Туша животного свисала с самодельного треножника. Арек от неожиданности отпрыгнула в сторону, когда при виде ее какой-то мохнатый зверек бросился в сторону. Он был похож на цепкохвостого медведя кинкажу, только с горбом на спине (Сирс давно уже подтвердил догадку Райта, что животные Люцифера имеют задний мозг — утолщение позвоночника).

— Вот негодник! — сказал Пол. — Надо будет его приручить.

— Что? — не поняла Арек. — Что с ним сделать?

— На материке такие водятся?

— Нет, я их впервые увидела здесь, на острове. Они слишком маленькие, нет смысла убивать их для еды. Приручить?..

— Сейчас увидишь.

Пол бросил кусочек мяса. Их нежданный визитер высунул из-за камня любопытную мордочку. Осмотрелся, тихонько повизгивая. Схватил кусочек, и тут же уселся на задние лапы, держа мясо в передних. Зверек быстро проглотил еду и умыл мордочку с беличьей проворностью. Арек хихикнула, осознав идею приручения, и занялась своей работой. Под руководством Дороти она стала отличной поварихой.

— Господин биолог, пожалуйте сюда! — позвал Пол. — Я предлагаю название для животного. Род кинк, вид квазикинкажу.

Представитель рода кинк не сбежал при появлении Сирса, но зашевелил черным носом.

— Для чего он пригоден? — серьезно спросил Рэк.

— Чтобы веселить нас — если мы будем добры к нему.

— Как это?

Рэк пошевелил пальцами, осмысляя новую идею.

— Танцующий нос, — сказала Мьюзон, которая уже поняла. Она встряхнулась всем телом. — Иди сюда, крошка Шустрый нос.

Зверек не подошел к ней — пока. Но Мьюзон умела быть терпеливой.

Сирс прошептал, пряча усмешку в бороде:

— Ты уже меньше скучаешь по родине?

— Да…

После еды Арек захотела, чтобы Пол отправился с ней на скалы. Хотя опасности появления омаша вроде не было, она взяла с собой длинную палку, а Пол — пистолет. Склон холма постепенно перешел в ровное каменистое плато. Отсюда неумолчный рокот океана был похож на бормотание тысячи гигантов. Дорога была легкой. Им не пересекали путь ущелья, не подстерегали опасности — до тех пор, пока не дул сильный ветер. Арек часто бывала здесь наверху одна. Вчера Пол видел, как она простояла на краю плато целый час, глядя на запад, где бескрайние воды океана встречались с окрашенным в цвета заката горизонтом. До сих пор Арек в своей жизни слышала только невнятные и туманные упоминания о море от своих почти бессловесных сородичей, но толком ничего о нем не знала. Побережье материка сплошь заросло непроходимыми джунглями, или же представляло собой заливаемые приливом болота, и было отделено от обитаемых земель цепью холмов, где жили кэксма. Пол задумался, смог бы кто-нибудь из его собственной расы простоять вот так час, углубившись в созерцание — в полной неподвижности, словно думающее дерево.

— Пол, почему вы покинули Землю? — Арек задумчиво провела рукой по камню.

Внизу беспокойно шумела вода — наступая на сушу, рассыпаясь брызгами и вновь возвращаясь. Облака складывались в фантастические картины, ветер дружески гладил людей по щекам.

— Порой я сомневаюсь, стоило ли нам так поступать.

— Я не это имела в виду. Мы вас любим. Разве ты не знаешь? Но мне интересно, что заставило вас покинуть такое прекрасное место. Энн рассказывала мне, что на Земле очень красиво.

— Ну… неуспокоенность духа. Любые преграды мы воспринимаем как вызов. Раньше мне казалось, что это хорошее качество. Теперь я думаю, что оно не хорошее и не плохое.

— А мне кажется, что хорошее.

— Добро и зло неотделимы друг от друга. Мы принесли с собой и то, и другое.

— Вы делаете здесь добро. Вы учите нас. Вы совершаете хорошие поступки.

— Мы можем быть и плохими. Если бы не доктор Райт и его мечты, которые Эд Спирмен считает нереальными, мы бы принесли вам вред.

Пол увидел, что Арек не верит ему. Ее наивная убежденность мешала ей осознать то, что он говорит.

