— Ну... Домишко, мягко говоря, довольно стран­ный. Кем бы ни был последний хозяин, он, похоже... Не упадешь?

— Да я уже немного в курсе. Так «кем бы ни был последний хозяин, он, похоже» — что?

Еще один скорый взгляд на Квентина Джестера, которому словно было мучительно смотреть куда-либо в другую сторону, а не на мальчиков.

— ...Он, похоже, убил кучу народу. — Марк рас­сказал Джимбо о потайных коридорах и о своем ис­следовании подвала, о чемодане-сундуке и пятнах крови, впитавшихся в цементный пол. — Вот поче­му все носы воротят от этого места. Точно говорю, там творилось что-то запредельно жуткое. Может, он сделал ту деревянную кровать и пытал их на ней перед тем, как спускать по желобу вниз.

— Да нет, взрослую женщину теми петлями не пристегнешь, — возразил Джимбо, зная больше, чем хотел рассказать. Он не понимал, отчего Марк так оживлен.

— Взрослую, но некрупную — можно. — Марк с трудом скрывал распиравшее его веселье, которое были в состоянии заметить только Джимбо и, воз­можно, отец. На мгновение оно промелькнуло на ли­це Марка. — Ну а ты, Шерлок? Что ты там «нарыл»?

Джимбо почувствовал себя так, будто его подтал­кивают к краю трамплина, заставляя прыгнуть.

— Почти все на Мичиган-стрит вообще без по­нятия, что там и как с этим домом. Они знают только, что некоторые соседи иногда собираются и приво­дят в порядок участок, чтобы их квартал не напоми­нал трущобы: например, постригают траву на лужайке с трех сторон дома каждые две недели. У них даже расписание составлено, кто когда стрижет. Две жен­щины рассказали мне, что их мужья терпеть не мо­гут это место. И желают ему сгореть дотла когда-ни­будь ночью. Я застал дома обоих Рощенко. Из всех, кого я обошел, только им и еще одному человеку при­шло в голову полюбопытствовать, чего это я интере­суюсь домом.

— А кому еще? А, понял. И что ты ответил?

Джимбо скривился:

— Что на лето задали придумать тему для рефе­рата. Рощенко посоветовали глобальное потепление. Миссис Рощенко сказала, что ей не по себе от одно­го вида номера тридцать три двадцать три, и она не советует мне без особой нужды даже глядеть в его сторону.

— Сами-то небось пялятся, когда стригут лужай­ку. — Марк пристально взглянул на Джимбо, и тот собрался с духом — А вторым, кто спросил тебя о доме, был старый Хилльярд, правильно?

Джимбо кивнул:

— Старина Хилльярд видел, как мы там возились вчера, а еще видел, как ты сегодня утром туда ходил.

В глазах Марка плеснулась тревога

— Он не грозил разболтать об этом?

— Да нет. Старина Хилльярд совсем не такой, как мы о нем думали. — Джимбо помедлил. — Он та­кой прикольный...

— Что ты ему сказал?

— То же, что и Рощенко. Реферат.

— И он поверил?

— Поинтересовался, не считаю ли я его идиотом. Он сказал, что даже если в средней школе задают на лето рефераты, то я похож на парня, который будет тянуть до последней недели августа.

Марк засмеялся. Секундой позже рассмеялся и Джимбо.

— В общем, я сказал ему, что нам просто очень интересно, отчего это дом пустует. И он сказал...

— Чего сказал-то?

— Он сказал: интересно, почему это нам очень интересно.

Марк чуть вскинул голову и чуть приоткрыл рот.

— А особенно интересно, почему это интересно лично тебе.

Марк опустил голову, а брови его поползли вверх. Все, подумал Джимбо, пора: сейчас или говорить всю правду, или врать что-нибудь.

— Расшифруй, — попросил Марк.

— Естественно, я тоже попросил его расшифро­вать. — Джимбо опять помедлил, подыскивая слова

Марк подался к нему:

— Ну!

Джимбо резко выдохнул:

— Ну, первая часть для тебя уже не новость. Че­ловек, который там жил, убил кучу людей.

— Без балды.

— А часть вторая... Скорее всего, он был родствен­ником твоей мамы. Потому что у них одна фами­лия. До того, как твоя мама вышла замуж за твоего папу. — Озадаченный растущим пониманием, отра­зившимся на лице друга, Джимбо выпалил: — Ка­лендарь, так? Как дни и месяцы в календаре, так?

