– Ты имеешь в виду, это ничего не стоит?

Его слова обескуражили Даниель, и Коди пожалел, что не догадался подбросить несколько настоящих золотых крупинок в ее лоток. Она становилась еще очаровательнее, когда ее щечки заливал густой румянец азарта. Коди подозвал девочек и принялся объяснять им разницу между пиритом и настоящим золотом.

– Природа обманула великое множество людей.

Даниель слушала его невнимательно. Она думала о его голубых глазах с золотистыми пятнышками вокруг зрачка. «Золото дураков». Конечно, только глупая девочка может полюбить мужчину, о прошлом которого не имеет ни малейшего понятия. Она потрясла головой, словно отгоняя прочь свои сомнения.

Девочки отправились на экскурсию по городу, заглянули в «Салун Клариссы», где над баром висел портрет обнаженной женщины, посетили местный банк, бакалею, больницу, а также отель «Грезы любви». В комнатах отеля давно никто не подметал, паркет предательски скрипел, на стенах вперемешку с зеркалами в бронзовых рамах висели старые афиши. С приездом юных голосистых красоток в соломенных шляпках Саут-Пасс словно пробудился от долгого сна. Их веселый щебет наполнял городок каким-то особенным шумом. Линн и Молли уговорили своих родителей посмотреть на городскую тюрьму. Все вместе они отправились на Старую площадь.

– Помедленнее нельзя? – строго сказал Коди, когда дочь, мертвой хваткой вцепившись в рукав его рубашки, тащила его к небольшому кирпичному зданию.

Девочки, захлебываясь от восторга, рассказывали истории о знаменитых бандитах, проведших свои последние дни в этом мрачном месте. У Даниель даже голова закружилась, когда она вошла в тюрьму, и она заявила, что ей хочется поскорее уйти, но Молли начала протестовать.

– Трусиха! – завопила она.

Даниель решила пересилить себя и ринулась в темноту, Коди поспешил вслед за ней. Ему не хотелось оставлять ее одну. Как только оба ступили на каменный пол одной из камер, дверь за ними с грохотом захлопнулась, и клацнул железный засов.

– Очень смешно, – возмутилась Даниель.

Раздалось приглушенное хихиканье и шум удаляющихся шагов. Эта шутка не казалась Даниель такой уж забавной, тем более что она страдала клаустрофобией, и перспектива провести в закрытой комнате даже полчаса совсем ее не прельщала.

– Не волнуйся, через минуту они вернутся и выпустят нас, – спокойно ответил Коди.

Его рассмешила выходка девочек и даже понравилась: почему-то он увидел в них сообщниц. Он заметил, что Даниель испугалась. Он ласково притянул ее к себе и зашептал ей на ухо:

– Здесь нечего бояться.

«Кроме меня», – мысленно добавил он. Как приятно было обнимать ее, чувствовать ее сердцебиение, вдыхать ее запах… Даниель затрепетала в его объятиях. Через несколько невероятно долгих мгновений Коди принялся жадно ее целовать. Даниель с восторгом отвечала на его поцелуи. Здесь, в полумраке, она выглядела совсем иначе, нежели при дневном свете. Страсть снова ослепила его, затуманила рассудок. Он забыл, где он, зачем здесь…

Даниель была в его власти. И во власти своих чувств, своей страсти, своего желания. Она хотела бы перестать отвечать на его поцелуи, оттолкнуть его и напомнить ему об их дружбе, но не могла. Вкус его губ, его пьянящие прикосновения, стук его сердца, прерывистое дыхание… Даниель не знала, как долго длилось это жаркое слияние двух тел, возможно, минуту, а возможно, и целую вечность.

Послышались торопливые шаги. Поцеловав Даниель в лоб, Коди отступил назад.

– Пора бы вам поцеловаться, что ли, – пропищал знакомый голосок.

– Да они уже, – фыркнула Линн.

Было заметно, что они колеблются, открывать дверь или нет. Похоже, обе знали, что их ожидают неприятности. Засов снова заскрипел. Коди и Даниель терпеливо ждали, пока их выпустят. Но дверь им не открыли. Предоставив родителей самим себе, девочки предпочли поскорее ретироваться, чтобы избежать наказания. С космической скоростью они выбежали на улицу и, присоединившись к основной группе, обменялись многозначительными взглядами.