— На Земле люди воюют друг с другом. Они изобретают ложь за ложью, чтобы чувствовать собственную значимость. Человек создал колоссальные общественные механизмы, в основе которых ложь и суесловие — империализм, коммунизм, и все прочие «измы», которые так озадачивают вас, когда мы начинаем говорить о земной истории. Люди редко когда пытались устранить подлинные причины бедствий и несправедливости. Вместо этого они искали козлов отпущения, что гораздо легче. И не старались разобраться в самих себе, а всегда обвиняли в собственных глупостях и преступлениях кого-нибудь другого.

— Не понимаю.

— Представь себе, Арек, что ты споткнулась о корень, а потом накинулась с кулаками на дерево, обвиняя его в том, что на самом деле есть твоя собственная неуклюжесть.

— Но, Пол, так может поступить только маленький ребенок!

— Давай лучше любоваться закатом, Арек.

Лесная девушка почувствовала грусть и боль Пола, ласково коснулась его колена и молчала, пока Пол не заговорил сам.

— Бедный глупый ребенок… — сказал он.

— Вообще-то я хотела поговорить с тобой об одной вещи, которую мне сказал Эд Спирмен. Я никогда не была в деревне Пэкриаа. Ты ведь знаешь, что даже Миджок ходит туда только вместе с вами. Я спросила Эда, по-прежнему ли Пэкриаа держит в загоне одурманенных пленников, которых откармливают на убой, — несмотря на то, что они приняла наши законы. И Эд сказал, что да. Я сказала, что это неправильно. И что закон против рабства мы тоже приняли. Эд сказал мне: «Не обращай внимания, малышка. Не все сразу». Но я не младенец! Как могут законы управлять нами, если не все будут им подчиняться?

— Эд не хотел тебя обидеть, Арек. Он просто имел в виду, что пигмеям нужно время, чтобы отучиться от старого, прежде чем учиться новому. Ты и твои соплеменники начинали на пустом месте. И… ну… в общем, когда на нас в любой момент могут напасть войска Лэнтис, мы не можем позволить…

Но Пол ничуть не удивился, когда прямодушная дикарка, которая не так давно считала убийство вполне естественным, не просто отвергла его уклончивые речи, но прямо потребовала:

— Если мы должны жить согласно законам, то им должны подчиняться все без исключения. Я хотела бы пойти к ним в деревню и разломать этот загон своими руками.

— И они убили бы тебя, пронзив сотней копий. И народ Пэкриаа навсегда возненавидел бы нас, и ничему бы не научился — только еще большей ненависти.

Арек вдруг всхлипнула и потерла щеку, удивляясь, отчего та стала мокрой.

— Кажется, я немного поняла, как это трудно… Смотри, солнце заходит.

Но они продолжали сидеть, овеваемые теплым и легким ветерком, пока не стемнело окончательно, и первые синие светляки не замелькали на фоне склона, где когда-нибудь вырастет Дженсен-Сити. Потом Арек встала и протянула Полу руку.

Пол бросил взгляд вниз, на окрашенную лучами восхода снежную шапку высочайшей вершины прибрежной горной цепи, которая возвышалась на тринадцать тысяч футов над уровнем моря. На тридцать миль к востоку от ее основания тянулась прерия. Затем шел район лесов и небольших озер, питаемых ручьями, вытекающими из озера Арго — озера, которое было сердцем империи Лэнтис, Королевы всего мира.

Информация, которой Пэкриаа располагала по поводу Лэнтис, представляла собой дикую смесь фактов и вымысла. Лэнтис утверждала, что происходит непосредственно от Исмар, Создательницы и Разрушительницы. У Пэкриаа было другое мнение на этот счет. Лэнтис первоначально была правительницей одной-единственной деревни, но постепенно расширяла свои владения посредством военных кампаний. Вместо того, чтобы уничтожать побежденные деревни, она брала в плен их жителей и делила их на три категории: потенциальные сторонники, работники-рабы, и мясной скот. Из числа первых многие действительно становились фанатичными последователями Лэнтис; вторые — год или около того надрывались на работе, а потом умирали под кнутами надсмотрщиков; третьих насильно заставляли есть траву, цветущую зелеными цветами, от которой мозги переставали работать, а когда они становились хорошо упитанными, их забивали на мясо. За пятнадцать лет одна деревенька превратилась в шестидесятитысячный город, который кормили экспедиции на восток. Лэнтис назвала свой город Вестойя — Страна свободы и радости.