— Ка-лин-дар, — произнес по слогам Марк. — Ты видел эту фамилию в комнате для панихид, помнишь?

— Да я, наверно, не обратил внимания. Но ста­рик Хилльярд сказал, что маньяка звали Джозеф Ка­линдар и что он убил даже своего собственного сы­на. Хилльярд знал их обоих!

— Ого!

— Честно говоря, я думал, ты расстроишься. А у тебя такой вид, будто ты счастлив до чертиков по­слушать про Калиндара.

— Ну да, счастлив. Ты сказал мне то, что я хотел узнать. Имя человека и то, что он сотворил. Он и ма­ма были родственниками. Может, он даже был ее братом!

Джимбо чуть не вздрогнул взгляд, которым Марк смотрел на него, был пугающе диким, и глаза едва не вылезали из орбит.

— Джозеф Калиндар — это Черный человек. И это из-за него мама убила себя.

— Черный человек?

— Человек, который всегда к тебе спиной. Это его я видел тогда на Мичиган-стрит.

— Чего-чего? Он что, по-твоему, призрак?

Марк покачал головой.

— Я считаю, он то, что большинство людей на­зывают призраками. — Марк ненадолго задумался. — А что случилось с Джозефом Калиндаром?

— Его отправили в психушку, и там сосед по па­лате убил его.

— Можно поискать в сети — наверняка там все это есть.

Джимбо кивнул, затем ему в голову пришло дру­гое:

— А ты о чем это — «что большинство людей на­зывают призраками»?

Марк вдруг рассмеялся и помотал головой:

— О том, что... Ну, вроде как уходит человек, но что-то оставляет после себя в этой жизни. Что-то на­столько реальное, что мы иногда можем это видеть.

— Я лично не могу, — сказал Джимбо. — Ну не вижу я, и все. Тогда, у тебя на кухне, я не видел, что­бы кто-то стоял спиной к двери.

— Да видел ты его. За два дня до этого, вечером, и он так тебя напугал, что ты вырубился. Он — это как раз то, что осталось от Джозефа Калиндара. Мо­жет, я вижу его гораздо чаще, чем ты, потому что я его родственник. Может, к жизни его пробуждает «убийца из парка Шермана».

— Брехня все. Люди просто умирают и никогда не оставляют после себя чего-то там. Единственный человек, который может видеть покойников, это Хэй­ли Джойли Осмонд, или как там его.

— Джоэл Хэйли Осмонд[27], — поправил Марк, не уверенный, что и он правильно произносит имя. — Только ты ошибаешься. Очень многие видят покой­ников — вернее, то, что те оставляют здесь. И ниче­го здесь странного нет. Типа, умирает твой друг, и в один прекрасный день ты идешь себе по улице, смотришь в какое-нибудь окно, а в нем вдруг мель­кает его лицо. А в следующий раз ты можешь уви­деть его садящимся в автобус или идущим по мосту. Это часть его, которую он оставил здесь.

— Ну да, в тебе оставил

— Вот-вот. Я именно об этом.

— Но ты ж о нем никогда раньше не слышал.

— Зато все о нем знала моя мать. Может, мысли о нем не давали ей покоя, может, она боялась его. Этот человек сыграл важную роль в жизни моей ма­тери! Неужели, думаешь, хоть частицу всего этого она не передала мне по наследству?

— Да ты псих, — сказал Джимбо.

— Ни фига не псих. Родители обязательно что-то передают по наследству. Причем, я уверен, сами они понятия не имеют, что передают это, но пере­дают обязательно.

Словно желая положить конец разговору, Марк встал и осмотрелся. Двое-трое взрослых, сокращая путь, спешили через парк домой. Патрульный Джестер уткнулся глубокомысленным взглядом в пустое место на противоположной стороне аллеи. Друзья заметили, что стало темнеть.

Джимбо тоже поднялся и сказал чуть запальчиво:

— Это не объясняет, почему ты можешь видеть Джозефа Калиндара, который двадцать пять лет как помер!

Марк и Джимбо направились по аллее к бульва­ру Шермана, и шли они медленнее обычного.

— Знаешь, я не очень-то уверен, что видел имен­но Джозефа Калиндара. Сам-то я считаю, что видел Черного человека — часть, которая осталась в мире от Джозефа Калиндара. Как я уже говорил, возмож­но, его разбудил «убийца из парка Шермана», а я единственный, кто его видит.