Затем начала поглаживать тату в виде сердца с буквой «М» внутри. Кирилл не ответил. Он повел плечами, повернулся к ней и лег рядом. Марика вздохнула и поцеловала его в щеку. Они обнялись и закрыли глаза. Странно, но желание словно уснуло, а не тревожило их, они лежали спокойно, тесно прижавшись друг к другу, слыша, как бьются сердца, улавливая дыхание. Марике стало необычайно хорошо. Она даже задремала, словно убаюканная этой длящейся безмятежной нежностью. И когда Кирилл пошевелился, а потом пробормотал: «А кто-то ужином хотел покормить», она только улыбнулась и сжала его в объятиях.

Их разбудил звонок мобильника. Это был Глеб.

— Алло, — сонно ответил Кирилл и зевнул.

— Вы что, так весь день и проспали? — поинтересовался Глеб. — Ну вы даете! И зачем было приезжать в столицу нашей родины, спрашивается?

— Да мы только уснули, — ответил Кирилл и начал улыбаться. — Гуляли долго. Марика меня по магазам таскала. А который час?

— Да уж почти семь, — усмехнулся Глеб. — Короче, я сейчас заканчиваю работу, еду к себе, переодеваюсь, и мы встречаемся на «Октябрьской» в центре зала ровно в девять. И не опаздывать!

— Но… — начал Кирилл и вновь зевнул.

— Сегодня готик-пати в «Точке», так что оденьтесь соответственно. Хотя вы и так вполне в стиле. Короче, до встречи!

И Глеб положил трубку.

Кирилл снова лег и прижался к Марике. Она перевернулась на бок, ерзая и устраиваясь удобнее. Когда ее голые ягодицы коснулись его живота, Кирилл окончательно проснулся. Он аккуратно ввел вставший член между ее бедер и замер. Марика судорожно вздохнула и открыла глаза, чувствуя, как что-то твердое и горячее пульсирует между ее тут же набухших губок. Кирилл начал медленно гладить ее спину, плечи. Его пальцы скользнули к груди и нежно теребили соски. Марика выгнулась, сильно сжав бедра.

— Ой! — вскрикнул Кирилл и тут же отодвинулся. — Оторвешь! — тихо засмеялся он.

Марика повернулась к нему лицом и, задевая носом его нос, заглянула в глаза.

— Привет, соня! — прошептал Кирилл и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ. — Глеб пригласил нас на готик-пати в клуб «Точка».

— Здоровски! — восхитилась она и тут же вскочила. — Так чего мы тут валяемся?! Быстро собираться! Надо подумать, что надеть!

— Но… — начал Кирилл и сжал все еще стоящий член.

— Никаких «но»! — сказала она, поднимая трусики с пола. — Вставай! Пойду что-нибудь соображу поесть. Во сколько мы там должны быть?

— В девять в метро «Октябрьская», — растерянно ответил он, жадно глядя, как Марика поправляет на бедрах узкие кружевные полоски трусиков.

Они были в условленном месте без опоздания. Марика надела черные джинсы и черную маечку, купленную сегодня. На груди поблескивал стразами огромный контур черепа. Сверху, по настоянию Кирилла, накинула розовую трикотажную кофточку с капюшоном. А его заставила надеть свою черную футболку с нежно-розовой розой на груди. Они нанесли белый тональный крем, густо подвели глаза. Марика хотела накрасить губы черным, но такой помады у нее не было. И они воспользовались светло-розовым голографическим блеском. Выглядели они настолько похоже, что трудно было понять, где парень, где девушка. Когда Глеб выскочил из вагона и подошел к ним, то даже присвистнул.

— Ху из ху? — засмеялся он. — Реально андрогины!

Он выглядел обычно, в черной куртке, под которой был виден темно-серый джемпер, и в синих джинсах.

— Ну что, пошли? — с нетерпением спросила Марика.

— Сейчас должен еще один человечек подойти, — сообщил Кирилл.

— Кто это? — в один голос воскликнули Глеб и Марика.

— Пока ты была в ванной, я позвонил Насте и пригласил ее, — ответил он.

— Зачем? — поинтересовалась Марика и нахмурилась.

— Кто это Настя? — одновременно с ней спросил Глеб и заулыбался.

— Сегодня познакомились, — ответил Кирилл.

— Так, деффочка одна, — нехотя сказала Марика. — Надеюсь, явится без своих дружков-позеров? — ехидно добавила она.

— Сколько ей лет? — заинтересованно спросил Глеб, глядя на подъезжающий поезд.

— Наверно, шестнадцать, — ответил Кирилл.

