По-видимому, эта мысль каким-то невероятным образом отразилась на ее лице, потому что поведение Кудрявцева вдруг резко изменилось. Мгновение назад – сама откровенность, он вдруг замкнулся и подчеркнуто сухо сказал:

– Вполне возможно, что я погорячился с обвинениями. Ваше дело – либо подтвердить мои догадки, либо опровергнуть. Давайте для начала возьмем Гольцева под наблюдение. В качестве аванса сумма в пятьдесят тысяч долларов вас устроит?..

Маргарите показалось, что она ослышалась. Откуда у генерала ФСБ такие шальные бабки? Неужели силовикам повысили зарплату? Или глава департамента по борьбе с терроризмом тайно берет взятки?..

«Черт побери, это не твое дело! – нашептывал внутренний голос. – Только полный идиот откажется от такого лакомого кусочка, как пятьдесят штук!»

И она, улыбнувшись теперь уже самой обворожительной из своих улыбок, утвердительно кивнула:

– Считайте, что мы договорились.

– «Шерше ля фам», как говорят французы. Что в переводе означает – «ищите женщину». – Маргарита сделала паузу, дабы убедиться, что Павел хоть мало-мальски вникает в то, о чем идет речь. Павлу же было не до таких нюансов, как интонация напарницы. Он слушал ее, как в полусне, думая о своем. После недавнего дела ему вообще было на все наплевать – на идиота Саранского, на это чертово агентство, на нового клиента, явно страдающего манией мщения, на ослепительно-красивую Марго, сидевшую перед ним в искусительной позе Афродиты. Единственный человек, о котором безо всякого раздражения он мог думать сутками напролет, была его дочь Светланка. Пока Маргарита с воодушевлением рассказывала о визите некоего генерала, Павел прикидывал, куда лучше отправить дочь на отдых: на Украину или в Болгарию? На Украину – ближе, в случае чего, туда можно и мотануться. На самолете, например, времени много не займет. Но в Болгарии, говорят, сервис получше…

– Ты, как всегда, витаешь в облаках! – раздраженный голос Маргариты заставил Павла повернуться в ее сторону. Как хорошо, что по роду занятий он научился владеть своей мимикой – на его лице, кроме вежливой заинтересованности, не отразилось ничего другого.

– Ты не права. Я слушаю тебя очень внимательно. Продолжай.

– Так вот…

Под журчащий голосок Маргариты он вновь погрузился в размышления о дочери. Так куда отправить ее из душной Москвы? В Крым? Или на Золотые пески?.. В Крым, оно, глядишь, и дешевле, но разве в таких ситуациях можно экономить? Надо, чтобы девочка как следует отдохнула, окрепла. Впереди – долгая зима…

«Все, хватит! – мысленно приказал себе Павел. – Ради той же Светланки ты просто обязан взять себя в руки и слушать эту белиберду про маньяков, рекламных магнатов и шизоидных генералов ФСБ… Если и дальше будешь все игнорировать, ребенок может вообще остаться на бобах».

– Я все понял, – оборвал он Маргариту на полуслове. Оборвал слишком резко – и тут же почувствовал угрызения совести. Марго разве виновата, что он сегодня встал не с той ноги? Ей самой, поди, несладко. Трудится целый день как пчелка: придумывает хитрые комбинации, отдает приказания, следит, чтобы отупевшие от жары «мальчики» чего-нибудь не напортачили.

– Извини, – он взял со стола пачку сигарет, – но я и вправду понял, что от меня требуется, – и чтобы Маргарита не посчитала его голословным, принялся перечислять: – Первое, организовать наружное наблюдение за неким капитаном Бондаренко, который возглавляет оперативно-розыскную группу по делу об убийстве Екатерины Гольцевой. Проследить, чтобы парни прилепили ему на задницу сверхчувствительный микрофончик. Второе. В течение дня установить личность любовницы Гольцева. Что касается его самого… Так его разработку берешь на себя ты.

– А я была уверена, что ты меня совсем не слушаешь, – с восхищением произнесла Маргарита и вслед за Павлом вытряхнула из пачки сигарету. Щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и, проследив за поднимающимся к потолку облачком дыма, вдруг заявила: – Ну, а теперь я хочу услышать твое мнение по этому делу. Давай, колись, а то сидишь, как сыч, слова из тебя не вытянешь.

