«Ненависть», — подумал Чарлз.

— Ты оказался прав, Ник. Маргерит знала о смерти Рула и шпионах Стюарта. Она поклялась, что не принимала участия в делах мужа, но молчание делает ее сообщницей.

— Черт! — выругался Ник, запустив руки в растрепанные волосы. Встав с кровати, он собрал в одну кучу камзол, плащ и белые перчатки и забросил их в угол. — Что ты собираешься делать? Донести на нее?

— Ее будут судить за измену, если правда выплывет наружу.

— Гм… не думаю, что Маргерит способна на измену.

— Здесь наши мнения могут не совпадать, — мрачно произнес Чарлз. Он не знал, хватит ли у него сил рассказать Нику все. — Ормонд убит. Если бы Маргерит доверилась мне и все рассказала раньше, у нас была бы возможность поймать Ренни до того, как он сделал этот выстрел. Они с Ленноксом убили сержанта. Они также переправляли шпионов через пролив. — Он посмотрел в бледное усталое лицо Ника. — Она обманула меня, Ник, как обманывала всех. Она превосходная актриса.

— Да, я понимаю тебя, Морти. Однако следует поступиться личной обидой ради более высокой цели.

Чарлз облокотился на подоконник и посмотрел на раскинувшийся под окнами сад. Утренний воздух был напоен свежестью и ароматом жасмина и левкоев.

— Иногда мне хочется бросить ее на растерзание волкам.

— Ты никогда не сделаешь это! — Ник подошел и обнял Чарлза за плечи. — Как я понимаю, твои отношения с Маргерит перешли границы дружбы?

Чарлз кивнул, до боли сжав челюсти.

— Я был глуп и поверил, что нашел настоящую любовь, свою единственную любовь. Маргерит всегда называла меня глупым романтиком. Она обманула меня с такой же легкостью, с какой могла бы украсть у ребенка конфету. Вероятно, даже радовалась бы этому.

Ник рассмеялся.

— Нет! Вот в этом ты ошибаешься, старина. Маргерит не злая и не хитрая. Она просто боится виселицы, и я ее не виню за это. При таких обстоятельствах я бы тоже молчал. — Он вздохнул. — Наш долг помочь ей сейчас, если мы хотим восстановить ее доброе имя. Если нам удастся поймать Ренни, мы заставим его во всем признаться, и имя Маргерит никто не свяжет с этим грязным делом. И еще нам надо найти труп Рула, это помогло бы нам во всем разобраться.

— Я не совсем ясно представляю, что мы должны сейчас делать, — может быть, гнаться за Ренни, пока он не свалится с ног?

Ник снял руку с плеча Чарлза.

— Ты должен помириться с Маргерит и оберегать ее, а я свяжусь с Эмерсоном и расскажу ему о некоторых фактах — но не обо всех. Мы прочешем все графство и найдем Ренни. А когда поймаем, заставим сознаться.

— Он впутает Маргерит, я в этом уверен, — вздохнул Чарлз.

— Пожалуй, мне надо найти Ренни раньше, чем это сделает Эмерсон, — с мрачной решимостью проговорил Ник. — Мы ходим по тонкой веревочке над пропастью, дружище.

Чарлз вынужден был согласиться с тем, что кто-то должен оберегать Маргерит. Ренни может попытаться привести в исполнение свою угрозу и убить ее, и Чарлз понял, что напрасно дал волю своему гневу. Ему не следовало позволять Маргерит одной добираться домой из Суррея.

Сразу после завтрака с Ником он поехал в сторону Лондона и на дороге южнее Хейярд-Хит увидел коляску Маргерит. Прюнелла посмотрела на него ясным, все понимающим взглядом, а Маргерит сдержанно улыбнулась.

— Вот и вы, Чарлз, — обрадованно произнесла Прюнелла. — А я беспокоилась, не случилось ли с вами чего после несчастья на балу у герцога. Как ужасно закончилась наша восхитительная поездка! Бедный Ормонд. Мне так жаль его родителей.

Маргерит ничего не сказала, а только, вздернув подбородок, холодно посмотрела на Чарлза. Его гордость возмутилась, но он подавил обиду ради более высокой цели — поймать убийцу и спасти жизнь Маргерит. Больше он не позволит своему гневу взять над ним верх. Он натянул поводья.

— Поехали. Я провожу вас до дома. Маргерит опять промолчала.

Когда они добрались до Леннокс-Хауса, она остановилась на пороге — ей не хотелось приглашать Чарлза в пустой дом.