— А-а! — разочарованно протянул Глеб и отвернулся от открывшихся дверей.

Из них вывалила толпа пассажиров. Среди них оказалась и Настя. Но Марика не сразу ее узнала. Настя зачесала волосы назад, закрепила их широким черным обручем, на котором торчали смешные позолоченные рожки. На ее белом лице четко чернели густо подведенные глаза, брови и губы. Шарики пирсинга казались металлическими росинками. Настя была все в той же красной куртке. Ее полы были распахнуты. Марика увидела низко спущенные черные атласные брюки, широкий ремень, усеянный заклепками, квадратную пряжку со скрещенными костями, черный бархатный корсет, туго обтягивающий и заканчивающийся выше талии. Он был зашнурован спереди широкими розовыми атласными лентами. В пупке поблескивал розовый камешек навелы. У Насти оказалась довольно большая грудь, практически вываливающаяся из сильно декольтированного корсета. На шее висело несколько металлических цепочек с маленькими розовыми эмалевыми сердцами.

— Хай! — непринужденно поздоровалась она и перекатила во рту жевательную резинку.

Выдув из нее бледно-розовый шарик, тут же лопнула его и заулыбалась, продолжая жевать.

— Это Настя, — сказал Кирилл, повернувшись к Глебу. — А это мой старший брат Глеб, — добавил он.

— Вижу, что не младший, — захихикала она и взяла удивленного Глеба под руку. — Ну что, челы, двинулись?

— А ты прикольная, — заметил Глеб и пошел к эскалаторам, прижимая ее локоть и скосив глаза на колышущуюся грудь.

Когда они пришли в «Точку», на сцене уже выступала какая-то группа, своим видом разительно напоминающая «Тоkio Нотеl», но игравшая намного хуже. Танцпол заполняли в основном готы. Но среди их черной однообразной массы мелькали цветной одеждой обычные парни и девушки. Также в клубе присутствовали и взрослые, что удивило Марику. Она глянула на довольно пожилого на вид мужчину в джинсовом костюме, с выпирающим пивным животом, который стоял практически у самой сцены, пил пиво и курил, и заулыбалась, толкнув Кирилла в бок локтем.

— Готичный дядечка, — сказала она ему на ухо и засмеялась.

— Да нам-то что? — одернул ее Кирилл. — Каждый выбирает ту музыку, которая ему нравится.

— Мы пошли наверх, — сказал в этот момент Глеб. — Может, на втором ярусе свободные столики есть?

— Это где VIP-места? — рассмеялась довольно ехидно Настя. — Эх ты, провинция! Там билеты дороже и охранники не пускают.

— Я говорю об уровне выше, — не обиделся Глеб. — Или ты в баре возле сцены хочешь зависнуть? А я там люблю.

— Почему? — поинтересовался Кирилл.

— Так я ж не курю, — усмехнулся Глеб, глядя как Настя достает пачку сигарет и зажигалку. — А там вентиляция лучше, все продувается. Да и официантки пиво приносят. Ты пьешь? — спросил он у Насти.

— А как же! — важно ответила она.

— А я думал, что все эмо по убеждениям стрейтэйджеры[22], - заметил Глеб.

— Он думал! — ехидно проговорила Настя. — Хоть бы в Сети что-нибудь почитал на эту тему! Там сплошь и рядом пишут, что все эмо алкоголики, наркоманы и ба. Все-таки брат у тебя эмо-бой! А ты, смотрю, и не в теме! Но мы свободны во всем! Хочу, стану стрейтэйджером, а хочу, буду пить, курить, колоться и трахаться направо и налево! — с вызовом добавила она.

— Какая ты шустрая девчонка-то! — засмеялся Глеб. — Семнадцать, говоришь, тебе исполнилось? Не по годам, не по годам! Мама по попке ремнем не лупит за такие рассуждения?

— Да иди ты! — расхохоталась Настя и толкнула его.

— Ну, тогда мы пошли, — в тон ей сказал Глеб, повернувшись к молчащему Кириллу.

Марика уже отошла к сцене и пританцовывала под сокрушительные аккорды бас-гитары и хриплые вопли солиста.

Когда они ушли, Кирилл приблизился к ней и обнял сзади за талию. Она повернула к нему разгоряченное лицо с поблескивающими от сценической подсветки глазами и громко прокричала, что хочет коктейль. Но он отрицательно покачал головой. Марика отвернулась от сцены и встала перед ним. Их окружали танцующие, но никто не обращал внимания. Они были словно одни на пятачке пустого пространства. Кирилл смотрел в глубь ее расширившихся глаз, она не сводила взгляда с его поблескивающих розовых губ.