У него не было никакого настроения философствовать на эту тему. От того, что он выскажет вслух свое мнение, ровным счетом ничего не изменится. Но Маргарита ждала, и Павел со скучающим видом изрек:

– Мы ввязались в очередное дерьмо.

– Это я и без тебя знаю. Но в данном случае нам хотя бы заплатят. Не забывай – пятьдесят штук. И это только начало! А вот то, что мы делаем для Саранского, не лезет ни в какие ворота.

«Что-то она слишком смело высказывается о том, о чем надо говорить шепотом, да и то на чужой кухне, – искренне удивился Павел. – Здесь же микрофонов понатыкано, как селедок в бочке!»

Маргарита, словно прочитав его мысли, весело улыбнулась. Дескать, где наша не пропадала, пусть слушают, гады ползучие, пусть знают, что о них думают самые удачливые агенты особого отдела…

Что греха таить, иногда он искренне завидовал этой бесшабашной девчонке. Завидовал ее нахальству, уверенности в собственной незаменимости, ее жажде жизни. Впрочем, завидовать было чему – Маргариту бог наградил не только красивыми ногами и ангельским личиком, но и нестандартным мышлением. Вот девка, везде поспела – и внешность сумела отхватить, и мозги! Иногда ее пробивало на такие сногсшибательные идеи, что даже сам шеф от зависти потел и бледнел, не говоря уже о рядовых сотрудниках отдела.

А вот себя Павел не считал совершенством. Ну, умеет он метко стрелять, владеет парой хитрых приемчиков, в свое время окончил Строгановское училище и чуть не заделался художником. Ну и что? Да таких, как он, пруд пруди. Правда, для Строгановки нужен талант, но для того, чем он сейчас занимается, даже особых способностей не требуется…

«Интересно, какого черта Игорек Зиновьев, не вспоминавший обо мне столько лет, настойчиво предлагает встретиться?.. – вдруг подумал он. – И что это за „одно дельце“, которое надо серьезно обмозговать?»

– Ты опять в другом измерении? Эй, очнись, а то все проспишь! О чем ты думаешь, Андронов? Опять о дочери?

На этот раз она попала пальцем в небо, но Павел не стал возражать.

В деле об убийстве Екатерины Гольцевой неожиданно появились новые факты. И совсем не с той стороны, откуда ожидал капитан Бондаренко. Как оказалось, уже полтора года Вениамин Гольцев встречался с другой женщиной и, по заверениям очевидцев, был влюблен в нее, как мартовский кот. Пассию «короля рекламы» звали Анжеликой Кирилиной. Работала она дизайнером в его же компании. Была хороша собой, экстравагантно одевалась и жила гораздо лучше, чем позволяла ее зарплата.

Об этих встречах знали немногие, но те, кто был в курсе, в один голос уверяли, что Анжелика Кирилина имеет на своего босса огромное влияние. И, в отличие от мягкого и тактичного Гольцева, Лика – человек решительный: если видит перед собою стоящую цель, пойдет на все, чтобы достичь желаемого.

Опросив свидетелей, Бондаренко пришел к вполне конкретным выводам – особенности характера Лики Кирилиной вполне могли подтолкнуть Вениамина Гольцева на радикальные действия. Вот только стоило ли ради зеленых глаз дизайнерши марать руки?

Чтобы расставить все точки над «i», Бондаренко решил побеседовать с Кирилиной еще раз. Не далее, как три дня назад, он уже говорил с нею (как, впрочем, и со многими другими работниками компании). Надо признаться, дизайнерша, как и другие, о боссе говорила мало – и только хорошее. Оно и понятно – в коммерческих структурах не принято доверять людям в погонах. Мало ли что они тут вынюхивают? Говорят, что расследуют убийство, но кто его знает, во что может вылиться ненароком оброненная фраза или случайный намек? Глядишь, нагрянет налоговая инспекция, и тогда прощай «Нью-Старс», прощай денежная работа… На тот момент показания Анжелики Кирилиной Бондаренко вполне устраивали. Но теперь, в свете последних событий, он решил взяться за дизайнершу всерьез. Как говорится, раскрутить на всю катушку…