие от Луки,

Евангелие от Матфея.

Нет спасенья от тоски щемящей,

Настигают всюду грубые лапищи.

Каждый день смотрю в почтовый ящик,

Но меня никто не любит. И не пишет.

Я измучена дилеммой:

Заглянуть – не заглянуть?

Ах, конвертик вожделенный,

Держит он меня в плену.

И наперекор рассудку,

Говорящему: «Не верь»,

Я четыре раза в сутки

Поднимаюсь снизу вверх.

И смирившись с непомерной данью —

Мы с тоскою в положении неравном,

Я плачу бесплодным ожиданьем,

Каждый день плачу, покорно и исправно.

То с надеждой, то с опаской

Открываю ящик свой,

Но напрасно жду на Пасху,

А потом на Рождество...

И ношу ненужный ключик

Сверху вниз и снизу вверх.

Может, так оно и лучше?

Может, так оно и лучше,

Может, так оно и лучше —

Вечно жить в плену химер.

Как малиновка пропела

До поры,

Разбрелись по свету белу

Три сестры.

И исчезли без следа, не

Отыскать,

Ни прощай, ни до свиданья,

Вот тоска.

И преследуют химеры

В жутком сне.

Очень трудно жить без веры,

Проще с ней.

Да ещё во мгле тревожной

Снег и дождь,

Без надежды невозможно —

Пропадёшь.

То не зов в лесу дремучем —

Крик совы,

На луну за чёрной тучей

Пёс завыл.

Расчирикались с рассветом

Воробьи.

Ах, как страшно в мире этом

Без любви.

Запах мяты и тимьяна,

Предзакатный солнца блик,

Мимо острова Буяна

Проходили корабли.

Я стояла и смотрела,

Прикрывала лоб рука,

И дождя косые стрелы

Выпускали облака.

Корабли всё мимо, мимо —

Гасли жёлтые огни,

Но, сомненьями томима,

Я грустила не о них.

Разбиваясь в серых скалах,

Прерывали волны бег,

Я не просто тосковала —

Тосковала о тебе.

От тоски ли, от печали

Кораблям глядела вслед.

Чайки глупые кричали,

Что любви на свете нет.

Запах мяты и тимьяна,

Предзакатный солнца блик,

Мимо острова Буяна

Проходили корабли.

Я жила довольно тихо,

В общем-то, без опасений,

Но вмешался случай лихо

На исходе дней осенних.

И проблемы друг за другом,

Их теперь не миновать,

Под глазами полукругом

Залегает синева.

От раздумий нет покоя,

А всему виною случай —

Я дотронулась щекою

До щеки твоей колючей.

Закружились дни и ночи,

Время года поменяв.

То длиннее, то короче

Стали сутки для меня.

Изменить судьбу не можем

Ни свою и ни чужую,

Или раньше, или позже

Снова тихо заживу я.

И тогда вопрос отпустит,

Что же лучше для меня —

Позабыть тебя без грусти

Или с грустью вспоминать.

Заалели в парках клёны,

Листья падают кружа…

Грош цена слезам солёным —

Осени меня не жаль.

У самой веселье кратко —

И она не прочь всплакнуть,

Или, разозлясь, украдкой

Стукнуть веткой по окну.

Не смягчить её ни вздохом,

Ни тоской ночных молитв —

К тем, кому с любовью плохо,

Осень не благоволит.

Ненавистна одиноким

Непроглядной ночи муть,

Им теряться ненароком

В ранний вечер ни к чему.

Ждут, чтоб день настал скорее

С темнотой ведут вражду,

Рук озябших им не греют

И во мгле ночной не ждут.

Видно, только для влюблённых

Красота пустых аллей…

Нет цены у слёз солёных —

Некому меня жалеть.

Золотом сентябрь