— Ты решила при детях выяснять отношения? — нахмурился Арсений. — Впервые чувствовал себя комфортно с девушкой, думал, что такое воспитание, которое ты получила, избавит меня от ненужных склок. Но и тут ошибся! Этот бизнес накладывает отпечаток даже на самых лучших!

— Ах, значит, Я еще и виновата? — крикнула Мила, вскочила и запустила стаканом в Арсения. Да пошел ты!

Он увернулся, стакан полетел за стойку. Бармен начал убирать осколки. Мила развернулась и стремительно направилась к выходу из зала.

— Догоните ее, — сказал Кирилл. — Ведь вы не правы!

Но Арсений не сдвинулся с места.

— И это любовь? — пробормотала Марика после длительной паузы, во время которой они молчали.

— Это не любовь, — сказал Кирилл и глянул пристально в глаза Арсения.

— Ошибаетесь, дети, — тихо проговорил он. — И это любовь.

В Москву они выехали около двух часов ночи. И всю дорогу проспали. Арсений довез их до дома. Перед тем как попрощаться, отдал конверты.

— Это за работу, — пояснил он. — И вы оба молодцы!

Он покопался в кармане куртки, достал визитку, и протянул ее Кириллу.

— Пусть у тебя будет, — сказал он. — Мало ли!

Вдруг надумаешь поработать моделью. Я буду всегда рад. Ты нереально фотогеничен. И грех этим не воспользоваться. Уверен, и видеокамера тебя любит. Так куда думаешь после школы поступать? — задумчиво спросил он.

— Пока не решил, — ответил Кирилл.

— Ну, вот и я о том! — сказал Арсений.

Они расцеловались с Настей, обещали звонить и выбрались из машины. Когда поднялись в квартиру, то после принятия душа даже не стали есть, упали в кровать и мгновенно уснули.

Проспали почти до восьми вечера. Когда поднялись, то выпили чай, но оба чувствовали себя разбитыми. Марика решила уединиться в спальне, что бы позвонить родителям. А Кирилл остался на кухне и набрал номер Глеба. Он рассказал вкратце о поездке и выслушал предложение развлечься сегодня в ночном клубе. Но тут же отказался. Глеб только рассмеялся в ответ, но настаивать не стал. Кирилл закончил разговор, положил трубку и отправился в гостиную. Он включил телевизор, потом начал перебирать диски с фильмами. У хозяев их оказалось немало и самых разных жанров. Скоро появилась Марика.

— Предки устроили по очереди выволочку, сообщила она.

— А зачем ты сказала, что ездила в Питер? — поинтересовался Кирилл и достал с полочки фильм «Ромео и Джульетта» режиссера Франко Дзеффирелли.

— А ты думаешь, они не узнают? — удивилась она. — Да ты представляешь масштаб личности Настькиного отца? Он не только работает для глянца, но и в Сети полно его работ. У него, к твоему сведению, и свой фотосайт имеется. Мне Настя сказала.

— Да? Не знал! — ответил Кирилл и вынул диск из футляра.

— Он же тебе визитку дал, там наверняка адрес есть, — заметила Марика.

— Предлагаешь посмотреть? — спросил он и вставил диск в DVD-проигрыватель. — У хозяев в кабинете компьютер имеется. Сеть тоже, видимо, есть.

— Как-то неудобно пользоваться чужим компьютером, — сказала Марика и села на диван, глядя на огромную плазменную панель, висящую на стене. — Что смотреть будем? — поинтересовалась она.

— Лавстори, — ответил Кирилл и сел рядом. Глеб, забыл тебе сказать, в ночной клуб нас приглашал. Но я отказался.

— И правильно! — явно обрадовалась она и положила голову ему на плечо. — Хочется просто побыть дома с тобой.

— И мне, — тихо произнес он и обнял ее одной рукой за плечи.

На экране пошел фильм. При первых же кадрах Марика заулыбалась и заметила, что тоже очень любит эту постановку.

— Но в конце я всегда плачу, — добавила она и закрыла глаза.

— И я, — признался Кирилл и улыбнулся.

На экране в этот момент на площади Вероны выясняли отношения представители кланов Монтекки и Капулетти.

— Знаешь, хочу забыть все, что мы увидели в том доме, — тихо произнесла Марика. — Все! Это нереально страшно! Я никогда не думала, что это может быть настолько страшно.

— Да, — согласился Кирилл. — Но Арсений молодец! Я думаю, что Настька сейчас не захочет ни нюхать, ни курить, ни экстази потреблять. Так ей и надо! И всех ее дружков, так называемых эмо, нужно было туда же свозить.

— Думаю, они все это увидят в Сети, — заметила Марика и села, глядя на Кирилла расширившимися глазами.

— Ты чего? — удивился он и отвел челку с ее лба.