Несколько минут спустя появились и их родители. Коди немедленно принялся шутить, а Даниель молчала. Она думала о том, что они скоро расстанутся и, возможно, больше никогда не увидятся. Она безответно влюбилась в мужчину, который слишком дорожил своей личной свободой. Он никогда ее не полюбит. И Даниель вдруг почувствовала себя птицей в клетке, дверца которой случайно захлопнулась.

Вечером в Саут-Пассе были танцы. Даниель волновалась как влюбленная школьница. Да она и была влюблена, причем безнадежно, сказала Даниель себе. Ну ничего, зато сегодня – праздник. Они договорились встретиться на центральной аллее после ужина, и Даниель надеялась незаметно ускользнуть от девочек, которые теперь в открытую обсуждали роман между Шефом и «мамочкой».

– Запомни, – предупредила дочку Даниель, когда они обе готовились к танцам, – заперев нас с Коди в тюремной камере, вы нас только смутили. Я предпочитаю сама решать такие вопросы. А с вашей помощью я скорее выгляжу старой девой.

– Неправда, – возразила Линн. – Ты здорово выглядела. Честно. Я тебя никогда такой не видела.

Этот комплимент обезоружил Даниель. Скотт обычно говорил ей, что она глупа и некрасива, что у нее выцветшие глаза и что от ее былой миловидности не осталось и следа. С Коди было все иначе. «Это всего лишь флирт», – говорила она себе. Через неделю Коди и его очаровательная дочка навсегда исчезнут из ее жизни. И она не будет плакать. Нет, слезы будут потом. Впереди ее ждет вечер, который она проведет с самым замечательным мужчиной на свете, и она должна насладиться каждой секундой.

К тому времени, когда Линн и Даниель подошли к центральной аллее, там уже толпились молодые ковбои, жаждущие пригласить на танец хорошенькую барышню. В центре площади стоял голосистый парнишка с микрофоном и настойчиво убеждал каждого поскорее найти себе партнера. Даниель с ужасом наблюдала, как какой-то долговязый юнец лет пятнадцати уводит ее дочь на танцплощадку, и тут только осознала, что ее малютка уже выросла. Коди бесшумно подошел сзади.

– Эй, рыжая, окажешь мне честь и потанцуешь со мной?

– Когда ты перестанешь меня так называть? – вспылила Даниель.

– Когда ты перестанешь так болезненно на это реагировать. Рыженькая, ну что с тобой? Беспокоишься из-за Линн? А зря. Она ведь уже взрослая. Однажды один поэт сказал: «Удерживайте детей распахнутыми руками, и они обязательно вернутся в ваши объятия». Не вешай нос, милая! Все будет хорошо. А теперь пошли танцевать.

– Я никогда не танцевала «квадратный степ», – призналась Даниель.

– Это легко, – убедил ее Коди. – Я буду вести, а ты просто следуй за мной.

Даниель казалось, что на нее все смотрят. «Я такая неуклюжая!» – сетовала она про себя, постигая азы степа. Ей это быстро удалось. Коди решительно не мог отвести глаз от этой женщины. Он наклонился и тихо пропел ей на ухо: «Я улыбки твои целовал, не успевшие с губ слететь…» Даниель густо покраснела и улыбнулась. Когда танец кончился, Коди попросил оркестр сыграть медленный вальс. Он прижимал Даниель так крепко, что ему казалось, у него разрывается сердце.

Вальс отзвучал, и на следующий танец Коди пригласила Барбара Мэтсон. На ней была блузка с весьма откровенным вырезом и очень узкие джинсы. Даниель с тяжелым сердцем смотрела, как Коди танцевал с другой женщиной. Остальные «мамочки», принимавшие участие в путешествии, тут же выстроились в очередь, чтобы потанцевать с красавцем Уокером.

Этот сценарий был до боли знаком Даниель: когда им со Скоттом удавалось выбраться на какой-нибудь праздник, женщины так и вертелись вокруг него, а Даниель весь вечер стояла в углу и наблюдала, как ее муж флиртует с другими. Потом Скотт исчезал на некоторое время, и вместе с ним исчезала и какая-нибудь из присутствующих дам… И он лгал, лгал и лгал.

Даниель очень хотелось верить, что Коди Уокер не исчезнет с кем-нибудь… Она беспомощно оглянулась вокруг в поисках партнера. Даже Рэй Энн Петтиджон, костлявая, с мальчишеской стрижкой, лихо отплясывала степ с симпатичным ковбоем.