Школа появилась на свет в 1882 году, когда французский монах-доминиканец, совершая паломничество в Святую землю, решил основать доминиканскую общину в Иерусалиме, которая включала бы церковь и монастырь. После оформления соответствующих документов он выбрал место, где раскопки обнаружили руины старой церкви. По преданию, на этом месте был насмерть забит камнями святой перводьякон Стефан, считавшийся первым христианским мучеником. Рим не только одобрил идею, но и взялся ее проработать и расширить. Папа лев Х111 распорядился, чтобы также была создана школа библейских исследований. Она и была основана в 1890 году отцом Альбером Лагранжем и официально открыта в 1892 году для проживания пятнадцати студентов.
Более полувека спустя эта школа была востребована для спасения христианства. В период с 1951 по 1956 год де Во предпринял свои собственные раскопки в Кумране. Его цель состояла в том, чтобы найти – или, если необходимо, сфабриковать – доказательства того, что рукописи в действительности не имели значения для раннего христианства, что они относились всего-навсего к изолированной и немногочисленной затерянной в пустыне общине ессеев, оторванной даже от «официального» иудаизма того времени.
Разумеется, датирование рукописей следовало привести в соответствие с этой интерпретацией. «Новые» сенсационные открытия должны были затмить негативный налет от некоторой части обнародованных документов. По этой причине де Во был вынужден заниматься очень сомнительными археологическими процедурами. Так, например, при помощи простой уловки он выдумывал стены – там, где их не было, – оставляя нераскопанными отдельные участки места проведения исследований. С помощью таких приемов он стремился установить свою собственную хронологию для рукописей, датируя их безопасным и неопровержимым дохристианским периодом.
Меж тем на свет продолжали появляться все новые манускрипты и рукописные фрагменты – в некоторых местах порой в большом количестве. Складывающаяся картина угрожала обернуться для Церкви даже большим конфузом, чем мнилось поначалу. Действительно, имелись смущающие параллели между ранним христианством и общиной в Кумране, и рукописи служили тому доказательством. Одновременно с этим община в Кумране стала рисоваться не каким-то отдаленным, обитающим в пустыне анклавом, а центром религиозной деятельности, который фигурировал на переднем плане истории во времена Нового Завета, играя важную роль в событиях того времени.
Хуже всего то, что община, как оказалось, была не просто мессианской и апокалиптической по своему духу, но и воинствующей и революционной, нацеленной на освобождение Святой земли от ига Римской империи и восстановление израильского царства образца Ветхого Завета. Надо сказать, что католической церкви на протяжении многих лет приходилось устанавливать доктрину предательства Иуды. Ранее существовавшие документы не усматривали в его действиях нечестных намерений в отношении Иисуса. Эти документы постепенно были изъяты и в составе Библии остались только те, которые устраивали официальную версию, разработанную Глобальным Предиктором. Таким образом, из 60 апокрифических документов в Библии осталось только 4. Само имя Иуда означает «хвала Иеговы; хвалите Господа или прославленнй», что уже ставит определенные вопросы и наводит мысль на положительность персоны. К тому же, Иисуса не требовалось опознавать каким-либо знаком: он открыто проповедовал в синагогах и на местности, творил чудеса при тысячном стечении народа. Следовательно, предательства одного из Апостолов не требовалось.
В рассказе «Три версии предательства Иуды» писатель Х.Л.Борхес приводит примеры из некоторых «безрассудных» книг, где предательство, приписываемое традицией Иуде Искариоту (из Кариот), объявляется ложью. Так, по одной из версий, Иуда предал Учителя, чтобы вынудить его явить свою божественную сущность и разжечь народное восстание против римских завоевателей. Однако Бог остался человеком, претерпел рабское унижение и великие страдания и умер на кресте как простой смертный. Это поведение потрясло Иуду, который повесился после казни Христа (Х.Борхес. Проза разных лет).
В других версиях Иуда пытается быть посредником между иудейскими первосвященниками и язычником Иисусом, чтобы объединить народ накануне восстания. Провал миссии привел Иуду в петлю, иначе его ожидала не менее тяжкая смерть от римлян.
