– Я звоню вам по поводу Седрика Волокина.

– У него неприятности?

– Вовсе нет. Просто приводим в порядок личные дела.

– Вы из службы внутренней безопасности?

Похоже, Касдану попался крепкий орешек. Он продолжал как можно доверительнее:

– Нет. Это чисто административный запрос. Мы уточняем данные наших лучших сотрудников. Для принятия решений относительно их будущего, понимаете?

Молчание. Похоже, он не сумел расположить к себе тренера. И то сказать, его легенда звучала не слишком убедительно.

– Что вы хотите знать?

– По нашим сведениям, Седрик перестал участвовать в соревнованиях в тысяча девятьсот девяносто шестом году, после двух побед на чемпионате Франции среди юниоров.

– Точно.

– Почему он прекратил соревнования? Он никогда не выступал во взрослом разряде?

Снова пауза. Более продолжительная. Более напряженная.

– Сожалею. Это профессиональная тайна.

– О чем вы? Вы не врач и не адвокат. Я слушаю.

– Нет. Профессиональная тайна.

Касдан откашлялся. Хватит миндальничать. Пора взять его в оборот.

– Послушайте. Речь идет о куда более серьезном деле, чем вы могли подумать. Так что либо мы с вами сейчас поговорим по телефону и покончим с этим за три минуты, либо завтра утром вы получите повестку. Вызов на набережную Орфевр, тридцать шесть, и кучу неприятностей.

– Тридцать шесть – это не уголовный отдел?

– Не только.

– А вы из какого отдела?

– Вопросы здесь задаю я. И я все еще жду вашего ответа.

– Я уже не помню, на чем остановился, – пробормотал тренер.

– Все на том же. Почему Волокин не участвовал в других чемпионатах?

– Вышла одна закавыка, – признал он. – В девяносто седьмом году. С антидопинговым контролем.

– Волокин употреблял допинг?

– Нет. Но в моче у него кое-что обнаружили.

– Что именно?

Поколебавшись, тот ответил:

– Следы опиатов. Героин.

Поблагодарив тренера, Касдан повесил трубку. Информация оказалась бесценной. И полностью меняла расклад. Ему описали образцового парня, который подсел на наркоту в двадцать пять лет, общаясь с дилерами и наркоманами.

Но все было не так.

Совсем не так.

Волокин стал наркоманом задолго до поступления в наркоотдел. Теперь Касдану рисовался образ мальчишки, подавлявшего свои психологические травмы. Паренька, который рано приобщился к наркоте. Пытаясь забыть то, что ему пришлось пережить в приютах или у своего подлого деда.

Из головы не шел прежний вопрос. На какие шиши молодой Волокин жил, пока учился в университете? На тысячу франков ежемесячного пособия дневную дозу не купишь. Вывод напрашивался сам собой. Волокин торговал наркотиками. Или занимался другими незаконными видами деятельности.

Касдан связался с одним из бывших сотрудников по судебной полиции и попросил кое-что поискать в базах данных. После некоторого сопротивления тот согласился выяснить номер водительских прав Седрика Волокина и адреса квартир, в которых тому довелось жить в студенческие годы.

В девяносто девятом, когда Волокин писал магистерскую диссертацию, он жил в трехкомнатной квартире площадью сто метров на улице Тронше, неподалеку от площади Мадлен. Квартирная плата за такие хоромы никак не ниже двадцати тысяч франков…

Дилер.

Касдан спросил, какая у него была машина. Компьютеру понадобилось несколько секунд, чтобы найти ответ. В девяносто восьмом он приобрел «мерседес 30 °CE 24». В то время – самая дорогая и модная тачка. Модель для понтов. Волокину всего двадцать лет.

ДИЛЕР.

И наконец он попросил проверить Седрика Волокина через систему регистрации и учета правонарушений. Эта база данных запоминает все: от штрафа за неправильную парковку до утвержденного приговора. Безрезультатно. Хотя это еще ничего не значит. Если даже Волокин совершил незначительное преступление, его могли амнистировать в связи с проходившими в то время президентскими выборами. В таких случаях все сведения уничтожаются.