— И мои родители все это увидят в Сети, — констатировала она. — Не представляю, что будет! Даже домой ехать неохота.

— А что будет? — пожал он плечами. — Это же просто снимки! Мало ли фоток в Сети размещается!

И Кирилл притянул ее к себе. Марика вновь положила голову ему на плечо.

Но Кирилл ошибался. Резонанс эти работы имели большой. Мало того, что Арсений выложил их на своем сайте, часть снимков опубликовали до десятка глянцевых изданий. Правда, они взяли только «ЭмоLоvе», а серию «Как становятся стреитэйджерами» полностью проигнорировали. Зато все работы из этой серии, как, впрочем, и «ЭмоLоvе», тут же растиражировали в Сети на различных сайтах. Многие фотографии появились в блогах и не только эмо-кидов. И все принялись с жаром их обсуждать. Кирилл и Марика мгновенно стали самыми популярными личностями в Рунете. Блоггеры гадали, кто они, высказывали предположения и даже выкладывали якобы достоверную информацию о них.

Но Кирилл и Марика об этом не подозревали, пока не вернулись в родной город. Когда они вышли на вокзале, то изумились количеству собравшихся знакомых ребят и даже их родителей. Кроме этого, их встречал журналист областной газеты и даже попытался взять интервью. Они растерянно отвечали на вопросы, держась за руки. Потом сквозь толпу пробилась мать Марики и увела ее. Кирилл поехал домой на автобусе.

— Это все просто из ряда вон! — возмущалась Мария Андреевна, когда они уселись в машину. — Я в шоке от твоих приключений!

— Мамочка, я ничего не понимаю, — ответила та. — Мы ничего такого не делали!

— И отец в шоке! — продолжила Мария Андреевна. — Такой экстрим! А ты что, даже фотографии не видела? — не поверила она.

— Где, интересно? — усмехнулась Марика. — Мы на квартире жили.

— И что? Там не было Интернета? Да он сейчас у всех есть! — возмущенно проговорила Мария Андреевна. — У меня вот телефон разрывается, все знакомые звонят, выясняют, что да как. Фотографии всего четвертый день в Сети, а шуму! Ну просто сенсация в нашем заштатном городишке.

— Я что, там так плохо вышла? — поинтересовалась Марика.

— Сейчас приедем, и все сама увидишь, — ответила Мария Андреевна и прибавила скорость.

Фотографии поразили Марику. Она сидела перед монитором в полном оцепенении. Мария Андреевна вначале бегала по комнате и возмущалась, потом решила оставить ее одну. Серия «Как становятся стреитэйджерами» вызывала и ужас, и восхищение одновременно. Арсений, несомненно, поработал в фотошопе со снимками, и они от этого стали более выразительными. На одной из фотографий он даже добавил розовых бабочек совсем в стиле эмо. Но это не испортило снимок. Кирилл и Марика стояли, взявшись за руки, в центре фотографии. Они смотрели прямо в объектив. В черных узких джинсах, в черных с одинаковым рисунком разорванных сердец футболках, в распахнутых куртках, они выглядели клонами. Широко раскрытые ярко-синие, явно подкрашенные в фотошопе глаза, прикрытые челками, тонкие черты лица, белая кожа, почти бесцветные маленькие приоткрытые губы. Даже выражение лиц было одинаково застывшим. Казалось, что они окаменели от ужаса, что, в принципе, соответствовало действительности. И эта живая энергетика ужаса передалась на снимке. Они стояли среди лежащих в прострации наркоманов. Арсений, видимо, приглушил краски лежащих фигур, потому что они выглядели какими-то размытыми и серыми, словно в дымке стелющегося тумана. Но он выявил красный цвет их язв, которые отлично просматривались на снимке. И весь верхний фон он усеял летящими розовыми нарисованными бабочками. На фоне ободранной стены с пятнами грязи и плесени это выглядело щемяще печально. Под фотографией была подпись: «Почему эмо не хотят видеть этот мир? Они видят лишь бабочек за своими длинными челками». Но заглавной, если можно так выразиться, фотографией серии был снимок Насти. Он так и назывался: «Как становятся стреитэйджерами». Она была запечатлена в движении, когда бросилась прочь с порога этой комнаты. Ее фигура была вполоборота к зрителю. Она как раз поворачивалась, чтобы уйти. Сзади нее хорошо просматривались лежащие в прострации фигуры, четко очерченные, словно рамой, проемом двери. На ее лице застыло такое отчаяние, такая детская беспомощность, что сердце щемило при взгляде на эту напуганную до смерти девочку. В ее расширенных глазах блестели слезы, побелевшие губы сжимались, морщинки залегли в их уголках и между бровей. Мгновенное проникновение в страшную истину — вот что было основным в этом лице.