Начиная со средневековья, идут теологические споры о значении поцелуя Иуды. В среде евреев того времени произвести поцелуй мог только старший в отношении младшего. Обратный ход приравнивался к умышленному унижению или выражению презрения. Потому в ход пошла версия о том, что в ответ на предложение первосвященнику поддержать готовящееся восстание тот выдвинул встречное: добровольная сдача Иисуса, которая будет расценена как принятие греха несмирения за весь народ израильский. Иуда с иронией передал это предложение Учителю. Неожиданно для посланника, Иисус, посчитав, что ситуация с восстанием может вылиться в бесполезное кровопролитие, передал через Иуду Киафе согласие. Вот, тогда и был ему нанесен поцелуй первым, кто хорошо знал всю ситуацию. Это был поцелуй презрения. Чувствуя на себе ответственность за то, что он отвел Иисуса от народа вместо возвышения его до знамени и символа восстания, после которого духовный лидер уж точно стал бы царем израильским, Иуда наложил на себя руки. А, что он мог сказать своим товарищам, ожидающим сигнала к восстанию? Что он не смог отличить в своем Учителе политического лидера от духовного?
Последующие события показали, что смерть Иуды оказалась на руку и первосвященнику: мертвые не умеют говорить. Но есть и еще одна старинная поговорка, неоднократно встречающаяся на протяжении тысячелетий: мертвые сраму не имут (не имеют). Теоретиками иудохристианства под руководством жрецов-иерофантов были «свалены» все тяжкие на Иуду, а Иисус «получил жизнь вечную аки Бог» в памяти народной, подогреваемой определенными церковными кругами.
Признание же официальной церковью несмирения этих людей могли поколебать основные догматы смирения и рабской покорности, что было гораздо опасней для всего христианского мира.
Соответственно, получаемые все новые документы в Кумране только подтверждали, что ориентация общины была более политической, чем духовной. А, кому это было нужно? Такую ориентацию было все труднее примирить с тем кротким агнцем – Спасителем христианского предания, который отдавал кесарю кесарево и призывал свих последователей подставлять другую щеку в знак покорного мученичества. Таким образом, установление полного контроля над рукописями и теми смущающими откровениями, которые они могли содержать, превращалось для Церкви во все более насущный вопрос.
Посредством ловкого макиавеллистического политиканства де Во сумел добиться назначения себя главой международной группы ученых, которым было доверено собрать, перевести и опубликовать тексты, найденные в Кумране. Ему удалость поставить эту международную группу ученых, а значит, и всю работу над рукописями Мертвого моря, под начало Эколь библик – доминиканского учреждения, подотчетного (не следует забывать об этом!) через Папскую библейскую комиссию Священной канцелярии. Он сосредоточил в в своих руках еще большую власть, взяв на себя издание официального академического журнала, посвященного материалам. найденным в Кумране. Сверх того, он добился, чтобы его назначили ответственным редактором канонического, как предполагалось, перевода Кумранских рукописей – «Открытия в Иудейской пустыне», – выпущенного издательством Оксфордского университета.
В результате всех этих манипуляций ему удалось стать автором якобы бесспорной и раз и навсегда установленной интерпретации всех Кумранских рукописей. Де Во и его протеже, таким образом, стали международно признанными экспертами по рукописям Мертвого моря, и у мира, казалось, не было никаких причин сомневаться в их честности. Таковыми были обстоятельства, которые в течение сорока пяти лет определяли состояние узучения рукописей Мертвого моря. В течение сорока пяти лет Кумранские рукописи оставались, по сути дела, частной вотчиной, находясь в исключительном ведении группы в большинстве своем католических ученых, подконтрольных Эколь библик, Папской библейской комиссии и Священной канцелярии. Эта группа сделала все возможное, чтобы не допустить к материалам «непосвященных». Публикация любых материалов, которые могли пошатнуть авторитет Церкви, необъяснимым образом откладывалась и задерживалась. Другие материалы публиковались не ранее, чем они приобретали наименее компрометирующее толкование в результате «правильных» переводов. Провозглашались заведомо спорные датировки, дабы отдалить во времени рукописи от христианства и устранить всякий намек на их причастность к Иисусу, святому Павлу, святому Иакову или движению, которое вылилось в раннюю Церковь христианского предания, не утратившую истинное Учение Спасителя. Места, имевшие слишком близкое текстуальное сходство с Новым Заветом, искажались при переводе и, по крайней мере, в одном ключевом случае, утаивались в течение десятилетий.
