– Моя фамилия Кудрявцев. Я из ФСБ, возглавляю департамент по борьбе с терроризмом, – уверенно начал он и вдруг запнулся – разве это так важно, где он работает? Но во время любых переговоров он привык представляться именно так, и дурацкая привычка сработала.

На другом конце провода повисла напряженная пауза.

– Вы меня слушаете? – переспросил Кудрявцев.

– Да, конечно. – Ему показалось, что голос Волошиной стал жестче.

– Мне понадобятся услуги частного детектива. Когда я могу подъехать, чтобы обговорить детали?

– Если вас не затруднит, то в течение ближайшего часа.

– Прекрасно, – генерал вздохнул с облегчением. – Буду через сорок минут.

Пока генерал Кудрявцев решал свои личные проблемы, его подчиненный – подполковник Зиновьев – занимался проблемами служебными. А на первом месте в департаменте по борьбе с терроризмом стояло дело о попытке теракта у американского посольства – папка под номером тысяча шестьсот шестьдесят восемь. Зацепок, которые позволяли бы выйти на след террористов, оказалось маловато. Впрочем, как всегда, когда за дело брались профессионалы. Парочка гранатометов с неисправными пружинными толкателями, автомат Калашникова, новенький джип и видеозапись оператора-любителя, случайно оказавшегося на месте преступления. Ни отпечатков пальцев, ни четкого описания подозреваемых, ни свидетелей, которые могли бы связно изложить последовательность событий…

Сидя перед экраном монитора, Зиновьев раз за разом прокручивал видеозапись, всматриваясь в фигуры террористов. Современная аппаратура позволяла брать максимально крупные планы, но за черными масками было невозможно разглядеть лица.

«И все же, несмотря ни на что, эта пленка – несомненная удача, – думал он. – На месте преступления редко оказываются операторы. А тут снято, как на заказ. Ракурс, правда, не самый лучший, да и изображение „ходит“, но зато малейшие движения террориста, его жесты видны отчетливо… Стоп! – вдруг приказал себе Зиновьев. – Этот характерный жест – небрежным поворотом головы откидывать со лба волосы, – он, кажется, мне знакомым…»

Он открутил запись назад и, наверное, в двадцатый раз принялся просматривать все с самого начала. Добрых два часа до боли в глазах вглядывался в экран монитора. За это время он выпил пять чашек крепкого кофе и выкурил с десяток сигарет. И в результате пришел к одному-единственному, но очень важному, на его взгляд, выводу: мужчина, участвовавший в террористическом акте, и его старый приятель Пашка Андронов – чертовски похожи.

Вывод был, конечно, из области невероятных. Киношный вывод. Или книжный. Но уж никак не сопоставимый с реальной жизнью. Пашка Андронов, этот чертов идеалист, просто не мог быть матерым террористом. И не потому, что ничего не умел. Умел он как раз очень многое. Но он не мог участвовать в теракте по идейным соображениям.

«Пашка всегда был слишком правильным… – с досадой подумал Зиновьев. – Сколько его помню, он не признавал никаких полутонов. Черное для него всегда было черным, белое – белым… Впрочем, я не видел его добрых десять лет, – тут же засомневался он. – Может быть, за это время Пашка здорово изменился?.. В конце концов, он в одиночку растит дочь, которую надо кормить. Вполне возможно, что его попросту наняли…»

После непродолжительного размышления он наотрез отказался и от этой версии – в детективном агентстве Андронов наверняка зарабатывал неплохо.

– Если в каждом террористе я пытаюсь разглядеть кого-нибудь знакомого, мне пора брать отпуск! – вслух подумал Зиновьев и тут же понял, что обманывает самого себя. Да, он не хотел, чтобы Пашка Андронов, который десять лет назад был для него чуть ли не идеалом, имел какое-то отношение к этой истории. Он не хотел, но имеющиеся факты говорили сами за себя. Во-первых, террорист в маске поправлял волосы точно так же, как это делал Пашка. Во-вторых, в тот злополучный день он встретил его в непростительной близости от места, где террористы бросили свой джип!