— Мы благодарны тебе, Чарлз, за то, что проводил, но теперь мы дома, и я уверена, что с нами ничего не случится.

— Сомневаюсь, ведь Ренни все еще на свободе. Он вернется сюда, и ты это прекрасно знаешь.

Не обращая внимания на ее возражения, он прошел в кабинет, самую светлую комнату в задней части дома, из окон которой были видны роща и конюшни.

Он поставил стул у окна, сел и положил на пол рядом шляпу. В принесенной им с собой седельной сумке лежали два заряженных пистолета с заткнутыми стволами. Он осторожно прислонил сумку к стене на расстоянии вытянутой руки.

Маргерит стояла в дверях, бледная и суровая.

— Я вижу, ты решил устроиться поудобнее.

— Я не могу назвать этот жесткий стул удобным. Скорее наоборот. — Он скрестил на груди руки, как будто защищаясь от ее враждебности. Теперь, когда Маргерит добралась до дома живой, усталость навалилась на него свинцовой тяжестью.

— Не вижу смысла в том, что ты будешь протирать этот стул, — желая избавиться от Чарлза, заявила Маргерит.

— Возможно, ты не видишь, зато я вижу. Пока я стою на страже, я был бы признателен, если б мне дали чашку горячего чаю и что-нибудь перекусить.

Маргерит молча вышла. Он услышал, как в дальнем конце дома она спорит с Софи Пирсон. Софи не вышла встретить их, когда они вернулись. «Эта шотландка кислее лимона», — подумал Чарлз.

В нем шевельнулось сочувствие к Маргерит, но он, стиснув зубы, подавил его, как подавлял теперь все воспоминания о любви. Эти воспоминания начинали мучить его, стоило хоть на секунду расслабиться.

Прюнелла принесла чашку чаю и бутерброды с ветчиной и сыром.

— Вы, должно быть, страшно устали, пока ездили по дорогам, гоняясь за этим убийцей. Какой ужас! — Расправив юбки из бледно-зеленой тафты, она села на второй стул, явно готовясь к долгому разговору, и с видом заговорщицы кивнула ему. — Боюсь, Маргерит тяжело переживает смерть лорда Ормонда. После случившегося нервы у нее натянуты как струны.

Чарлз не знал, что именно известно Прюнелле, поэтому ничего не ответил, а только согласно кивнул. Он с раздражением смотрел в окно и видел лишь тихий двор у конюшни и темные силуэты деревьев вдали.

— Кое-кто говорит, что она убила своего мужа, но я знаю, что она не способна на такое ужасное преступление. Однако кто-то другой вполне мог это сделать, — произнесла Прю, уставившись в потолок.

«Софи», — предположил он, но в эту минуту в комнату вошла Маргерит, наполнив ее ароматом роз, и Чарлз с наслаждением вдохнул его. Ему хотелось зажать нос, чтобы не чувствовать этого запаха. Но он ничего не мог сделать и поэтому только смотрел на нее, мучаясь от так некстати нахлынувшего желания.

— Прю, некоторые слуги собираются нас покинуть. Я хочу, чтобы вы их успокоили.

— Она просит меня уйти, — хмыкнула Прюнелла. — Ревность, полагаю.

Чарлза развеселило подобное предположение. Он встал, провожая Прюнеллу, затем выпил чай и съел хлеб с ветчиной, заставляя себя не думать о присутствии Маргерит.

— Ренни не придет сюда, по крайней мере сейчас, — сказала она. — Он думает, что я еще в Суррее.

— Мы не знаем, что он думает, или ты умеешь читать чужие мысли, Маргерит?

Она тяжело вздохнула.

— Я хочу сказать, что лучше бы ты оставил меня в покое. После нашего последнего разговора я полагала, что нам не о чем говорить.

— А как ты назовешь это? — улыбнулся он, допивая чай. — Разговор со стеной?

— Очень похоже, — проговорила она и, не дождавшись ответа, вышла из комнаты.

День медленно перетекал в вечер. Сгустились сумерки, тени удлинились. Ничего интересного не происходило, только стайка воробьев прилетела на двор у конюшни. Конюхи отвели лошадей на пастбище, вычистили стойла и от скуки улеглись спать.

Чарлз отчаянно боролся со сном. Наконец, когда совсем стемнело, он резко поднял голову и широко раскрыл слипавшиеся глаза. И в этот момент во дворе мелькнула какая-то тень. Это была мужская фигура в плаще и шляпе, надвинутой на глаза.