Касдан повесил трубку и задал себе главный вопрос. Что могло толкнуть дилера-наркомана в расцвете сил поступить в полицейскую школу и два года носить форму? Ответ оказался одновременно простым и мудреным. Волокин решил не быть дураком. Он понимал, что рано или поздно попадется и будет медленно загибаться от ломки в тюряге. А где можно раздобыть наркотики, почти ничем не рискуя? В полиции. Волокин перешел на другую сторону просто для того, чтобы получать наркотики, оставаясь безнаказанным. И задарма.

Высокой моралью тут и не пахло.

Но Касдана чем-то привлекал этот сумасброд, который так заигрался со своей жизнью, что совсем сбился с пути. Армянин догадывался о другой правде. Наркотики и работа в наркоотделе были для русского лишь эпизодом. Касдан чувствовал, что на самом деле Седрик Волокин стал полицейским по иной причине.

Через два года он перевелся в отдел по защите прав несовершеннолетних. И с головой ушел в работу. Истинными врагами и истинной мотивацией Волокина были педофилы. Защищать детей. Для этого ему требовалась ежедневная доза, и он горбатился в наркоотделе, чтобы создать свои сети. Только тогда он всерьез взялся за дело. Начал крестовый поход против хищников-педофилов. Касдан просматривал свои записи, словно читал биографию супергероя, вроде тех, что когда-то попадались ему в комиксах компании «Марвел». Суперполицейский, наделенный сверхспособностями: умом, храбростью, искусством муай тай, умением метко стрелять. При этом у него непременно должна быть слабость, ахиллесова пята, вроде хрупкого сердца Железного человека и криптонита, отнимающего силы у Супермена.

Слабостью Седрика Волокина были наркотики. С этой напастью ему пока не удалось совладать. Доказательство тому – его нынешнее пребывание в центре дезинтоксикации.

Касдан улыбнулся.

Он знавал только одного легавого с такой запутанной мотивацией.

Себя самого.

С Эриком Верну, которому официально поручено расследование, трудностей не возникнет.

А вот со вторым, армянином, придется повозиться.

Побывав в соборе Святого Иоанна Крестителя, Волокин обзвонил семьи семерых ребятишек, носивших «конверсы». И был принят в штыки. Детей уже опросил майор полиции Лионель Касдан. Воло не пытался настаивать. Отец Саркис упоминал Касдана, «деятельного члена прихода», офицера полиции в отставке, оказавшегося на месте в момент обнаружения тела…

В полдень Волокин отправился в чилийское посольство, но здесь дорогу ему перебежали. Верну уже побывал по адресу проспект Мотт-Пике, 2. Чего ради к ним заявляется еще один полицейский и задает те же самые вопросы? Не многовато ли легавых для одного трупа?

Воло сделал выводы. Раз нельзя разобраться с трупом, он пока разберется с живыми. Со своими соперниками. Одного звонка хватило, чтобы составить представление о Верну. Тридцать пять лет. Уже три года капитан первого подразделения судебной полиции. На хорошем счету у начальства. Дело свое знает, раз сумел убедить прокурора оставить ему расследование. Добросовестный болван, который угробит всю отпущенную ему неделю, выслеживая убийцу. Этот парень ему не помеха. По очень простой причине: он идет по политическому следу, а Воло отлично известно, что убийство никак не связано с чилийским прошлым жертвы.

С другим будет посложнее.

Он кое-что разузнал об отставном легавом. Лионель Касдан. Шестьдесят три года. Нехилый послужной список и нехилые связи. Воло где-то уже слышал его имя. Армянин служил в антитеррористических подразделениях в ту легендарную эпоху, когда ими командовал комиссар Бруссар. Некоторое время провел в полицейском спецназе и триумфально завершил карьеру в уголовке, раскрывая самые громкие преступления, в том числе дело серийного убийцы Ги Жоржа.

Что касается его боевых заслуг, тут Воло наслушался баек, которым не слишком доверял. Как бы то ни было, Касдан оказался из тех полицейских, которые предпочитают работу на земле. Настырный, напористый, с верным чутьем на людей и преступления. Настоящий опер, не рвущийся к власти: он и майора-то получил почти против воли, в основном из-за благодарностей в приказе и отличных результатов.