Нет, Зиновьев искренне ничего не понимал. Даже если допустить такую мысль, что Пашка собирался обстрелять посольство, то зачем ему так рисковать? Зачем ставить на кон свою репутацию, зачем ломать устоявшуюся жизнь? И что за женщина была вместе с ним? Все, кто видел ее, в один голос уверяли, что она – очень красива. А ведь единственная красивая женщина, с которой Пашка общается каждый божий день, – генеральный директор «ВОЛАНДа» Маргарита Волошина.

«Надо запросить досье на Волошину и показать ее фотографию свидетелям, – после недолгих раздумий решил Зиновьев. – Если красотку опознают, я встречусь с Пашкой и спрошу в лоб, кто, по его мнению, устроил заварушку у посольства. Начнет вилять – выложу доказательства причастности его агентства к попытке теракта. А что делать дальше, решим на месте…»

Генерал-майор Петр Кузьмич Кудрявцев внешне ничуть не напоминал кэгэбиста старой формации. Высокий, подтянутый, излучающий силу и власть, он, скорее, походил на бывшего партийного работника, который плюнул на прошлое и подался в большой бизнес. В отличие от многих своих коллег, которые начинали карьеру во время хрущевской оттепели, а заканчивали под знаменами нынешних демократов, Кудрявцеву удалось не спиться. Может быть, именно поэтому для своих шестидесяти с хвостиком выглядел он на пятерочку с огромным плюсом. Многие молодые могли позавидовать его ладной спортивной фигуре, здоровому цвету лица и уверенному взгляду серо-голубых глаз. Этот человек знал, что ему надо от жизни. И, что весьма немаловажно, не просто знал, но и умел это взять.

– Здравствуйте, – сухо поздоровался он и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло.

Маргарита ослепительно улыбнулась:

– Чай? Кофе?.. Сигарету?

– Я не курю, – Кудрявцев с неодобрением уставился на пепельницу, полную окурков. – И вам, между прочим, не советую. У вас и так лицо землистого цвета.

Столь откровенное хамство могло испортить настроение кому угодно, только не Маргарите. По сравнению с некоторыми клиентами, которые за время существования агентства побывали в ее кабинете, Петр Кузьмич Кудрявцев вел себя вполне прилично.

Бывало, придет к ней какой-нибудь «хозяин жизни», развалится на диване и во время делового разговора только и делает, что пялится на ее ноги. А потом, как бы между прочим, начинает рекламировать свои мужские достоинства. От такого отделаться не так-то и просто. Откажешь прямым текстом – можешь потерять клиента. Стерпишь – потеряешь уважение к самой себе. Так что Петр Кузьмич Кудрявцев с его здоровым образом жизни выглядел еще куда ни шло.

Чтобы как-то сгладить ситуацию, Маргарита убрала пепельницу с глаз и поставила перед Кудрявцевым стакан с минеральной водой. Для таких вот молодящихся генералов минералка – оптимальный вариант. Это не кофе, который обременителен для сердца, и не крепкий чай, от которого портятся зубы. Было бы молоко, Маргарита предложила бы Кудрявцеву именно его. Но молока, увы, не было. Значит, ему придется довольствоваться тем, что есть. Зато – настоящий «Нарзан» и прямо из холодильника.

Однако Петр Кузьмич Кудрявцев к предложенному Маргаритой напитку не притронулся. А занялся он тем, что начал пристально разглядывать хозяйку кабинета. Маргарита дала бы голову на отсечение, что знает, о чем он думает в этот момент. Все клиенты старше пятидесяти, впервые увидев ее, мыслили по стандартной схеме: «И какого черта я пришел в эту сомнительную контору? Неужели эта юная красотка разбирается в чем-нибудь, кроме тряпок и мужиков?..»

Но Маргарита недаром заслужила репутацию хорошего психолога – к каждому из «старичков-разбойничков» у нее имелся свой подход. Вот и сейчас, мгновенно сориентировавшись в ситуации, она не опустила глаза, не стала называть фамилии известных людей, которые в свое время обращались в «ВОЛАНД», а принялась рассматривать Кудрявцева с тем же недоверием, какое без труда прочла на его лице. Вначале Кудрявцев досадливо насупил брови, затем поморщился и, наконец, не выдержав игры в «гляделки», первым отвел взгляд. А спустя еще пару минут заговорил: